Последнее крупное сражение казахов и зюнгар - Аныракайская битва.

"Джунгары искали спасения от голодной смерти и кровавого террора киргизов, монголов и китайцев, и могли найти это спасение только в Сибири".

Дипломатические маневры цинов перед началом схватки

Цинская империя внимательно следила за перипетиями междоусобной борьбы в Джунгарии и по мере ее расширения и ожесточения наращивала усилия по подготовке к новой войне со своим слабеющим противником. Так, в 1748 г. цинский двор запретил джунгарам торговать в Пекине.

Спустя два года маньчжурские власти не разрешили ойратским паломникам проезд через цинские владения в Лхасу. Джунгарские послы, добивавшиеся в Пекине положительного для себя решения этого вопроса, в конце концов уехали из столицы Поднебесной "с великим сердцем", т. е. крайне недовольные отказом правительства.

В 1751 г. Цины запретили джунгарам торговать в приграничных городах империи. В начале 50-х гг. цинская династия начала непосредственную подготовку к войне с Джунгарией. Ездивший в 1752 г. в Халху с письмами от селенгинской пограничной администрации курьер Семен Сургуцкий сообщал, что по указу императора Цяньлуна "велено мунгалским начальникам: яко то сорока зайсанам и семи тайшам... ведомства своего каждого мунгалца, кои годны в военную службу, не обходя никого, учинить смотр".

В 1753-1754 гг. цинское командование приступает к захвату приграничных с Китаем районов Джунгарского ханства - Монгольского Алтая, создавая стратегический плацдарм и овладевая горными проходами для наступления на ойратов. Маньчжуро-китайская дипломатия, стремясь ослабить ханскую власть, раздувала пламя междоусобной борьбы в этой стране Когда в Джунгарии шла борьба между Ламой-Доржи и Даваци, Пекин проявлял исключительный интерес к Даваци, однако, как только последний воцарился на ханском троне, внимание Цинов тут же переключилось на очередного претендента - Амурсану. В августе 1754 г. в одном из своих указов император Цяньлун подчеркивал, что

"Амурсана - самый важный человек, если он придет покориться, то в будущем году двинем войска".
Амурсана и цинский двор

Потерпев поражение в борьбе с Даваци и бежав в августе 1754 г. в пределы Цинской империи (в Халху), Амурсана обратился к маньчжурскому императору с просьбой дать ему войска, чтобы захватить Даваци и представить его в Пекин. Н. Я. Бичурин писал по этому поводу "Амурсана решился просить у китайского двора войск под хитрым предлогом прекращения беспокойств в Или. Повелитель Китая видел ясно, что виды Амурсаны клонились к тому, чтобы при помощи Китая, низвергнув Давация, самому занять чжуньгарский престол, но решился поддержать сторону его, имея в виду совершенно другие предположения".

Богдыхан решил использовать Амурсану как орудие для разгрома Джунгарии и ее последующего расчленения на отдельные, независимые друг от друга владения. Император Цяньлун подчеркивал в одном из своих указов:

"Это именно тот случай, который нужно использовать. Если упустить его не замыслив (ничего), то через несколько лет положение их постепенно упрочится".

Естественно, что Цяньлун скрывал от Амурсаны свои подлинные намерения и, видимо, обещал хойтскому нойону ханский престол в Джунгарии, что подтвердил впоследствии один из сподвижников Амурсаны зайсан Хорхой-Дондук. Бежав в Россию, он рассказывал в Коллегии иностранных дел, что Амурсана "имел обнадеживание от китайского богдыхана по покорении Зенгории учиненным быть главным владельцем в Зенгории".

Эти сведения дополняются показаниями других ойратских князей и рядовых воинов, принимавших под командованием Амурсаны участие в походе на Джунгарию в 1755 г. Некоторые из них сообщали русскому пограничному комиссару В. Игумнову, что "богдыхан приказал, ежель он, Амурсана, своего контайшинского хана Дебачу и с ясашными людьми в подданство привести может, то тогда неотменно, за тое выслугу будет пожалован ханом".

Русский китаевед С. Липовцов подчеркивал в этой связи:

"С обеих сторон употреблена была тонкая хитрость, покрывавшая непроницаемою завесою намерения и того и другого. Император имел в предмет порабощение Зюнгории, Амурсана же хотел только низвержения Давация и полного обладания над своими соотечественниками".

