Террористы заранее заготовили "спящие" ячейки в разных странах мира

Усиливается давление на запрещенные в России террористические группировки "Исламское государство" (ИГ) и "Джебхат ан-Нусра". На них не распространяется соглашение о прекращении огня. Однако вместо окончательной победы над террористами в Сирии и Ираке мир может столкнуться с угрозой расползания подпольных организаций по разным странам, в том числе в России. К такому выводу подводит в беседе с ответственным редактором "НГР" Андреем МЕЛЬНИКОВЫМ исламовед, президент информационно-аналитического центра "Религия и общество", главный советник департамента по вопросам взаимодействия с религиозными организациями Управления по внутренней политике администрации президента России в 2002–2011 годах Алексей ГРИШИН.

– Алексей Алексеевич, как вы считаете, к каким последствиям приведет выдавливание ИГ с захваченных им территорий? Последует ли перемещение части боевиков на территорию России и сопредельных государств? Есть ли у террористов запасная стратегия?

– Многие аналитики уже сегодня предсказывают два основных вектора развития событий, связанных с ИГ. Группировка рано или поздно потерпит военное поражение, однако с идеологическими метастазами исламистского терроризма миру придется бороться в лучшем случае не один десяток лет.

До момента подключения России к активной борьбе с ИГ в Сирии у террористов действительно вырисовывалась некая квазигосударственная перспектива. Они пытались создать административные, хозяйственные, финансовые, судебные элементы и, безусловно, подобие армии, больше похожей на сборище бандитов и маньяков. Они сумели поставить на поток внешнеторговые операции по продаже нефти, древних артефактов, награбленных в музеях Ирака и Сирии, и даже рабов в ближневосточные гаремы и, что называется, на органы. Они с оптимизмом смотрели в будущее, рассчитывая серьезно расширить пропагандистскую деятельность. Они мечтали повторить путь косовской УЧК – террористических групп, руководители которых под давлением отдельных западных политиков сначала стали стороной переговоров, а затем и вовсе возглавили независимое государство Косово.

Все коренным образом изменилось со вступлением в боевые действия российских Военно-космических сил (ВКС) и успехами сирийской армии. Для ИГ стала очевидной перспектива военного поражения и потери в ближайшее время завоеванных ранее территорий. В этой связи в последнее время наметились некоторые серьезные изменения в стратегии и тактике деятельности ИГ и сотрудничающих с ними террористических организаций. Отчетливо проявилась тенденция к консервации значимых подразделений террористов на территории ряда стран Западной и Восточной Европы, Ближнего Востока и России, созданию условий для обеспечения их потенциальной долгосрочной деятельности в автономном режиме (базирование, вооружение, финансирование).

– На каких данных основано это утверждение?

– На обобщенном анализе содержания информационно-пропагандистских материалов ИГ, общения террористов и их сторонников в соцсетях, в том числе и при вербовочной работе, некоторых других материалов. Кстати, хочу сказать, что даже в пространных ответах так называемых мотиваторов (формирующих мотив в вербовочной работе) на вопросы потенциальных жертв можно увидеть изменение настроений и разъяснение потенциальных задач. Да и специальные службы ряда стран уже официально отмечают попытки отдельных террористов переместиться с потоками беженцев подальше от Сирии, легализоваться в новых условиях.

Параллельно руководство ИГ продолжает ориентировать присягнувшие ему группировки на необходимость более жесткого провоцирования глобального военного противостояния ислама и христианства. Резервной или параллельной рассматривается аналогичная линия, направленная на разжигание суннитско-шиитских противоречий, так как исламисты считают, что шииты к мусульманам не относятся. Лидеры террористов хорошо понимают, что только в условиях глобального религиозного противостояния у них есть определенная государственно-территориальная перспектива. Отсюда вытекают и практические действия их боевиков: жесточайшие расправы над христианами и мусульманами-шиитами, уничтожение их храмов, святынь; террористические акты в церквах и шиитских мечетях, искусственное создание миграционных волн и провоцирование конфликтов. Цель одна – вызвать ответные действия христиан и на этой основе возбудить и поднять на религиозную войну весь мусульманский суннитский мир. Ведь любые ответные агрессивные действия христиан пропагандистская машина ИГ представит как агрессию против ислама. Именно на эти обстоятельства указывали в своей совместной декларации патриарх Кирилл и папа Франциск, говоря об опасности провоцирования глобальной мировой войны на религиозной почве.

