ТУРКЕСТАНСКИЙ ДНЕВНИК ВЕРЫ НИКИТИНОЙ. ЧАСТЬ IV
Вячеслав Дегтярников 21.03.2016

Вера Никитина у своей палатки. Туркестан, 1914 год. Фото Василия Никитина

Мы продолжаем публиковать выдержки из дневника Веры Никитиной, жены Василия Никитина, руководителя Туркестанской почвенной экспедиции 1914 года, впоследствии профессора Пермского университета, основателя научной школы почвоведения на Урале.

Предыдущие публикации описывали приезд четы Никитиных в Туркестан и начало экспедиции. Никитиных сопровождают нанятые ими четыре местных жителя - переводчик Гассан, Байрам-Али, Джуша и Казан-бай. В четвертую часть публикации включены записи из дневника с 10 по 12 сентября 1914 года, с шестого по восьмой день экспедиции. Постепенно складывается своеобразный быт участников экспедиции. Вера Никитина погружается в атмосферу повседневности туркменской пустыни, общается с кочевыми жителями Туркестана.

Дневник, а также фотографии и рисунки, сделанные в Туркестане в 1914 году, хранятся в семейном архиве пермского врача Елены Чирковой, внучки Никитиных.

Вячеслав Дегтярников,
Дмитрий Софьин

Туркестанский дневник Веры Никитиной. 1914 год

Часть IV

СТРЕЛЬБА В МИШЕНЬ

Ехали нынче такыром[1]. Гладкая, как стол, поверхность. Жарко, но я уж привыкла, и пить не так хочется. Я делаю так: пью в семь часов утра, потом в час и на остановке, иначе всегда будем пить.

Остановились также на такыре, занялись стрельбой. Здесь, среди мужчин, сама превращаешься в мужчину. Стреляли в цель из маузера Вася и Байрам-Али, для которого это большое удовольствие. Я все давала мимо, на что он говорил: "Зорко". Потом оказалось, что я закрывала все правый глаз вместо левого.

Байрам-Али добродушно надо мною посмеивался, хотя всячески старался устроить цель так, чтоб я попала. Он очень "интересен" был вчера, когда надел свои синие очки. Франт! У него, оказывается, есть зеркало. Мы стали рассматривать свои физиономии, но лучше было поскорей это бросить, так как оттуда глянула такая жирно-красная с распухшими потрескавшимися губами маска!

МИРАЖИ

Видела очень интересное явление - миражи. Едем по ровному гладкому такыру, и вдруг вдалеке видишь воду, лужи, а на горизонте так целые реки с деревьями по берегам! Невольно хочется скорей туда доехать, но тщетно - подъезжаем, и все исчезает. Это нам еще не очень хотелось пить, а, воображаю, как должны притягивать эти миражи истомленных жаждой путников.

Еще здесь часто видишь смерчи: пыль поднимается облаком, крутится воронкой, налетает на вас этот вихрь - ну, тогда нужно крепко держаться в седле.

Вся поверхность такыра изрыта большими и маленькими ямами и воронками. Бегают ящерицы, но их очень трудно поймать. Интересные фигурки делают москиты - они обкладывают деревья яйцами. Появились на горизонте горы, как дымка.

ПУТЬ К КОЛОДЦУ

Вот мы и недалеко от Серахса[2]. Ехали все время такыром, потом солончаком, который только тем и отличается, что кустов больше, да корка солей хрустит под ногами. Дул ветер, что здесь всегда неприятно. Поднимаются облака пыли, и ветер какой-то сухой, палящий, лицо трескается. Мне нынче нездоровится, голова немного болит, но что поделать, ехать надо!

Наконец добрались до колодца. Какое это великое слово здесь - колодец! Как радуешься, слыша его! Наши верблюды уже сутки не пили. Они так рады воде! Напились так, что раздулись. У колодца, как всегда, сидят какие-то грязные, обгорелые, как головешки, фигуры, которые с любопытством на нас поглядывают.

МЕСТНЫЕ

Остановились на отдых. Байрама-Али и Джушу послали в Серахс за покупками, а сами расположились недалеко от кибиток, где живут приятели Байрама-Али, которые усиленно нас звали остановиться у них. Занимаются они тем, что сеют пшеницу, разводят арбузы. Едят немного, но чай и сахар продают. Женщины делают ковры.

Принесли нам арбузов, дынь. Так приятно после нашего странствования по пескам наконец увидеть зелень! Здесь по высохшему арыку растут саксаул, камыш, верблюжья колючка. Так радует глаз эта зелень!

ТУРКМЕНСКИЕ РЕБЯТИШКИ

Вчера они все, большие и маленькие, приходили к нам в лагерь. Хорошенькие черные ребятишки в длинных халатах, широких штанах и "тебятейках" с кисточками, значками и пришитыми, вроде наших ладанок, в которые, оказывается, мулла зашивает молитву от болезни, и "он уж знает, по книгам читал, в какое место зашить".