Как бы то ни было, цинский двор после бегства Амурсаны в Китай форсирует свои военные приготовления Побуждали его к этому и опасения, что казахи, беспрестанно вторгавшиеся в ойратские земли, смогут низвергнуть Даваци и захватить Джунгарию. Действительно, зимой 1754--1755 гг. между Даваци и казахскими владельцами происходили ожесточенные столкновения. Казахские отряды вторгаются уже в глубинные районы Джунгарии. Так, десятитысячное войско Аблая было разгромлено ойратами на р. Каратал.

Угроза завоевания со стороны казахов на некоторое время объединила джунгар вокруг хана. Между тем зимой 1755 г. подготовка Цинской империи к войне против Джунгарского ханства вступила в завершающую фазу. Побывавший тогда в ставке халхаского Тушету-хана посланец селенгинской администрации Савва Фролов сообщал пограничному начальнику бригадиру В. В. Якоби, что в Халхе "к будущей весне заготовляют для назначенного против контайшинцов и имеющегося ныне на контайшинской границе войска провиант и прочее к пище потребное, а в наступление той весны оное войско непременно будет иметь движение в Контайшинскую землицу для войны..."

Первый этап военных действий

Ранней весной 1755 г. цинская армия двумя колоннами: из Баркуля под командованием Юн Чана и из Улясутая под командованием Баньди - выступила против Джунгарии. Начальником авангарда северной колонны цинских войск, двигавшейся из Халхи, был назначен Амурсана, получивший от императора княжескую степень цинь-вана. Авангардом южной колонны командовал ойратский князь Сарал. Общая численность цинских войск, задействованных в войне, согласно показаниям русских источников, составляла 170-200 тыс. человек.

Во время похода Амурсана демонстрировал ойратам свою независимость от цинского командования, убеждал население Джунгарии, что он лишь использует в борьбе с Даваци цинские войска. Поэтому, отмечал Н. Я. Бичурин, Амурсана "начал производить распоряжения, не относясь к помянутому полководцу (Баньди - В. М.) Вместо печати войскового помощника, данной ему от китайского двора, он стал употреблять прежнюю свою ханскую печать и от своего имени отправил грамоту к киргиз-казакам и урянхайцам. Сверх всего внушил своим сообщникам повсюду разглашать, что невозможно водворить спокойствие в Джунгарии, если Амурсана не будет поставлен государем над всею сею страной".

Амурсана и подчиненные ему войска фактически не вели боевых действий против населения Джунгарии. Халхасы сообщали русским пограничным властям Сибири, что Амурсана "действительных военных действий против контайши не употреблял и Амурсана, кроме вышеписанного Хотогона (хотогойтского князя Цэньгунчжаба -- В. М.) никого в войске других начальников слушаться за должное не почитает и не боится".

Поэтому как авангард, сформированный в значительной части из перебежчиков, так и цинские войска, в которых преобладали халхасы, почти нигде не встречали сопротивления. Известный русский монголовед Н. И. Веселовский отмечал, что цинские завоеватели,

"по вступлении в пределы Джунгарии, были встречаемы повсюду с вином и молоком, потому что Амурсана, который шел впереди армии, ручался за неприкосновенность их жизни и имущества".

Население видело в них не завоевателей, а избавителей от многолетней междоусобной войны. К тому же цинское командование в распространяемых в Джунгарии прокламациях, также заверяло ойратов, что войска пришли только для установления мира и наказании Даваци, в то же время предлагая жителям за вознаграждение признать подданство маньчжурского императора.

В районе р. Или 30-тысячная армия Даваци в трехдневном сражении была разбита. Хан бежал по одним данным в Уч-Турфан, по другим - в Аксу. Посланная Амурсаной погоня схватила его и доставила в Пекин. Служивший тогда при императорском дворе миссионер иезуит Аммиот сообщал, что доставленный в столицу Даваци "принят был при дворе как чужестранный владетель, явившийся без принуждения признать себя данником Китая. Не темница, а дворец в Пекине отведен ему был жилищем".

Даваци был удостоен степени цинь-вана, получил в свое распоряжение прислугу и право ежедневно лицезреть императора. Сын Даваци Лубджа был впоследствии женат на императорской племяннице. Даваци был нужен Цяньлуну на случай захвата власти в Джунгарии Амурсаной.

