Внимание всего мира сейчас приковано к Китаю. В каждом выпуске новостей интересуются: как там юань, внутренний спрос, падает или поднимается промышленность, что с энергетикой, металлургией и инвестициями? Став в действительности "фабрикой мира", Китайская Народная Республика и ее экономика очень сильно начали влиять на глобальные экономические и финансовые процессы. И как-то постепенно стало забываться, что КНР - не страна западного мира, а государство, где "определяющей и направляющей силой общества" является Коммунистическая партия Китая.

События, последовавшие после избрания нового лидера Китая Си Цзиньпина, который является еще и генеральным секретарем ЦК КПК, заставили политиков вспомнить о коммунистическом характере общества. Новый руководитель через лет 20 после практического забвения вдруг стал проводить "идеологические кампании" в стране.

В Китае с его сверхэмоциональным и по-восточному красочным официальным протоколом проведение подобных мероприятий всегда смотрелось величественно. А так как в обязательную программу входило еще - в прямом смысле этого слова - и отрубание голов нерадивых коммунистов, то эффект был, прямо сказать, действенным.

Си Цзиньпин начал с малого. Это даже и полноценными кампаниями назвать нельзя. Так, разминки. Вначале старт был дан 15-месячной воспитательной кампании "линии масс" по укреплению партийной дисциплины и сближению с народом. Практически сразу за ней, чтобы закрепить и развить результат первого мероприятия - прямо все по классической педагогической науке, - прогремела кампания по "улучшению стиля работы": от руководящего состава партии потребовали "быть строгими в морали, власти и самодисциплине". Итог этих полезных мероприятий - то, что довольно много высокопоставленных партийных и хозяйственных руководителей стали именоваться "оторвавшимися от масс", соответственно, они лишились своих постов и даже были судимы.

Кто бывал в КНР в последние лет десять, видел, как сильно изменилась страна. Над огромными трущобами бедноты, по-прежнему занимающими большую часть городской агломерации любого города, высятся гигантские суперсовременные модернистские кварталы компаний и жилья для тех, кто преуспел в этой жизни. Там есть все, что может удивить и удовлетворить вас в Нью-Йорке, Токио, Лос-Анжелесе, Париже или Лондоне, а часто и покруче, и побогаче. Надо ли говорить, что в число "преуспевших" входит большинство коммунистической номенклатуры.

На сей раз Коммунистическая партия Китая задумала годичную кампанию по воспитанию у своих 88-миллионных приверженцев "базовых ценностей". План, опубликованный ЦК КПК, сфокусирован на изучении устава и норм партии, а также указаний генерального секретаря ЦК КПК, председателя КНР Си Цзиньпина.

После Великого кормчего в КПК были определены несколько доктрин, и каждая была связана с именами бывших генеральных секретарей ЦК. Итак, КПК руководствуется в своей деятельности "марксизмом-ленинизмом и идеями Мао Цзэдуна", теорией Дэн Сяопина, "теорией трех представительств" Цзян Цзэминя и "концепцией научного развития" Ху Цзиньтао. Чем, спрашивается, хуже Си Цзиньпин? Новый лидер внес в теорию и практику коммунистической партии "воспитание твердой уверенности в деле коммунизма и социализма с китайской спецификой". Цель кампании "будет направлена против тех, кто отстаивает западные ценности, нарушает партийные нормы, работает неэффективно или ведет себя неэтично".

Остается заметить, что, с одной стороны, активно вводя в производство и деловую этику Китая эти самые западные ценности, теперь китайские власти всполошились и захотели их выжечь каленым железом. Но на то они и западные ценности, что действуют, как вирус: одними организационными мерами с ними не справиться. Ситуация, очень похожая на российскую.

"Тут как бы объединились объективный и субъективный фактор, - комментирует ситуацию заместитель директора Института стран Азии и Африки МГУ Андрей Карнеев. - Объективный фактор - это то, что к началу правления Си Цзиньпина действительно наметился большой разрыв между риторикой и реальным положением общества. Обострились социальные проблемы в государстве, такие, как коррупция, распространение показного потребительства, увеличение разрыва между бедными и богатыми. То есть наступил такой кризис легитимности в КПК. Многие считают, что коммунисты просто превратились в чиновников, которые беспринципно стремятся к богатству или к общественному положению и уже не заботятся об изначальной миссии компартии. А субъективный фактор - это личность самого нынешнего генерального секретаря Си Цзиньпина, который сам из "красной" семьи, его отец - один из основателей КНР, сам прошел через суровые годы культурной революции. Семья его пострадала - тяжелое было время. Он был связан с армией, что тоже наложило отпечаток".