Ребятишки очень живые, не дичатся, все рассматривают. Снимали их. Мать, еще одна фигура закутанная, сидела. Просили открыться, но она говорит "ни за что, никогда не открывается", хотя, очевидно, ее брало любопытство, и она приоткрывала тряпки, закрывающие ее лицо. Это по-ихнему монашка, она молится Богу, и ни один мужчина не может ее видеть.

ВЕРА НИКИТИНА СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ

Туркмен, приятель Байрама-Али, просил полечить его руку. Укусила змея месяц тому назад, распухла рука, теперь не сгибается. Намазала йодом, велела растирать.

Вечером пускали ракеты, и туркмены с любопытством смотрели и говорили "к?п якши" ("очень хорошо").

НЕСЧАСТЬЕ С ЛОШАДЬЮ

У туркмена случилось несчастье - вот уж "на бедного Макара все шишки". У самого рука болит, а здесь что-то заболела лошадь - распухла шея. Что у нее? Может быть, змея укусила, а может быть, сибирская язва. Жутко делается предположить это! Ведь мы совсем рядом - и мухи, и туркмены приходят, не убережешься, и остается только покориться судьбе. Да, здесь чувствуешь, что все в руках Бога, самому нужно покоряться. Судьба - умрешь, нет - останешься жив.

Ребятишки бегают около, в руках у них, как мне показалось сначала, головешки, но, оказывается, что это жареный заяц. Они грязные, босые, пыльные. Это палящее солнце и пустыня учат покорности и терпению.

Нынче ночью слышали, как туркмены пугали кабанов, приходивших на бахчу. Вчера Вася спугнул лису, видели фазанов. Вася хочет нынче поохотиться.

"УТРОМ МАЖУ БУТЕРБРОД…"

И все-таки как хороша эта кочевая жизнь! Прямо наслаждаешься. Я уж так привыкла к каравану, к людям, к животным. Невольно начинаем их любить и думать о них. Сама устанешь, хочется есть, обедаешь и сразу вспоминаешь, что и они хотят, и идешь дать корочку нашему "босибе"[3] или верблюдам. Их нынче гоняли на Теджен[4] поить.

ВОЛШЕБНАЯ ТРАВА

Я занималась стиркой. Байрам-Али рассказывал про кузнечика, который усаживается змее на шею и ногами ее убивает, и про траву, очень пахучую.

Был один туркмен. Приходит он домой, жена его спрашивает, нашел ли заработок. Он сказал: "Нет". Тогда жена рассердилась и прогнала его из кибитки. Пошел он к приятелю и рассказал про свое горе. Тот ему сказал: "Пойди, найди, есть такая трава, которая хорошо очень пахнет. Намажься ею и иди домой". Он так и сделал. Приходит домой, жена говорит: "Нашел работу?". - "Нет". Она было хотела рассердиться, но понюхала и говорит: "От тебя хорошо пахнет, иди в кибитку".

ТУРКМЕНСКИЙ "БАЛЛА"

Вася ушел на охоту, а ко мне приходили визитеры. Сначала прибежал "балла"[5], сел на корточки и блестит своими глазенками. Начали переговариваться через Гассана, кого больше любит - отца или мать? Оказывается, любит больше отца, а потом одну мать, а другую не любит - та молодая, а эта злая и старая. Говорит, что мать его не бьет. Жить любит больше в кибитке, чем в Серахсе, где у них дом: "Здесь и птичка, и зайчик, а там нет".

Потом беседовали с Гассаном, у него мать, отец и сестры. Мать уж несколько лет не знает, где он, и "все плачет". "Почему не напишешь?" - "Уж очень не люблю писать. Начну, а потом разорву и брошу".

НАРОДНАЯ МЕДИЦИНА В ДЕЙСТВИИ

Потом явились еще два туркмена - молодой и постарше, в папахах с кинжалами, так что невольно как-то жутко было быть одной в таком обществе, хотя они вообще очень смирно настроены. Начали разговаривать: что делают они, если укусит змея. Идут к мулле, и тот читает молитву, а если это не поможет, то нужно убить собаку и положить в нее укушенное место, а если одна не поможет, надо убить другую.

Еще делают так: находят ту змею, которая укусила, и мулла вешает ее за хвост, а под головой разводят огонь и читает до тех пор, пока не сгорит змеиная голова.

Мулла у них лечит. Он "все знает", всякую болезнь, он читал "большие книги".

ВОЗВРАЩЕНИЕ МУЖА

Вася в разгар нашей беседы вернулся с охоты, и радость - несет фазана-курочку! Начала с нее сдирать шкурку. Развели костер, стали готовить ужин.

Уж стемнело, и выглянул на небе месяц, около него зажглась, как бы кокетничая, звездочка, заверещали сверчки.

[1] Такыр – форма рельефа, образуемая при высыхании засоленных почв в пустынях.
[2] Поселок в Туркестане, на границе с Персией (Ираном).
[3] Искаженное от "спасибо". Очевидно, в устах местных жителей – спутников Никитиных "спасибо" звучало как "босибе".
[4] Река, протекает в Туркменистане, Иране (Персии) и Афганистане.
[5] Балла (туркм.) – мальчик.