Из всех вооруженных конфликтов с участием СССР самым парадоксальным была эфиопо-сомалийская война за территорию Огаден. Сначала советские военные подготовили и экипировали лучшую на тот момент в постколониальной Африке армию – Сомалийскую национальную (СНА). А потом в кратчайшие сроки переобучили и оснастили вооруженные силы Эфиопии, чтобы вместе с кубинцами разгромить свое же бывшее детище.

Военное сотрудничество СССР и Сомали началось в 1962 году. Могадишо закупил советских ВВТ на 660 миллионов долларов. В Сомали побывали почти четыре тысячи военных и гражданских специалистов из СССР. Более трех тысяч офицеров СНА прошли обучение в Советском Союзе. В порту Бербера был развернут пункт базирования ВМФ СССР.

" В нашем штабе не раз отмечали удивительную осведомленность сомалийцев по поводу его планов. Поэтому эфиопских коллег стали ставить в известность о деталях операций лишь накануне проведения "

После захвата власти начальником штаба ВС Сомали генерал-майором Мохаммедом Сиадом Барре в октябре 1969-го государственной идеологией был объявлен "научный социализм". Однако во внешней политике определяющей оставалась идея "Великого Сомали", в которое должны были войти все остальные территории проживания сомалийцев – север Кении, Джибути и эфиопская территория Огаден. Политический хаос в Эфиопии после антимонархической революции 1974 года, разрыв отношений Аддис-Абебы со своим главным союзником – Вашингтоном – все это дало Сиаду Барре надежду на успех огаденской кампании.

Но в Эфиопии был объявлен курс на построение социализма. Страна подписала Договор о военно-техническом сотрудничестве с СССР. В мае 1977 года Менгисту Хайле Мариам посетил Москву и был принят как полноправный союзник. Таким образом, назревала война между двумя стратегическими партнерами СССР в Восточной Африке.

Советское руководство, надеясь сохранить обоих, заняло выжидательную позицию, предложив в качестве альтернативы удивительное по своей утопичности создание социалистической федерации из Сомали, Эфиопии, Джибути и Народной Демократической Республики Йемен (НДРЙ). В ответ Сиад Барре отдал приказ о начале боевых действий. Он сделал ставку на короткую военную кампанию и на нейтральную позицию СCCР, учитывая давние дружеские отношения двух стран.

Планы и силы

Театр военных действий Огаден, который еще называют Западное Сомали, включал тогда в административном плане всю провинцию Харэрге и частично Бале, Сидамо и Арусси. Здесь с 1963 года действовали подконтрольные Могадишо партизанские отряды Фронта освобождения Западного Сомали (ФОЗС). Летом 1975-го был создан также Фронт освобождения Сомали-Або (ФОСА). Если ФОЗС состоял исключительно из сомалийцев, то ФОСА имел целью вовлечение в войну за Огаден народа оромо, что в итоге не удалось.

Непримиримые союзники
Фото: bykvu.com

План вторжения СНА предполагал наступление широким фронтом по трем направлениям: северное, центральное и южное. Главный удар наносился на севере – из района Борамы и Харгейсы в направлении городов Дыре-Дауа – Харэр – Джиджига. Захват этого стратегического треугольника отрезал Огаден, одновременно давая возможность выйти в центральные районы Эфиопии.

По людским резервам Сомали уступало. Эфиопские вооруженные силы насчитывали 47 тысяч человек, СНА – 35 тысяч. Но население Эфиопии составляло тогда 28,62 миллиона человек, а Сомали – 3,25 миллиона.

Правда, в Огадене эфиопская группировка была невелика. Основу составила 3-я пехотная дивизия (8 тысяч человек). Был танковый батальон, на вооружении которого имелось 45 американских легких танков М41 и средних М47. Три батареи американских же гаубиц М109А2, М114 и М101, три десятка минометов. Авиагруппировка – до 60 боевых самолетов, в том числе 16 тактических истребителей F-5A/B/E. В ПВО – десять зенитных орудий.

Сомалийская группировка вторжения включала до 23 тысяч человек плюс партизанские части (15 тысяч бойцов). В техническом отношении перевес нападавших был подавляющим: примерно 150 советских танков Т-34-85 и 50 Т-54/55, 250 бронетранспортеров, 250 арторудий и минометов советского производства. Авиагруппировка – до 40 истребителей МиГ-17 и МиГ-21.

СНА наступает

Наступление началось 23 июля 1977 года. Используя фактор внезапности, численное и техническое превосходство, сомалийцы быстро продвинулись в глубь эфиопской территории. Мобильные танковые и механизированные части СНА легко обходили узлы обороны и опорные пункты, перерезали коммуникации. Атаки проводились в сочетании с массированными артиллерийскими и авиаударами. К середине августа под контролем сомалийцев оказалось 90 процентов территории Огадена. Но они завязли в боях на подступах к Харэру и Дыре-Дауа.

