Чем наше общество отличается от остальных, так это тем, что мы с блеском умеем портить и опошлять все здоровое и разумное. Что мы сделали с парламентаризмом? Казалось бы, отличная идея – четко разделить функции законодательных и исполнительных ветвей власти при привилегированном положении парламента. Но что-то у нас такого не наблюдается и даже президент говорит, что еще шагать и шагать до парламентаризма.

Что мы сделали со своей Конституцией? Ругали-ругали Акаева с Бакиевым, которые меняли Конституцию как хотели, в пику им даже объявили мораторий на 10 лет, а теперь нам говорят, что если не изменить Конституцию, небо обвалится. Что мы сделали с нашими наукой, образованием и здравоохранением? Просто уму непостижимо, но есть вещи и похуже. Мы борьбу с коррупцией превратили в новый вид коррупции.

В Европе уже давно, со времен борьбы Брижит Бардо за права животных, начавшейся 40-50 лет назад, никто не носит норковых шапок или песцовых шуб. Цвет же кыргызской интеллигенции не мыслит свой гардероб без таких обманок. Мы отстали от цивилизации, как минимум, на полстолетия, мы вслух сокрушаемся, что особей снежного леопарда в наших горах становится меньше, а тайно сами их отстреливаем.

Мы гордимся до небес своей игрой кок-бору, когда "настоящие мужчины" забавляются тушей только что забитого козленка и даже пытаемся внести ее в список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО. И никому в голову не приходит, что такое действо несколько диковато для XXI века. В ответ все приводят испанскую корриду, но ее тоже регулярно критикуют все правозащитные организации, про кок-бору же они просто еще не слышали.

В древности коренные жителей Америки играли ногами отрезанной головой врага, в Европе тоже, по легендам, такое происходило, но с развитием цивилизации люди все-таки догадались заменить голову сначала тряпичным, а потом надувным мячом. Почему бы не перебрасываться чем-нибудь типа плюшевого мишки, набитого, например, свинцовой дробью, чем еще теплым телом животного? Но нет, надо еще одеть танкистские шлемы, как будто идут боевые действия.

В последнее время в некоторых регионах вновь стали набирать популярность петушиные бои и собачьи поединки. Это вот так мы избавляемся от темных пятен прошлого? Это вот так мы движемся к гуманизму? В такой культурной среде какие бы постановления ни принимались, какие бы новые антикоррупционные структуры ни создавались, никто с нею особенно бороться не будет – культура (ее отсутствие) не позволит.

Как можно бороться с коррупцией в обществе, которое повально заражено вирусом стяжательства, стремлением правдами и неправдами заиметь особняк с бассейном, ездить не просто на машине, а непременно на внедорожнике, и вообще страстью к бессмысленной роскоши? Зачем, например, кому-то вообще может понадобиться золотой унитаз? Но люди делают, а те, кто видят это, стремятся повторить.

Все поголовно с детства приучены воровать, потому что с советских времен считалось доблестью урвать что-нибудь домой от государственного и общественного добра. Раз власти недоплачивали за труд, население компенсировало этот убыток явочным порядком. Но раз мы хотим развивать независимое государство и свое общество, почему мы должны у этого общества что-то отнимать?

Поэтому и все кредиты и гранты, получаемые нашим государством от международных финансовых институтов и отдельных государств безбожно разворовываются теми, кто имеет к ним хоть какой-то доступ. И все стремятся попасть к кормушке. Мы придумали себе оправдание: "Коррупция есть везде", но там люди хотя бы работают, а не берут в магазине жвачку и продают ее тут же у входа подороже.

Мы в последнее время много говорим про древние ценности, изначально присущие нашим предкам. Мы добавляем к ним и исламские ценности, которые превозносятся до небес и считаются чуть ли не вершиной развития человеческого духа и морали. Но откуда тогда появляются воры? И почему само Духовное управление мусульман никак не очистится от коррупции?