Однако в 1759 г. Даваци умирает. Амурсану же, после того как явственно обозначились его намерения занять ханский престол в Джунгарии, было велено казнить на месте, в крайнем случае доставить в Пекин. Цзянцзюнь Баньди не решился убить Амурсану в Джунгарии и под предлогом необходимости присутствия нойона на торжествах в Пекине, по случаю покорения Джунгарии, отправил его под конвоем в столицу, в сопровождении халхаского князя Эринчина. По дороге, узнав от хотогойтского князя Цэньгунчжаба о предстоящей казни, Амурсана обманул сопровождающих и бежал в свои родовые кочевья, где и поднял знамя антицинской борьбы.

Амурсана, доносил 19 октября 1755 г. в Петербург бригадир В. В. Якоби, "отложился от подданства китайского и уезжал в контайшинскую сторону в прошедшем сентябре месяце в пяти стах человеках, годных к военному делу и во всей воинской вооруженности, а жен и детей якобы оставили в мунгальской стороне".

Среди сподвижников Амурсаны русские источники упоминают его брата Банчжура, зайсанов Басутая, Эсугара и др. Ойраты Джунгарии поддержали антицинское восстание Амурсаны. Бесцеремонное поведение маньчжуро-китайских властей, начавших сразу же после низвержения Даваци грабить богатства страны, осквернять ойратские религиозные святыни, открыла народу глаза на подлинные цели Пекина. Нойон Норбо-Данжин рассказывал впоследствии царским властям, что Баньди "в знак того, что Зюнгорское владение непосредственно уже принадлежит китайцам, на двух имевшихся в Зюнгории богато убранных кумирнях приложил богдыханские печати, а сверх того и на бывшем казенном зенгорских владельцев конском табуне, оставшемся еще от Галдан-Череня и состоящем тысячах во сто...".

Видя это, ойратские князья пришли к выводу, что Цины "не оставят... и их владельцев перевесть, дабы тем удобнее власть свою тут утвердить, противу того китайского войска восстали".

Положение в Джунгарии накануне решающей схватки

Уничтожив оставшийся в Джунгарии отрад цинских войск во главе с Баньди, покончившим жизнь самоубийством, разрушив цинские почтовые станции и пикеты, Амурсана обосновался в верховьях р. Боротал в заброшенном "Каменном городке" и жил там до начала зимы. Оттуда он рассылает письма к джунгарским князьям и урянхайским зайсанам, "чтоб с ним согласились и, совокупясь, охранить Контайшинскую землицу".

Вскоре небольшой группой единомышленников Амурсана был провозглашен ханом Джунгарии. Однако большинство князей отказались признать над собой власть Амурсаны, как не являвшегося по прямой мужской линии потомком джунгарских ханов из дома Чорос. Между тем попытки все еще остававшейся в Халхе семьи Амурсаны, его ближайших родственников и подвластных возвратиться в Джунгарию были пресечены цинскими войсками. Халхасы сообщали в марте 1756 г. приезжавшему из Селенгинска толмачу Ф. Шарину, что "жены и дети их (Амурсаны и его сторонников - В. М.) со остальными людьми... за границу шли было, но на границе оставшими караульными мунгалцами и китайцами перейманы, причем бывших между ими мужеского полу людей убили, а жен и детей привезли в Мунгалию и разделили по родам". Жена Амурсаны Делик-Доржи с детьми доставлена в Пекин.

Пока цинский двор готовился к "умиротворению" восставших ойратов, страна истекала кровью от опустошительных вторжений казахов. Аблай и другие владельцы Среднего жуза даже обращались за помощью к хану Младшего жуза Нуралы и его старшинам, чтобы "Зенгорское отечество при нынешних их зенгорских неспокойствах войною их киргискою овладеть и землю их отнять".

Амурсана же не только не оказывал какого-либо сопротивления казахским отрядам, но все еще пытался использовать их против своих политических противников в самой Джунгарии. В свою очередь цинский двор пытался если не склонить казахских владельцев на свою сторону, то хотя бы не допустить поддержки восставших казахским населением.

Разгром

Весной 1756 г. цинская армия, возглавляемая монгольским князем Цэрэном, вступила на территорию Джунгарии. Разрозненные отряды оиратских князей не смогли сдержать неприятеля. Началась жестокая расправа.

