Замедление китайской экономики является одним из главных факторов, негативно влияющих на деловую активность во всем мире

Международное рейтинговое агентство Moody"s ухудшило прогноз кредитного рейтинга Китая со "стабильного" до "негативного".

Причина - в росте государственного долга, сокращении резервов, а главное - в отсутствии уверенности в том, что китайские власти сумеют осуществить необходимые реформы. Правда, агентство сохранило рейтинг Китая на высоком уровне "AА3", поскольку имеющиеся резервы дают властям время для проведения реформ и балансирования экономики.

Как обычно, в Пекине довольно нервно отреагировали на новый прогноз, обвинив Moody"s в близорукости и непонимании финансовой политики правительства страны. Однако структура экономики Китая действительно меняется, и поддерживать былые темпы роста становится все сложнее.

Насколько оправданы прогнозы финансистов?

Ведущий "Пятого этажа" Михаил Смотряев беседует с заведующим сектором экономики и политики Китая Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений им. Е. М. Примакова РАН Сергеем Лукониным и старшим научным сотрудником Института Дальнего Востока РАН Василием Кашиным.

Загрузить подкаст передачи "Пятый этаж" можно здесь.

М.С.: Что касается рейтинга, то это даже не рейтинг, а прогноз, и в информационных изданиях общей направленности эта новость проскочила и пропала. Никакой особой катастрофы прогноз по Moody’s не предвещает, так что вместо этого обсуждаются результаты американского супервторника. Но это продолжение разговора о том, что китайская экономика подошла к пределу роста. Для того, чтобы избежать "жесткого приземления", нужны реформы. Так ли это?

С.Л.: Как только начинается чехарда с экономическими показателями, каждый специалист дает некий прогноз, что экономика Китая вот-вот встанет. И это мы слышим уже лет десять. Понятно, что страна подошла к рубежу, после которого двузначный рост экономики уже невозможен. Но если обратить внимание на ВВП, то прирост 6,9% в 2015 году по объему выше, чем те 10%, которые были в 2008-2009 годах. Но в китайской экономике накопились структурные проблемы, всем известные. И китайское правительство пытается их если не решить, то сбалансировать. Это избыток промышленных мощностей, долг провинций, но действия правительства позволяют предположить, что даже ограниченный успех реформ позволит Китаю выйти на новую модель экономического развития.

М.С.: Принципиально новую или откорректированную старую?

С.Л.: Принципиально новой модели сейчас в мировой экономике нет. Это везде капитализм, отличается только соотношение экспортного сектора, сектора услуг, внутреннего потребления и так далее. Так что новой модель будет только для Китая. Она будет больше похожа на стандартные экономики развитых стран. Это сложно, надо будет решить много проблем, в том числе реформировать юридическую, судебную систему, но китайское правительство потихонечку на это идет.

М.С.: В последнее время довольно много говорится, что новое руководство Китая в лице председателя Си отличается от своих предшественников. Он не готов делиться властью с коллективным "советом старейшин", который существовал в Китае последние несколько десятилетий. Только в этом году полтораста миллиардов долларов ушли из страны. Это свидетельствует о беспокойстве граждан. А система управления страной больше напоминает авторитарную, по сравнению с предыдущими. Какова вероятность, что необходимые реформы будут проводиться без излишней жесткости?

В.К.: Сильная концентрация власти сейчас отчасти обусловлена и экономическим положением страны. Важнейшие проблемы в Китае – инфраструктурный пузырь на рынке недвижимости, который связан с моделью функционирования региональных властей. Попытки осуществить реформы в 2008-2009 годах на фоне мирового кризиса оказались половинчатыми потому, что у китайских властей не хватило возможностей по принуждению и контролю бюрократического аппарата. Си пытается использовать концентрацию власти для продвижения реформ. Пока невозможно сказать, насколько это ему удастся. У местных правительств гигантские долги, необходимо усиление контроля за ними, и создание потенциала устрашения, он этим и занимается.

М.С.: Появились сообщения, что ожидается значительное сокращение в государственном секторе, чуть ли не 6 млн человек, из них 1 млн 800 тыс. – работники угольного и стального сектора. В полуторамиллиардном Китае это капля в море, но вполне достаточно, чтобы правительству доставить немало неприятностей. Есть такие шансы?

В.К.: Ситуация на рынке труда в Китае совершенно иная даже по сравнению с ситуацией 2000-х годов. С 2013 года численность рабочей силы сокращается. Ситуация для тех, кто сейчас теряет работу, менее драматична, чем когда-то. Конечно, это зависит от конкретного места, но в целом это не должно вызвать потрясений, если сокращения будут без нарушений прав трудящихся.

М.С.: Поскольку Китай пытается сокращать непомерно разросшуюся производственную базу, поиск новой работы может оказаться непростой задачей. Когда мы говорили о новой для Китая модели, имелась в виду "постиндустриальная модель"? Когда развита индустрия услуг, а производство связано с мозгами? А легкая и тяжелая промышленность отдается в страны, какой в прошлом был Китай? А всех этих людей надо переучивать. Насколько этот баланс меняется, и насколько легко его будет изменить?

