Общественное недовольство поправками в Земельный кодекс Республики Казахстана, вылившееся в череду несанкционированных митингов, привело к трем важным оргвыводам. В минувший четверг президент Казахстана Нурсултан Назарбаев объявил мораторий на ряд норм Земельного кодекса, принял отставку министра национальной экономики Ерболата Досаева и его зама Каирбека Ускенбаева и поручил создать министерства информации и коммуникации. На следующий день в отставку подал министр сельского хозяйства Асылжан Мамытбеков. Мы обратились за комментариями к известному казахстанскому политологу Данияру Ашимбаеву.
– Данияр Рахманович, как Вы расцениваете отставку министра национальной экономики Ерболата Досаева и главы Минсельхозы Асылжана Мамытбекова? Неужели взрывоопасная ситуация вокруг Земельного кодекса возникла вследствие провала работы двух конкретных министерств?
– В данном случае дала сбой система принятия решения. Вполне было предсказуемо, что земельный вопрос вызывает интерес очень многих людей, в том числе, и тех, кого он напрямую не затрагивает. Безусловно, принятие поправок в Земельный кодекс требовало очень хорошей, предварительной проработки. Однако никакой подготовительной работы в данном случае мы не увидели – ни информационной, ни политической. И вопрос не в том, что отдельные министерства на своих участках провалили работу, а в том, что такого рода законодательные решения нельзя проводить исподтишка: быстренько принять закон, потом выпустить два пресс-релиза и удовлетвориться полученной картиной. Здесь, как мы видим, нужна системная работа – разъяснение всех нормы с демонстрацией положительных примеров. Причем делать это надо было не после того, как возникла негативная реакция общества, а до. Однако ничего подобного сделано не было.
Государственные СМИ в последнее время в основном занимались сбором положительных откликов на выступление президента в ООН и на антиядерном саммите. Эти темы, безусловно, значимые и важные. Но фактически они заслонили все остальные вопросы. И в итоге, когда по стране прокатились акции протеста – не будем говорить, что они были необоснованными, не в этом суть – СМИ оказались неподготовленными.
Повторюсь, что в целом сложившаяся ситуация демонстрирует сбой в механизмах принятия решений. Какими в идеале должны быть этапы принятия решения? Первое – это проведение анализ ситуации, второе – выявление проблем, третье – принятие решения с учетом спорных вопросов, четвертое – реализация и, наконец, контроль за исполнением. У нас же сначала принимаются решения, затем следует небольшая разъяснительная работа, контроль за деятельностью вообще как таковой отсутствует. Это в принципе касается не только Земельного кодекса, но и большинства госпрограмм.
В этом конкретном случае мы столкнулись с той ситуацией, когда решение, имеющее потенциал для протеста, было принято без какого-либо мониторинга проблемы. Хотя, безусловно, какие-то плюсы в принятых нормах – увеличение срока аренды для иностранных граждан, предоставление земель сельхозназначения в частную собственность и др. – есть. Потому что аграрный секторе в Казахстане сегодня испытывает кризис: развал совхозов и колхозов и бессистемное фермерство привели к снижению эффективности сельского хозяйства, его продуктивности. В аграрной отрасли у нас достаточно низкая производительность труда и очень высокая безработица на селе. Не говоря о том, что само село, его коммунальная и социальная инфраструктура, находится в достаточно неприглядном состоянии.
Принимаемые меры господдержки неэффективны из-за высокого уровня коррупции. Минсельхоз, холдинг "КазАгро" и его дочерние компании, которые должны финансировать проекты сельского хозяйства, сотрясают коррупционные скандалы, закончившиеся арестом не одной группы руководителей. В этих условиях, конечно, нужна реформа. Быть может, приход иностранных инвесторов мог бы оздоровить ситуацию на селе. Но такие решения нужно предварять комплексным анализом ситуации, разработкой эффективны механизмов контроля. Например, утверждать контракты на землепользование не только на уровне правительства, но и, допустим, при участии региональных маслихатов, чтобы ввести хоть какую-то систему контроля на местном уровне. Нужно было показать населению позитивные примеры, разъяснить, что приток иностранных инвестиций повысит производительность труда, снизит безработицу на селе.