– Кстати, эта солидарность глав крупнейших Церквей дала основание для некоторых наблюдателей говорить о "крестовом походе" против терроризма. "Крестовый поход" – опасный ведь термин! Не даст ли это в руки исламистов эффективное пропагандистское оружие: дескать, смотрите, на мусульманский мир ополчились христиане?

– Сложность задачи христианских Церквей, их иерархов и первосвященников в том и состоит, чтобы, с одной стороны, защитить христианские общины и святыни от небывалой агрессии, а с другой – не дать террористам возможность возбудить огромные массы мусульман против христиан якобы "на защиту ислама". В этой связи термин "крестовый поход", на мой взгляд, контрпродуктивен.

Но вернемся к стратегии ИГ. В последнее время в формулировках стратегических целей террористической организации ИГ появилась новая – необходимость создания идеологической и боевой перспективы "Исламского государства".

– Где звучат эти формулировки?

– Конечно, они не озвучиваются в том виде, в котором я сказал. Это адаптированные для нашего, европейского или российского, понимания формулировки обобщенной информации, полученной из распространяемых ИГ теоретических обоснований тех или иных действий, из рекомендаций, которые они дают своим сторонникам в разных странах.

Так вот, некоторое изменение стратегии фактически означает, что руководство ИГ не видит возможности долгосрочного военного противостояния иностранным коалициям и все-таки приступает к всестороннему обеспечению подпольного будущего организации в условиях потери контроля на захваченных территориях.

Безусловно, это направление деятельности террористов коснется не только стран Ближнего Востока и Европы. Они попытаются создать и закрепить свои позиции в исламистском подполье в России и мусульманских странах СНГ. Страны бывшего СССР со значительным мусульманским населением, в основном суннитов, представляют для ИГ огромный интерес с точки зрения потенциальной вербовочной базы. Регион Центральной Азии отличается к тому же крайней нестабильностью, соседствует с постоянно воюющим Афганистаном и 200-миллионным крайне религиозным суннитским Пакистаном.

– Смогут ли агенты ИГ закрепиться и развернуть свою деятельность на территории России? Есть ли у них для этого возможности?

– Чтобы понять возможности ИГ на территории нашего государства, давайте вновь обратимся к стратегии террористов в нынешних конкретных условиях. Какие организационные задачи они перед собой ставят на ближайшее время? Прежде всего им необходимо сохранить или обеспечить создание боевого и пропагандистского кадрового резерва, в том числе не задействованного до настоящего времени в реальных террористических мероприятиях. Особой задачей для них является также обеспечение постоянного финансирования будущей нелегальной деятельности за счет сокрытия и сохранения уже накопленных средств и привлечения потенциальных спонсоров. Уже известно, что основной способ решения этих задач боевики видят в использовании официальных мусульманских религиозных, общественных и научных организаций, культурных и правозащитных центров, а также учебных заведений. При этом там, где их мало или они отсутствуют, а также там, где идеи ИГ не находят поддержки в местной мусульманской среде, боевикам рекомендуется самостоятельно создавать и регистрировать такие организации.

Такой опыт имел место в борьбе с исламистским подпольем и в Северной Африке, и на Филиппинах, и в Индонезии, и даже на территории России. Да и в Европе мы наблюдаем сегодня резкий рост числа различных мусульманских религиозных и околорелигиозных организаций, прежде всего правозащитных и благотворительных. Откуда деньги? Чьи они? При этом наблюдается резкая активизация деятельности катарских, саудовских и иных неправительственных фондов и общественных организаций, которые спонсировали боевиков на Северном Кавказе, в Ираке и Сирии, Египте и Тунисе, Сомали и Нигерии.

Раздробленная, идеологически и канонически многообразная система духовных управлений российских мусульман имеет полную предрасположенность для реализации вышеуказанных задач ИГ по созданию баз и консервации на территории России. Отсутствие эффективного реального контроля государства за деятельностью мусульманских религиозных организаций уже достаточно давно и широко используется криминальными группировками. На счетах отдельных религиозных организаций хранятся общаки, вокруг них создаются также плохо контролируемые государством учебные заведения, общественные организации, СМИ, фонды, национально-культурные автономии, научные и культурные учреждения, широко использующиеся в криминальных целях. С учетом слияния в ряде регионов страны криминала и достаточно сильного экстремистского исламистского подполья созданная система может быть предоставлена в распоряжение ИГ без дополнительной подготовки.

– Неужели правоохранители не знают про эти общаки?