Разгром цинскими войсками Джунгарии. Фрагмент картины китайского художника XVIII в. 13;10;Цзя Бинчженя

"Монголо-китайцы истребляли все живое на своем пути - убивали мужчин, насиловали и замучивали женщин, а детям разбивали головы о камень или стену; сжигали жилища, резали скот, они перебили до 1 млн калмыков... Киргизы (казахи - В. М.) на своих быстрых лошадях с своими воинственными криками, как стаи хищных птиц, носились над этим необозримым побоищем и уводили в неволю целые тысячи беззащитных джунгаров.

Вскоре в стране воцарился голод, одни начали умирать голодною смертию, а другие резали людей и питались человеческим мясом. За голодом шла оспа. Джунгария была буквально усеяна трупами, ее воды покраснели от пролитой человеческой крови, а воздух был полон дыма от горевших улусов, лесов и трав... все, что имело ноги и могло двигаться, бросилось из Джунгарии в Сибирь... Джунгары искали спасения от голодной смерти, от киргизов и китайцев и могли найти это спасение только в Сибири".

Позиция России

Правительство России и сибирские власти, хотя и располагали определенной информацией о событиях в Центральной Азии, ситуацию в Джунгарии летом и осенью 1755 г. оценили неверно и действовали пассивно. Совершенно справедливо полагая, что Даваци "настоящий по их калмыцким обычаям наследник во владении зенгорском", правительство расценило приход в Джунгарию цинских войск лишь как продолжение усобиц. Если Амурсана не имеет по своему происхождению прав на ханский престол, считали в Петербурге, у него возникнут "великие трудности, разве он всю ту фамилию, которой такое наследство принадлежит, изведет, но и тогда скоро зенгорский народ успокоиться не может..."

Поэтому, говорилось в указе Коллегии иностранных дел "со здешней стороны никакого резона или пользы нет в их междоусобные ссоры вступаться и одного против другого оборонять". Более того, сибирскому губернатору адмиралу В. А. Мятлеву было предписано прекратить всякие сношения с джунгарскими князьями. "По нынешним зенгорским бестолковым обстоятельствам, - говорилось в указе, - от посылов со здешней стороны в зенгорские улусы сколько возможно было удержано".

Объясняя впоследствии свою пассивность в центральноазиатских делах, коллегия иностранных дел достаточно самокритично отмечала, что "в то время здесь еще заподлинно и неведомо было, чтоб от них (Цинов - В. М.) о совершенном зенгорскаго народа завоевании старание прилагаемо было, а казалось, что и они равным образом токмо несколько их замешанием пользоваться ИЩУТ...".

Так, вследствие кровавых междоусобиц ойратских князей из-за ханского престола, под ударами воспользовавшихся этим хищных соседей - казахских жузов и цинского Китая, погибла, по выпажению академика В. В. Бартольдта. последняя кочевая империя Центральной Азии.

Китайский историк Шан Юэ писал:

"Эта победа была одержана путем самого безжалостного, почти поголовного истребления населения Джунгарии. В период расцвета в Джунгарии жило более 200 тысяч семейств, или свыше шестисот тысяч человек, после военного разгрома три десятых населения было истреблено цинскими войсками, четыре десятых - вымерли от оспы, а вырвавшиеся из лап смерти джунгары были вынуждены бежать к казахам в пределы России... Так, прибегая к кровавому террору, маньчжуры захватили северную часть Тянь-Шаня".

Россия заняла выжидательную позицию, вяло и не всегда адекватно реагируя на происходившие в Джунгарии события, что выразилось в попытках уговорами, а затем силой доставить Амурсану в Россию. В. Л. Котвич в свое время писал: "Дорожа своими соглашениями с манчжурами, русское правительство предпочло созерцать, как они расправились с ойратами и завершили свои завоевательные планы покорением Джунгарии и Восточного Туркестана".

2 мая 1756 г. после продолжительных колебаний императрица Елизавета Петровна подписала указ о приеме в российское подданство бежавших под защиту русских крепостей ойратов и алтайцев. Многие из них были переселены в кочевья волжских калмыков. Падение Джунгарии резко изменило политическую ситуацию в Центральной Азии. Началась новая страница истории народов этого региона.

По книге В.А. Моисеева Россия и Джунгарское ханство в XVIII в. Барнаул: Изд-во АГУ, 1998.