12 сентября пала Джиджига. Преследуя отступающего противника, сомалийские подразделения без боя взяли важнейший горный перевал Марда. Затем, захватив город Айша, перерезали стратегическую железную дорогу Аддис-Абеба – порт Джибути. Менгисту объявил причиной поражения существование "пятой колонны". Более десяти армейских начальников разного уровня были казнены. Командиры получили приказ расстреливать каждого, кто отступит без приказа.

Однако и сомалийский наступательный порыв угас. За три месяца войска устали, оторвались от ремонтных и тыловых баз. Размытые дороги (начался сезон дождей) и горный рельеф ограничивали танковый маневр, все сомалийские атаки были фронтальными, их легко отбивала артиллерия. Попытки СНА прорваться к Харэру и Дыре-Дауа провалились.

Всем миром социализма

В ходе визита в сентябре 1977 года в Москву Сиад Барре не смог добиться поддержки Кремля. Советская военная помощь была заморожена, однако 1678 советских и 750 кубинских специалистов находились в Сомали до 13 ноября, пока Барре окончательно не порвал с СССР. Значительная часть высланных Могадишо военспецов была направлена Москвой в Аддис-Абебу. Всего в Эфиопии в тот период официально побывали 1500 советских военных советников и специалистов. Но в это число вошли только командированные по линии Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны (с оформлением загранпаспортов), тогда как многие направлялись прямыми приказами министра и главкомов войск без исключения из списков частей. Так что реальная цифра наших соотечественников, участвовавших в конфликте, выше.

В 1977–1978 годах в Эфиопию было поставлено советских вооружений на сумму более одного миллиарда долларов, в том числе свыше 600 танков (Т-34-85, Т-55, Т-62), более 300 бронемашин (БТР-60, АСУ-57, БМД-1, БМП-1, БРДМ-2), не менее 50 боевых самолетов (МиГ-17, МиГ-21, МиГ-23), более 30 вертолетов, в том числе ударные Ми-24А, несколько сот систем ствольной артиллерии, до 50 РСЗО БМ- 21 "Град".

В мае 1977 года в Эфиопию прибыла первая группа советников с Острова свободы, к концу войны общая численность кубинского контингента составила 18 тысяч. Командующим этими силами был дивизионный генерал Арнальдо Очоа Санчес. В их состав к концу войны входили две танковые (3 и 10-я), 9-я механизированная и 4-я артиллерийская бригады, две авиационные эскадрильи (на МиГ-17Ф и МиГ-21МФ), несколько отдельных авиачастей. НДРЙ послала в Эфиопию двухтысячный контингент. Вооружения и различное оборудование поставляли также ГДР, КНДР, Чехословакия.

СССР принимает командование

До начала войны в Эфиопии находилась группа главного военного советника генерал-полковника Петра Чаплыгина. Непосредственное командование союзными силами взяла на себя оперативная группа Министерства обороны СССР во главе с первым заместителем главнокомандующего Сухопутными войсками генералом армии Василием Петровым. В союзный штаб, помимо советских, эфиопских и кубинских, вошли йеменские генералы.

Советским военным чинам предстояло поставить точку в невнятной политической игре руководства СССР, разгромив отлично подготовленную ими же армию, оснащенную нашим оружием. Впрочем, при планировании операций против бывших подопечных опыт работы в сомалийской армии очень пригодился. Но главным делом стало создание новой эфиопской армии.

В ней даже об азах тактики ничего не знали, не говоря уже о стратегии. Эфиопы старались прикрыть всю линию обороны, распыляя силы. Сомалийцы же, обученные советскими офицерами, легко создавали превосходство на нужных направлениях, прорывали вражеские позиции, проводили фланговые маневры, брали в клещи, окружали.

Эфиопские части выдвигались к переднему краю обороны после, а не во время артподготовки и несли огромные потери от огня неуничтоженных сомалийских огневых точек. Танки использовались только для поддержки пехоты. Взаимодействие артиллерийских, пехотных и танковых частей отсутствовало. Боевая учеба не проводилась, боевое охранение не выставлялось. Строить фортификационные сооружения, даже рыть окопы и траншеи стали только по требованию советских советников.

Эфиопской войсковой разведки не существовало. Командование ничего не знало о вражеских силах, даже не представляло начертание линии фронта. Ситуация по сбору разведданных была исправлена лишь после работы наших советников непосредственно на переднем крае, развертывания подразделений радиоразведки и запуска спутника над зоной конфликта.

Сомалийцы же с самого начала войны широко использовали не только подразделения войсковой разведки, но и диверсионно-разведывательные группы, отряды ФОЗС и местную агентуру. В союзном штабе не раз отмечали удивительную осведомленность противника. Поэтому генералы Петров и Очоа стали ставить в известность своих эфиопских коллег о деталях операций лишь накануне их проведения.