– Знают. Но, к сожалению, иногда сделать ничего не могут. Знать и доказать в суде – это разные вещи. А если кто-то возьмется и не докажет? К чему это приведет? К обвинению российского государства в притеснении мусульман, конфликту власти и части общества на религиозной почве. Ведь всем людям не объяснишь, не покажешь весь объем имеющейся информации о том, что отдельные муфтии и имамы срослись с криминалом. Людям же будут говорить о том, что это власть нападает на ислам. Поэтому многие губернаторы просто дают команду закрывать глаза на финансовые или иные кульбиты отдельных религиозных деятелей. А то можно спровоцировать религиозный конфликт и в рейтинге губернаторов сильно опуститься. Тем более что экстремисты хорошо научились таким образом шантажировать власть.

В связи с эвакуацией ИГ в самое ближайшее время можно спрогнозировать рост обращений в Минюст России для регистрации различных исламских учреждений, прежде всего фондов, бизнес-объединений, культурных и правозащитных центров и СМИ, особенно совместных или с выходом на "зарубеж" (с представительствами). Увеличится число муфтиятов и религиозных организаций. Усилится борьба за соблюдение прав мусульман и невмешательство государства в дела религии. Вновь поднимутся вопросы исламского банкинга и свободы благотворительности. При этом большинство проектов будут преподноситься государственным структурам и обществу как антиэкстремистские. Увеличится поток специально подставляемых экстремистами лиц для вербовки в качестве агентов по линии ФСБ и МВД России.

– Что это за практика – "подставлять" для вербовки?

– Мы же прекрасно представляем себе и по фильмам, и по книгам, что МВД и ФСБ России в борьбе с терроризмом широко используют агентурную сеть. Так вот, в тактике экстремистов уже несколько лет назад появился прием умышленных подстав. Появляется в мусульманской среде этакий молодой, активный, часто хорошо образованный религиозный или общественный деятель, своей внешне прогосударственной позицией и активностью обращает на себя внимание правоохранительных органов и ждет, когда его привлекут к сотрудничеству. Может даже поломаться для правдоподобности. Будучи фактически агентом террористов, он раскрывает для них объекты особого внимания спецслужб, основные направления противоборства и так далее. Получив доверие, такой агент начинает способствовать тому, чтобы расправиться с врагами ваххабитов в мусульманской среде руками самого же государства. И по такой вот наводке попадают под удар прогосударственные религиозные деятели. Специалистов же, способных разобраться в хитросплетениях ислама, очень мало.

Но существует еще одна проблема. Даже когда представители спецслужб обнаруживают такие подставы, они не спешат докладывать об этом руководству. Ведь за таких агентов уже получены ордена и генеральские звания. Просто от работы с ними постепенно отказываются.

Такие же фокусы проделывают экстремисты и с гражданскими чиновниками, обеспечивающими взаимодействие с мусульманскими организациями. Как правило, эти чиновники не имеют специального образования и опыта соответствующей работы. А задачи стоят, особенно в настоящий период. Так вот, к ним экстремистские "вожаки" приходят напрямую и приносят обычно план работы той или иной администрации с мусульманами, особенно с молодежью. Чиновник доволен. Мусульманская молодежь и исламские организации, как кажется, под контролем, ведь план внешне очень красивый и даже направлен на антитеррористическую пропаганду и воспитание молодежи в духе толерантности и веротерпимости. Но все заранее продумано. Объявленные проекты построены, что называется, с двойным дном и вовсю используются террористами. Ведь официально прогосударственные мусульманские группы и организации действуют открыто, в них концентрируется молодежь, ее можно открыто тренировать и физически, и идеологически.

Интересен в этой связи опыт некоторых таких мусульманских летних лагерей. Даже те, кто осуществлял контроль от государства, ничего не понял. На занятиях молодым людям говорили, что мусульманин не может убивать людей, и добавляли: "особенно безвинных, тех, которые не наносят исламу ущерб", чиновников тоже нельзя убивать, тех, которые "не притесняют ислам". В головах молодых людей невольно откладывалось: тех, кто притесняет ислам, убивать можно. И так далее. Но венцом такой работы стала постановка перед молодыми людьми вопроса о том, кто вы прежде всего – мусульманин или гражданин России? Раньше молодой человек и не задумывался об этом, а сегодня должен ответить на этот вопрос. Все это сопровождается длинными речами о любви к родине. И чиновник пропускает главный ответ. А он звучит так: "Родину можно и нужно любить, если она не притесняет мусульман, при этом вера имеет приоритетное значение перед гражданскими обязанностями. Если государство говорит делать одно, а религиозные лидеры – другое, то приоритет у религии". И со временем такой "религиозный" начальник обязательно находится. Это же настоящая идеологическая диверсия! Людей фактически готовят к восприятию экстремистских идей. И осуществляется все это за государственный счет.