А что произошло у нас? Президент объявил План нации "100 конкретных шагов". Правительство моментально внесло законопроекты в парламент, парламент их проштамповал за несколько недель, потом все объявили о запуске реформ и их историческом значении. А ведь надо было говорить не об историческом значении реформы, а о том, что это за реформа, каков механизм ее реализации, какой ожидается экономический эффект. Не один коротенький пресс-релиз выпустить, как было в данном случае, а отправлять в регионы информационные группы. Не просто выдавать парадные рапорты о старте реформ, а выявить все болевые точки и провести по ним работу.
– Наверняка по "100 конкретным шагам" еще возникнут вопросы, ведь в них заложены такие кардинальные нормы, как замене НДС на налог с продаж, отмена регулирования тарифов во многих сферах т.д.
– Любая подобная реформа касается тысяч и даже миллионов людей. Она касается предприятий, организаций, тарифной политики, социальной сферы, образования, культуры. У нас очень модным стало прикрываться президентом. Какие-то группы влияния продвигают свои пожелания в президентские "100 шагов", в Послание или в предвыборную платформу, а в результате всю политическую ответственность вынужден нести президент. Не премьер-министр, не парламент, не "Нур Отан", не НПП "Атамекен", а персонально президент.
– Но ведь Досаев же возложил на себя ответственность, подав в отставку. Затем его примеру последовал Мамытбеков. Вообще насколько вы верите в то, что это было их личное решение?
– Я не думаю, что это было их личное решение, скорее всего, в вопросах такого уровня собственная инициатива не допускается. Определенный постановочный момент в этом есть. Но отставка министра национальной экономики и министра сельского хозяйства по такому вопросу – это, скажем так, совершенно не тот уровень. Понятно, что министерства не доработали, но по такому вопросу должна быть коллегиальная ответственность.
Однако за все время кризиса правительство не предприняло попытки принять участие в разъяснительной работе. Все выдавали кучу пресс-релизов. Но где вы видели, чтобы, допустим, премьер, его заместители, министры, акимы высказались по этому поводу? Подключали к обсуждению авторитетных экспертов? Пожертвовали Досаевым, причем не в первый раз, затем Мамытбековым. Но что от этого изменится? Президент вмешался, определенные меры будут приняты. Но уровень саботажа и инерции аппаратного мышления таков, что принципиальный сдвиг в этой сфере мы вряд ли увидим.
– Может быть, этот сдвиг произойдет после создания министерства информации и коммуникаций?
– На моей памяти министерство информации организовывалось раз пятнадцать. Были хорошие министры, были плохие. Была хорошая работа, был плохая. Но работу министерства нельзя оценивать как хорошую или плохую, она должна быть системной. Посмотрим, какие полномочия будут переданы министерству, кто будет назначен министром, многое зависит от этого.
– Как Вы считаете, это ведомство создается с целью "закрутить гайки", особенно в том сегменте Интернета, где шло бурное обсуждение Земельного кодекса, поддерживались митинги, или, напротив, улучшить коммуникации власти и общества, сделать работу правительства более прозрачной?
– Закручиванием гаек уже ничего не добьешься. Возникли множество систем коммуникаций, те же социальные сети, которые спокойной обходят все запреты и блокировки. Нужна просто хорошая, комплексная информационная политика – обоснованная и интересная. Только это может дать какой-то эффект.
– У Вас есть какие-то предположения, кто может возглавить новое ведомство?
– Разговоры о создании этого министерства велись на протяжении нескольких месяцев. Кандидатур много. Это и руководители СМИ, и Службы центральных коммуникаций при президенте. Но вопрос даже не в том, кто возглавит министерство, а в том, как будет поставлена работа.

11.05.2016