Через перевалы к победе

В январе 1978 года Эфиопия имела на фронте уже 26 полнокровных бригад, 230 танков, 180 орудий и минометов, 42 РСЗО БМ-21 "Град", более 30 самолетов. СНА могла противопоставить до 30 изрядно потрепанных бригад, 120–130 танков, 450 орудий и минометов, четыре РСЗО БМ-21, несколько десятков БМ-13. Авиация агрессора, проиграв все воздушные бои, бездействовала.

Последняя попытка сомалийцев овладеть Харэром 22 января провалилась. Серией контратак с 23 по 27 января союзники сбили их с позиций вокруг города. После трех дней ожесточенных боев с 1 по 4 февраля в районе Дыре-Дауа сомалийцы также отступили. 5 февраля они без боя очистили Айшу, дорога на порт Джибути была открыта.

Для развития наступления необходимо было взять перевалы Марда и Шебелле – горные проходы к Джиджиге с запада. Они представляли собой естественную горную крепость, а сомалийцы создали сеть фортификационных сооружений, которые прикрыли минными полями. Группировка в составе 10-й пехотной дивизии и кубинской 3-й танковой бригады (60 Т-62) обошла перевалы по труднопроходимой горной дороге в 60 километрах к северу от Шебелле, защищенной незначительными силами СНА. Союзники, отбив контратаку, вышли к Джиджиге. 4 марта началось их наступление по линии Джиджига – Марда. Сомалийская оборона на перевале была прорвана со второй попытки.

Одновременно Джиджигу атаковали части 10-й пехотной дивизии и две кубинские бригады. Вновь был применен "вертикальный охват" – вертолеты перебросили в тыл противника батальон 1-й десантной бригады с бронетехникой (несколько АСУ-57 и БРДМ-2). Под угрозой полного окружения части СНА оставили Джиджигу, с падением которой вся сомалийская оборона рассыпалась. 8 марта Сиад Барре объявил о выводе войск из Огадена. 23 марта Аддис-Абеба официально сообщила об окончании войны.

Решающее значение в победе Эфиопии сыграли военная помощь СССР и ударная мощь кубинских войск. Советская военная машина продемонстрировала великолепные возможности по формированию крупных группировок на отдаленных ТВД. Однако сыграли роль и стратегические просчеты руководства Сомали. Сиад Барре начал войну, не имея серьезных союзников. Ставка делалась на блицкриг, однако распыление сил на начальном этапе свело этот план на нет. Авиация союзников была сильнее в воздушных боях. Она постоянно атаковала колонны снабжения СНА.

Боеспособность эфиопской армии оценивалась сомалийцами чрезвычайно низко. Но по ходу войны части под руководством советских и кубинских военспецов набирались боевого опыта. К тому же для эфиопов война быстро приобрела характер отечественной.

В 1977–1979 годах в Огадене погибли или пропали без вести 33 советских военнослужащих. Сомали никогда не публиковало данных о потерях. По информации Аддис-Абебы, они составили 9137 человек, из них 6453 убитых. Потери Эфиопии – 20 563 человека, в том числе более 6113 безвозвратно, кубинские – около 400 убитых и раненых. Порядка 100 человек недосчитался южнойеменский контингент. Эфиопия потеряла 23 самолета, 139 танков, 108 бронемашин. Сомали – соответственно 28, 72 и 30.

Иван Коновалов

"Чаплыгин кричал на президента, а я переводил"

Эфиопская война, вернее – участие в ней советских специалистов – почти не освещалась в отечественных СМИ. Ее герои неизвестны обществу. Участником тех событий был Виктор Гусев, ныне спортивный комментатор Первого канала. Из Эфиопии он вернулся с медалью "За боевые заслуги".

Я окончил Московский пединститут иностранных языков (МГПИИЯ) им. Мориса Тореза по специальности "Английский и французский языи", и поскольку у нас была военная кафедра, вместе с дипломом получил воинское звание младший лейтенант. В армию попал просто, по распределению. Собственно, для армейской карьеры переводчика в те годы существовало два пути: либо в какой-то из центров подготовки иностранных специалистов (мне светил солнечный город Мары в Туркмении), либо в загранкомандировку.

Виктор Гусев
Фото: lenta.co

Сколько-то нас продержали при Генштабе, к августу стало ясно – ехать мне в Ирак, в Басру. Дружественная арабская страна, переживать нечего. Виза в паспорте уже стояла. Но вечером прихожу домой, а в программе "Время" говорят о начале войны в Африке – Сомали напало на Эфиопию. Предчувствие не обмануло, через пару часов телефонный звонок, планы меняются. Ехать младшему лейтенанту нужно на войну, в Аддис-Абебу. Родители как-то сразу очень заволновались, и их можно понять.