Мы бьем себя в грудь и кричим на каждом углу о своем великом прошлом и величии в будущем, но как в этом будущем потомки будут отдавать долги, набранные нами? Какое величие мы им оставляем в наследство? И как мы вообще готовим молодежь к будущему – своих устроить поудобнее, а чужие пусть сдают экзамены и проходят тесты?

Мы создали разные антикоррупционные службы и центры, скоро они будут в каждом ведомстве и школе, но они уже сами потонули в привычном нам болоте, в котором в гниль превращаются любые нормальные начинания. Поймали главу аппарата Медакадемии на взятке, громогласно об этом объявили, человек якобы умер от разрыва сердца, а теперь непонятно – от стыда ли от пыток… Выпытывали правду или деньги?

Параллельно мы видим скандалы с МВФ, "Фольксвагеном", ФИФА, "Гуглом". Даже в процессе присуждения премий "Оскар" обнаруживаются неприглядные моменты. Но кто предъявляет обвинения и расследует факты нарушения финансовой дисциплины? Никакие не специально созданные антикоррупционные центры или службы, а те же самые ФБР, департамент юстиции, налоговое управление или швейцарская полиция...

Ведомства выполняют свою работу. При расследовании коррупции в ФИФА, которая зарегистрирована как некоммерческая организация в Швейцарии и платит налоги там, директор ФБР заявил, что они обязаны были отреагировать, так как многие теневые встречи организовывались на территории США, финансовая деятельность проводились в долларовой зоне, а часть денег переводилась через американские банки.

В Кыргызстане же малейшее ухищрение – кто-то зарегистрирован где-то не там или дата в заявление не в день заполнения и не тем человеком вписана – и сразу лазейка для невыполнения поставленной задачи, способ уйти от ответственности, основа для решения вопроса во внеправовом поле. Но самое главное – никто не доверяет существующим органам, поэтому и создаются все новые и новые.

Мы умиляемся, когда иностранные эксперты говорят, что коррупция стала образом жизни чиновников Кыргызстана, но что мы делаем для того, чтобы такого не было? Какой опыт мы перенимаем у этих иностранцев? Мы специально ищем среди них коррупционеров, чтобы перенимать именно их опыт, а когда о том же самом говорят наши собственные эксперты, мы их готовы живьем сжечь.

Почему мы не перенимаем опыт таких компаний, как Sony или Emirates, которые прекратили сотрудничать с ФИФА, когда там начались расследования по коррупции? Когда в 2012 году знаменитого американского велогонщика Лэнса Армстронга обвинили в применении допинга, с ним сразу разорвали рекламные контракты производитель спортивной одежды Nike, пивоваренный концерн Anheuser-Busch, производитель энергетических напитков FRS и велосипедная фирма Trek.

Такого подхода к постыдному явлению мы перенимать не хотим, лучше найдем какие-нибудь недочеты и заклеймим позором всю их систему. Прозрачное финансирование и открытые данные – это что-то, происходящее на другой планете или в дальней галактике. Наша национальная традиция – выгораживать коррупционеров и находить для них секретные коридоры отхода, повторяя новую мантру: "Подставили!"

Выгораживание коррупционеров: недоразвитость общества 18

Человек попадается на взятке, но уничтожает улики или тайно предъявляет компромат на тех, кто его поймал, и все вокруг уже твердят о презумпции невиновности. Правоохранителям, прокурорам и судьям верить нельзя, поэтому создаются специальные структуры, им поручается находить коррупционеров и призывать к ответу, они их действительно находят, и… надо создавать новую структуру.

При нашей нынешней культуре любая сфера, где крутятся хоть какие-то деньги – будь то образование или забота о здоровье граждан, будь то проведение фестивалей или спортивных игр – коррупциогенная деятельность, а уж бизнес – главный источник левого заработка борцов с коррупцией. Когда центральной зоной культуры человека владеют деньги, "Боржоми" пить уже поздно.

02 марта 2016 - Нарын Айып