Примечательно, что такой же вопрос о приоритете веры и гражданства ставится наводчиками и мотиваторами ИГ при вербовочной работе. Ведь главное для экстремистов – разделить в сознании мусульман понятия родины и веры, противопоставить их и заставить человека сделать выбор, за чьи интересы он будет бороться.

Однако потенциальная угроза использования официальных мусульманских структур России игиловцами и иными террористами не должна привести к огульному обвинению всех мусульман. Большинство верующих, имамов и муфтиев, – добропорядочные, честные граждане. Но сама система регистрации, функционирования, финансово-хозяйственной деятельности и контроля за ними со стороны государства создает, на мой взгляд, реальные возможности для экстремистов. Кроме того, эмиссары ИГ широко используют метод подкупа уполномоченных чиновников и/или используют их безграмотность. Не хочу приводить фамилии, но огромную потенциальную угрозу для безопасности нашего государства несут как раз их безграмотные действия.

– Не лишит ли освобождение территорий ИГ ее главного козыря перед другими джихадистскими группировками: построение халифата на конкретной территории? Не превратится ли ИГ в рядовую сетевую структуру?

– Экстремистские и террористические организации отличаются большой волатильностью. При любой возможности они будут находить территории для организации нового ИГ. При этом бренды "Исламского государства" и "Аль-Каиды" широко раскручены и будут использоваться в дальнейшем, даже если в их составе не будет ни одного из нынешних функционеров террористов. Уже сегодня идеологи ИГ заявляют, что даже в случае уничтожения его уже можно считать звеном к созданию будущего всемирного халифата, ставя себя в исторический ряд вместе с многовековыми арабскими и османским халифатами. Нынешняя организация ИГ позволяет создать сотовую (пятнистую) систему подчиненности и построения власти, что позволит даже в неблагоприятных условиях обеспечить значительную волатильность и конспирацию мобильных боевых групп, в том числе и многочисленных.

Раскрученный бренд позволяет практически перманентно организовывать активную идеологическую работу и привлекать спонсоров. При этом существенно экономит вкладываемые в пропаганду средства. Недаром руководство ИГ уже сегодня стремится наращивать пропагандистские усилия, особенно с конспиративным использованием современных технологий, с территории стран противника, даже в самых неблагоприятных для себя условиях.

– Есть примеры этих пропагандистских усилий, например, с территории России?

– Не важно, с какой территории пропагандисты выходят в Интернет. Там же нет государственных границ. Они активно используют известные программы, многократно маскирующие истинный IP-адрес выхода в эфир. Важен контент, то есть наполнение. А на русском языке пропаганда только усиливается.

– Изменилась ли в последнее время в связи с возросшей интенсивностью военных действий в Сирии ситуация с вербовкой сторонников ИГ в разных странах и конкретно в России?

– Формы и методы вербовки ИГ являются классическими. Используются как приемы спецслужб, так и приемы, применяемые обычными тоталитарными сектами. Поэтому серьезных изменений в этой сфере не ожидается. Возможно, однако, что игиловцы временно сократят объемы вербовочной работы, чтобы переждать особо острый период.

Серьезно в контенте пропаганды ИГ в последнее время меняется только конечный призыв к конкретным действиям. Если раньше они активно зазывали своих жертв посетить Сирию и включиться в борьбу за построение халифата, то сегодня больше говорят о потенциальной длительной конспиративной борьбе завербованных лиц по месту пребывания или жительства.

– Заметно ли изменение поведения исламистских групп в России и Европе в связи с возможным скорым падением халифата в Ракке?

– Заметно. Террористам нужно срочно спровоцировать жесткий исламо-христианский конфликт. Поэтому усиливается опасность террористической активности групп ИГ на христианских объектах.

Мы также наблюдаем картину искусственного создания проблем с мигрантами. Тут основной удар пришелся на Европу, где ИГ развернуло масштабную пропагандистскую работу в среде мигрантов, положив в основу идею постоянного конфликта с христианским большинством в борьбе за сохранение мусульманами национально-религиозной идентичности.

Андрей Мельников
Ответственный редактор приложения "НГ-Религии"
02.03.2016