С.Л.: Баланс меняется в пользу сектора услуг. Изменения происходят медленно, но быстрее, чем темпы прироста вторичного сектора экономики. В пользу этого говорит программа развития городов, программа переселения населения из сельских районов в города, и резких действий китайское правительство предпринимать не будет. Китай запускает внешнеэкономические программы регионального развития. Известная программа "Шелковый путь" прежде всего ориентирована на поддержку экономики Китая. Выдача кредитов странам Восточной Европы, Центральной Азии предусматривает покупку на эти деньги китайского оборудования, наем китайских фирм и так далее. Китай формирует рынок сбыта собственной продукции, в том числе высокоинтеллектуальной, вроде строительства высокоскоростных железных дорог. Китай постепенно продвигается к повышению доли высокотехнологичной продукции в своем экспорте.

М.С.: По протяженности высокоскоростных железнодорожных линий Китай занимает едва ли не первое место в мире. А вот что касается программы по переселению, то 3-4 года назад уже выяснилось, что больше половины китайского населения живет в городах. Жители города – потенциальный средний класс. Китайский средний класс отличается от того, что принято этим считать на Западе. Но все равно это люди, чьи базовые потребности уже удовлетворены. Так что теперь вместо велосипеда эти люди хотят автомобиль, о чем свидетельствует высокий уровень автомобилизации. Но насколько выполнима программа переориентации экономики на внутренний рынок уже к 2020 году?

С.Л.: Китай только в наших глазах представляет собой некий монолит, на самом деле он неоднороден. Уровень развития разных регионов сильно отличается. Средний класс в Шанхае или восточных провинциях практически ничем не отличается от европейского, в том числе его претензия на приобретение услуг определенного качества. Здесь кроется большая проблема. И политическая система, и качество услуг, предоставляемых внутри Китая, пока не соответствует запросам. Это и экологическая ситуация, и система образования, и система защиты недвижимости. Что касается внутреннего потребления, оно растет не такими темпами, как хотелось бы, поэтому и были запущены региональные программы внешнеэкономического развития. Темпы внутреннего потребления недостаточно компенсируют снижение темпов прироста экспорта.

М.С.: Насколько потенциально опасна ситуация недовольства среднего класса удовлетворением своих запросов?

В.К.: Китайское руководство осознает неизбежный рост политических проблем, связанных с трансформацией общества. Переходный характер действующей политической системы признан официально. Они внимательно следят за зарубежным опытом развития управляемой демократии. Самый главный пример – Сингапур. Второй вариант для экспериментов – Гонконг. Идут постоянные эксперименты с идеологией, но надо понимать, что ситуация изменилась качественно. Пока экономика росла быстро, можно было особо не задумываться об идеологии. Сейчас в политической сфере потребуются дополнительные усилия.

М.С.: Какова вероятность создания нового общественного договора?

В.К.: Будут более низкие темпы роста, но и социальное давление на экономику снижается. Политика "одного ребенка", жестко проводившаяся с 1980-х годов, дала эффект, численность рабочей силы сокращается, 56% населения живет в городе официально, но есть еще внутренние мигранты, деревенские жители, живущие в городе большую часть времени, занимаясь работами, так что нет необходимости ежегодно создавать новые рабочие места. Есть также поводы для гордости – космическая программа и тому подобное. И будет движение в сторону государственного национализма, гордости корнями и так далее. Это уже происходит. Прошлый экономический рост не равнялся росту благосостояния, накапливалось сильнейшее неравенство. В стране отсутствовала общедоступная система социального обеспечения, были огромные проблемы с медицинским обеспечением. Можно переключиться на эти проблемы.

М.С.: Людей, желающих хорошо жить, больше, экономика производит меньше, всем может и не хватить. Националистическое возвращение к Великому Китаю хорошо, но вряд ли удовлетворит весь средний класс?

С.Л.: Возврат к историческим корням, в том числе программа, запущенная Си Цзиньпином, несет некую угрозу. Будущее экономики Китая - как внутри, так и вовне. А если Китай будет претендовать даже на региональное лидерство, это вызовет неудовольствие ближайших соседей – Японии, Южной Кореи, АСЕАН, так что их интересы придется учитывать. Реализация программ типа "Китайская мечта" легко может привести к национализму. Многие пользователи социальных сетей шутили, что настоящая китайская мечта – грин-карта США. Так что непонятно, работают ли эти программы на самом деле. Социальная нагрузка, может быть, не будет снижаться, но не будет и возрастать, потому что есть потенциал развития, в том числе финансового сектора услуг. Контроль за ним постепенно ослабляется, появляются новые услуги типа пенсионного обеспечения, страхования жизни. Это дает новые рабочие места и позволяет меньше беспокоиться о будущем.

М.С.: Вспоминая крах лета прошлого года, можно предположить, что растущий рынок финансовых услуг - не для таких игроков?

С.Л.: Смотря как они будут реализовываться. Конечно, только рынок акций – это негативно. Если рынок централизованный, под контролем Центрального банка Китая – это другое дело. И крах прошлого года не повлиял на жизнь обычных граждан. Фондовый рынок Китая – это рулетка, где предприниматели, уже получившие прибыль, решили сыграть.

М.С.: Эту проблему мы обсуждали, когда летом случился первый сильный спад. И консенсус был, что этот рынок работает по другим правилам, и для мировой экономики ничего не означает – это внутрикитайская проблема.
2 марта 2016