В чем разница между либерализмом и неолиберализмом и как умерла свобода личности, читайте в продолжение серии рецензий на популярное экономическое произведение Дэвида Харви "Краткая история неолиберализма"

Согласно нашумевшему марксистскому автору Дэвиду Харви, неолиберализм следует понимать как теорию, согласно которой рыночный обмен является основой системы этических норм, достаточной для регулирования всех сторон человеческой жизни. Свобода - более не цель и не ориентир. Теперь свобода - это лишь инструмент достижения высокой рыночной мобильности каждого человека. Свобода выбора заменяется свободой продавать и покупать. Свобода в принятии решений сменяется свободой продавать себя и быть купленным.

В либеральной версии миропорядка все аспекты человеческой жизни, в том числе и рыночные отношения, должны обеспечивать максимальную независимость. В неолиберальной версии мироустройства все аспекты человеческой жизни должны обеспечивать рыночные отношения и их независимость. В том числе - независимость от свободы личности. Либеральные достижения на поприще частной независимости во всех видах взаимоотношений были полезны для бизнеса и хороши для капиталистического рынка. Но хороши недостаточно. И им на смену пришли новые, неолиберальные достижения, во многом перечеркивающие предыдущие.

В новой версии любые отношения должны быть не только независимыми, но и максимально краткими. В этом нюансе и кроются ключи для понимания современных частных и глобальных процессов. Для получения сверхприбыли мало корпораций, нужны сверхкорпорации. Необходимы транснациональные корпоративные конструкты. Такие конструкты удобнее строить на кратких по времени трудовых договорах с малыми обязательствами. Именно сочетание больших финансовых структур с их малыми и краткими обязательствами перед обществом и его членами позволяют расширять прибыль до невиданных ранее горизонтов. С задачей создания такого сочетания либеральный (не нео-, а просто) мир справиться не может.

Мир, организованный по либеральным принципам, может, например, обеспечить возможность гражданину Индии работать в американской компании. В неолиберальной версии гражданин Индии в течение всего одного года будет вынужден сменить работу в 10 американских корпорациях. И у каждой из этих десяти корпораций перед гражданином Индии будут самые скупые обязательства и самые широкие полномочия, в том числе по увольнению. Замечаете в таком варианте пространство для достижения свободы конкретного человека? Все правильно - этого пространства нет. Для создания такой версии мироустройства границы идентичности, открытые ранее либерализмом в борьбе с семьей, государством и вообще чем-либо, должны быть напрочь стерты. А те границы, которые все же не могут быть стерты, должны существовать как можно реже и короче. Краткость существования связей - это, как уже было замечено, ключевое требование неолиберализма.

Независимость как фундаментальная либеральная ценность полностью заменена несвязностью каждого человека во времени и пространстве с кем-либо или чем-либо, в том числе и с самим собой. Подобный результат можно проследить в том, как устроен институт семьи в современном мире.

В рамках неолиберальной парадигмы брак перестает быть союзом свободных людей и становится решением, находящимся в области финансов, и поэтому принимаемым уже не гражданами, но предпринимателями. Соответственно, брак должен расторгаться уже не по первому требованию любой из сторон, а тогда, когда это выгодно тому, у кого есть некая власть для принятия решения, обеспечивающего рост собственного капитала. У того, у кого такой власти нет, будет в случае чего на одно проигранное в суде дело больше.

Если с точки зрения либеральной этики никакое сочетание гендерной идентичности супругов не могло являться барьером для создания ячейки общества, то в случае с логикой неолиберализма дело обстоит несколько иначе. Значение имеет лишь итоговая степень связанности супругов друг с другом. Чем эта степень выше - тем хуже. Потому как это несет ограничения на количество возможных трудовых контрактов с работодателями в единицу времени. Как мы помним, именно в краткости любых отношений и состоит требование неолиберальной идеологии.

В неолиберальном обществе человек может иметь семью только в случае, если это выгодно мировому капиталу или его части. Только если новая ячейка общества будет обладать достаточной покупательной мощностью. Если выгодно самому человеку - это не считается. И потому - не получится. Внезапно окажется, что образование - платное, хорошее образование - совсем платное, здравоохранение - невероятно платное, и так далее. Семья превращается в источник расходов, мешающий каждому ее члену конкурировать на рынке услуг. А теперь конкурировать нужно всегда, выиграть один раз недостаточно, у гонки нет финиша, потому как все общественные отношения, в том числе и трудовые, подгоняются под стандарт краткости и непостоянности.

В неолиберальном идеале у ребенка вообще не должно быть родителей - он должен сразу принадлежать капиталу. Чему активно способствуют достижения на поприще ювенальной юстиции.

Кому может быть выгодна такая бешеная и постоянная гонка? Только тому, кто уже на старте вырвется в неоспоримые лидеры. А именно - эксплуататору, владеющему средствами производства и инструментами контроля течений капитала и общественного мнения.

Если неолиберализм и имеет какое-то отношение к свободе личности, то только в очень узком смысле - в смысле свободы для реставрации и укрепления власти пожизненных богачей как класса. Мощнейшим достижением, возможным только при неолиберальном политэкономическом курсе, является оформление меньшинства экономических монополистов в единый класс.

С одной стороны, консолидация по классовому типу позволяет монополистам находить общность политических и экономических интересов вопреки внутригрупповой конкуренции.

С другой стороны, пропаганда перманентной конкуренции, помноженная на идею максимально коротких по времени частных отношений, приводит к полной невозможности для группы эксплуатируемых осознать себя именно как группу, объединенную общими классовыми интересами. В итоге, столь разрекламированная в массовой медиакультуре конкуренция уходит из пространства капитала богатых собственников и перемещается в пространство капитала наемных рабочих. Поскольку совокупный капитал всех наемных рабочих несопоставимо меньше совокупного капитала корпоративных монополистов, то и конкуренция в среде рабочих происходит за меньшие возможности дохода. Зачастую выигрышем в такой конкуренции является просто возможность продолжить свое существование, прожить еще один день. Таким образом, конкуренция, поле которой сужено исключительно до пространства наемных рабочих, становится уже просто битвой насмерть, в которой выигрывает тот, кто может позволить себе накапливать доходы, в этой битве не участвуя. Казино всегда выигрывает.

Евгений Левша

Москва, 28 Февраля 2016,