В Эфиопии основной язык амхарский, но все военное руководство прекрасно говорило на английском. Первое удивление после приезда: по дороге из аэропорта вначале завозили на новое место жительства одного нашего генерала. Начальство жило в виллах, и вот навстречу нам выезжает машина освободившего жилье американца. На буксире – катер! Зачем катер, откуда – так и осталось неизвестным. Но удивление было сильным.

Местные поначалу относились к нам неоднозначно – СССР был лучшим другом не только Эфиопии, но также и Сомали. Руководство Союза два или три месяца не могло принять решение. В тот период нас там было мало, это потом уже развернулись.

Десять переводчиков, среди которых был и я, распределяли в посольстве. Каждый рассказывал о себе, и я не смолчал о том, что провел месяц на стажировке в США. Это так поразило главного военного советника Петра Чаплыгина, что он с ходу произнес: "Гусев остается со мной!". Каждый из наших советников был не просто так советником, а советником вполне определенного должностного лица в эфиопской армии. Чаплыгин же был советником министра обороны, а иногда при необходимости и главы государства Менгисту Хайле Мариама.

Помимо войны с Сомали Эфиопия вела еще и внутреннюю войну. Происходили стычки, на улицах можно было видеть убитых и раненых. Сам Менгисту пришел к власти, расстреляв предыдущего президента, потому хорошо понимал, что желающие повторить его карьерный взлет церемониться не будут. В какой-то момент стало очень напряженно, Чаплыгин даже оставил меня ночевать в посольстве, утром накормил яичницей – никогда я его таким добрым не видел, и мы поехали во дворец. Город абсолютно безлюдный, во дворец въехали через какие-то задние ворота – на территории клетки со львами, страусы прогуливаются и кубинцы с автоматами залегли, изготовившись к обороне. Чаплыгин тогда чуть ли не кричал на президента: ну что ты весь вспотел, чего трясешься, не бросим мы тебя, защитим. А я переводил…

Чаплыгин жил в посольстве, другие чины – на виллах, а мы – в домиках на окраине столицы, почему-то называвшихся китайскими. Вполне комфортное жилье, надо сказать: два человека в комнате, все удобства. Полгода я прослужил переводчиком главного советника, потом меня сменил другой специалист. Он в отличие от меня знал амхарский, и по хитрому плану нашего руководства эфиопы не должны были об этом догадываться. То есть переводил он с английского, но параллельно слушал и фиксировал, что партнеры говорят между собой. Я же начал работать в комитете по реорганизации армии. Надо сказать, военные поставки подразумевали не просто продажу техники – по сути передавался весь воинский уклад, вплоть до организации отхожих мест. Единственное, что эфиопы не приняли, – нашу форму. Тем более что натовской у них были огромные запасы, даже нам доводилось ею пользоваться. Я не мелкий был – 189 рост, 90 вес. Надел куртку – как раз. Посмотрел размер, оказалось S. Я тогда зауважал натовцев: если эта далеко не маленькая курточка – S, то какими же громилами должны быть те, кто носит M и L, про XL вообще подумать страшно.

Довелось выезжать и на фронт, и в учебные центры, где наши спецы делились военным опытом с местными. Познакомился с израильскими летчиками – об их участии в той войне на стороне Эфиопии вообще нигде не говорилось.

Потери среди наших были, конечно. Приехал парень из Горького, окончивший тамошний иняз. У них распределиться в Эфиопию было удачей, он конкурс выдержал. Через пару дней поехал на фронт, погиб. Группа специалистов попала к сомалийцам в плен. Их пешком гнали, чтобы всем показать пленных русских. Наши пытались бежать – расстреляли…

Я по неделе-две периодически проводил в окопах. Сам не стрелял, но насмотрелся. В свободное время, хотя его было мало, играли в футбол, ворота из маскировочной сетки. Вообще страна поразительная – идет война, кто-то от голода прямо на улице умирает, и тут же роскошный "Хилтон" с бассейном. У нас журналы "Тайм" и "Ньюсуик" чуть ли не под грифом "Секретно" были, а там – пожалуйста, чем я с удовольствием пользовался. Книги – любые, я всего Солженицына впервые на английском прочитал. Пластинки опять же отличные удавалось купить, ну и джинсы – куда без этого. И с фильмами Вуди Аллена я тоже ознакомился в Эфиопии.

Пробыл в стране больше двух лет, с августа 1977-го до сентября 1979-го. Медаль? Нет, какого-то конкретного боевого эпизода за ней не стоит, но на войне был, жизнью рисковал. Я не считаю ее незаслуженной – все-таки служба была тяжелой.

Опубликовано в выпуске № 05 (620) за 10 февраля 2016 года
// Иван Коновалов