Си Цзиньпин, как и его напарник Ли Кэцян, премьер Госсовета, - первые гуманитарии во главе государства и партии за долгие десятилетия. Си Цзиньпин историк, Ли Кэцян экономист. "И оба с большим таким багажом знаний по истории Китая, по истории международного коммунистического движения, - продолжает Андрей Карнеев. - Поэтому это совершенно новое поколение лидеров. Субъективный фактор в этом и проявился, что они, видимо, почувствовав глубину проблем, решили, что необходимо спасать партию методом восстановления каких-то базовых ценностей".

Когда в современной России заходит разговор о базовых ценностях, то чаще всего имеются в виду ценности православные или по меньшей мере культурно-интеллигентские XIX века. Не то что в Китае. "Это, конечно же, ценности, скажем так, эпохи классического социализма, то есть когда чиновничество и молодежь верили в какие-то светлые идеалы, в торжество общественного над личным и частным в том, что нужно прежде всего государству служить, а не карман набивать, - утверждает Андрей Карнеев. - Конечно, многие упрекают Си Цзиньпина в возврате к временам Мао Цзэдуна. Это, на мой взгляд, большое преувеличение".

Однако ностальгия по справедливости в Китае действительно очень сильная. Многие рядовые коммунисты считают, что серьезная проблема связана с самой КПК. "Это не чисто маоизм, это скорее стремление, желание в современных очень непростых условиях найти какие-то идеологические скрепы, чтобы вдохнуть новую жизнь в партию, - продолжает мысль Андрей Карнеев. - Си Цзиньпин частично опирается и на конфуцианские ценности, которые были анафемой для Мао Цзэдуна. И он пытается, как волшебник, приготовить новый коктейль под названием "китайская мечта" - с тем чтобы он был приемлем и для левых, и для сторонников более либеральной жизни, и в том числе для традиционалистов даже, которые выступают за возрождение величия классической китайской культуры. Все в этих базовых ценностях".

В отличие от стран Европы, где многие правые, центристы, традиционалисты и даже часть левых считают возврат к христианским ценностям буквальным спасением для общества, в Китае такой надежды нет. В бытовом отношении китайцы и раньше практиковали и продолжают исповедовать только два культа: предков и удачи. Весь годовой религиозный цикл конкретной семьи вращается только вокруг этих доминант, которые и религиозными-то не назовешь. Возвращение Си Цзиньпина к конфуцианству означает, кстати, и возрождение даосизма. Как известно, конфуцианство, первое по влиянию в Китае, скорее философское учение, стало кодексом подчиненности человека обществу и его ответственности перед ним. Даосизм же воспитывает идеи личного совершенствования и единения с природой. Опереться в нынешней ситуации сверхмодерного общества, получается, особенно не на что. И тем не менее старинные учения тоже призваны помочь компартии.

Еще с XVII века в Пекине действовала Русская духовная миссия. В XIX–XX веках в Китае стремительно стало развиваться православие. Китайцы живо впитывали в себя новую веру, объяснявшую и место человека во вселенной, и его взаимоотношения с Богом и властями, и, что самое главное, с самим собой, природой, обстоятельствами разного рода. Катехизация проходила настолько стремительно, что китайские власти сильно испугались "упустить" народ. Начались серьезные гонения. Православие фактически было запрещено, да и сейчас не особенно приветствуется. В стране служат лишь в 13 храмах.

При власти КПК и православие, и конфуцианство, и все остальные восточные религиозно-философские культы были под полным запретом. Останься православие в Китае и пусти там корни, хотя бы как в Японии, - возможно, нынешнее руководство страны смогло бы опереться на него в своей защите от нашествия западных ценностей. Но КПК оказывается безоружным, так как "западная "нью" вера" спокойно адаптирует и конфуцианство, и даосизм, оставляя только видимость национального колорита. В этих учениях много полезного, морального и мудрого, но нет стержня и опоры для человека - там нет жизни вечной. Так что Си Цзиньпину придется защищаться тем, что есть. А есть немного.

"Компартия не сможет отказаться от марксизма-ленинизма, - завершает Андрей Карнеев, - поэтому риторически прежде всего, конечно, вот эти ценности социализма, стремления вернуться к идеалу, когда государство служит народу, партия служит народу, чиновники служат народу, и они чуть ли не как такие бессребреники должны быть во всем неподкупными. Вот эти все ценности он пытается восстановить". Посмотрим, получится ли это сделать без огромных репрессий - что уже вряд ли возможно, - основываясь только лишь на одной из многих социальных теорий, в которые, похоже, кроме самого Си Цзиньпина, никто не верит.

Григорий Шугаев / 01 марта 2016,