В последние дни все больше политиков Кыргызстана начинают выступать за возрождение института смертной казни, особенно это беспроигрышно звучит в отношении наказания педофилов – ну какая родительская душа может устоять против призывов максимально строго наказать таких насильников? На самом же деле обществу тем самым прививается мысль, что Конституция – не священная, она не недотрога.

Отмену конституционного запрета на смертную казнь некоторые партии сделали даже одним из своих лозунгов во время октябрьских парламентских выборов и, став депутатами, пытаются выполнить свои предвыборные обещания. Другие стараются на этом заработать себе очки, а власти, если и не подливают масла в огонь, то и не очень препятствуют такой активности под видом плюрализма.

Однако раз что-то запрещено Конституцией, зачем это что-то пропагандировать и играть понятиями? Но вот таким у нас стало общество – Конституцией запрещено менять ее саму до 2020 года, а мы по любому поводу выступаем за внесение в нее поправок. Той же Конституцией, например, запрещена цензура в средствах массовой информации, но власти уже взяли все основные СМИ под свой жесткий контроль.

И даже президент, выступая 24 декабря перед журналистами, заявил, что ввел бы смертную казнь для террористов и педофилов, вот только Конституция это запрещает. Такие неосторожные высказывания первого лица государства не добавляют в общественный дискурс демократических красок и, опять же, представляют народу Конституцию каким-то вышедшим из ума и подлежащим изменению документом.

Идея отмены смертной казни возникла ведь в человеческом обществе не просто так, и такая отмена – одно из самых великих достижений человеческого гуманизма, а мы дожили до того, что все больше не просто граждан, а даже известных деятелей требуют возвращения этой практики, получая при этом все большую поддержку в обществе.

Если в древности и даже в Средние века любой серьезный спор заканчивался противостоянием или поединком, в результате чего один из спорящих погибал, а если напряжения возникали между странами, то начинались войны, то после Второй мировой войны началась эра поддержания достоинства любого человека. Собственно, поэтому и было понятие прав человека поднято так высоко, чтобы уважать саму идею человека.

Все человечество в ходе своего развития движется от темного к светлому, от невежества к образованности, от кровопролитий к терпимости, от насаждения каких-либо правил к обсуждению и диалогу, от практики кровной мести или принципа "око за око, зуб за зуб" к гуманизации. Даже уже в древности правило "смерть за смерть" стало постепенно заменяться выплатой денежной компенсации..

Ни в одном правовом государстве никакие нарушения закона не должны проходить незамеченными и неотвратимость наказания – один из главных стимулов к поддержанию установленного порядка. Однако применяемые меры наказания указывают на степень цивилизованности общества – можно ведь расстрелять преступника так, что только у одного из стреляющих будет настоящая пуля, а можно побивать камнями на стадионе.

Даже советские власти, стараясь выглядеть в глазах мировой общественности демократичными, вместо слов "смертная казнь" применяли иносказательные выражения типа "высшая мера наказания", "высшая мера социальной защиты", "исключительная мера наказания". Тем самым они показывали, что не хотели бы ее применять, но приходится к ней прибегать в виде исключения за особо тяжкие и государственные преступления.

Смертная казнь во многих странах уже отменена (в 2007 году таких стран в мире было 89, сейчас – около 130), а в некоторых остается предельным наказанием лишь за чрезвычайно тяжкие преступления. И даже тогда, когда кого-либо осуждают к смертной казни, приведение приговора в исполнение при скоплении публики уже считается варварством.

Однако в обществе, которое теряет свои цивилизационные завоевания, сами же политики доводят дело до состояния, когда осужденные по самым строгим статьям на 11 лет граждане выходят на свободу через 3 года, а другие такие же преступники вообще гуляют и даже заседают на высоких собраниях. И многие их считают героями, победителями, джигитами.

При таких порядках и устанавливающейся на дворе денежной морали тех же педофилов, если они будут осуждаться к смерти, начнут вызволять из неволи свои же земляки-депутаты или даже родители их жертв, опуская общий уровень нравственности еще ниже – катиться вниз много легче, чем медленно подниматься вверх, когда каждую новую ступеньку надо строить многолетним трудом.

Преступники часто идут на преступления не потому, что хотят нарушить закон, а потому, что вообще не понимают, что это в принципе нехорошо – ни их родители, ни учителя или друзья из среды, где они растут, никогда не осуждали те действия, на которые они пошли, а встречавшиеся им преступники даже почитались кое-кем на их глазах героями.

И вместо работы над повышением общего уровня культуры и образованности, морали и уважения к правилам, кто-то агитирует и даже собирает тысячи подписей под петициями за введение смертной казни. Это то же самое, как такие же тысячи проводят митинги за то, чтобы заемщики не выплачивали взятые ими кредиты или чтобы отнять имущество у всех инородцев законными и незаконными путями.

Но если применением каких-либо процедур даже хоть одна человеческая жизнь может быть отнята несправедливо, такие правила необходимо запрещать, и государству, которое считает себя демократическим, не следует их применять. Ведь в том, что педофилы занимаются своим черным делом, виноваты и сами государство и общество, раз не могут воспитать в людях уважительное отношение к детям.

Игра смертной казнью пробуждает в людях если не самые, то достаточно низменные чувства, и популизм затрагивает именно такие настроения. Отмена или введение смертной казни сами по себе ненамного изменяют количество тяжких преступлений. Казнь, как правило, не наказывает преступника, а больше удовлетворяет месть пострадавших и древние чувства общества, которое жаждет крови.

Преступность в обществе растет во многом из-за того, что вообще в целом падают нравы, все шире и глубже распространяется чума правового нигилизма, а всеобщая коррупция уже не позволяет отличить преступников от вершителей закона. Уповая на смертную казнь, общество расписывается в своей неспособности воспитывать свою необразованную часть.

Реальность уже такова, что никто не занимается воспитанием, никто не желает тратить на это никаких усилий, все сложные вопросы достаточно решать стародедовским способом: отрубил голову – и все дела. Поэтому и не покидает нас наша деревня, хотя мы все из этой деревни уже выехали и живем в XXI веке. И даже в этом нет никакой нашей заслуги – время ни от чего не зависит.

Нравы пали настолько, что для того, чтобы стать популярным, стало достаточно обвинить кого-то далеко за границей во всех своих бедах, внушить гражданам, что весь остальной мир катится в нравственную пропасть и только мы сияем островом духовности в этом порочном океане, или просто провозгласить кровожадные лозунги – именно на таком языке мы говорили очень и очень давно.

Статьи 3 и 5 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года, устанавливают, что каждый человек имеет право на жизнь и что никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным и унижающим его достоинство обращению и наказанию. А смертную казнь как раз можно считать жестоким и бесчеловечным наказанием.

Отмена смертной казни рекомендована резолюциями Генеральной ассамблеи ООН от 8 декабря 1977 года и 15 декабря 1980 года, а также вторым факультативным протоколом к Пакту о гражданских и политических правах, принятым ГА ООН 15 декабря 1989 года. Именно поэтому Конституцией Кыргызстана, принятой 5 мая 1993 года, смертная казнь была отменена.

Печально, что, несмотря на всю государственную пропаганду и самовозвеличивание, в своей приверженности к демократическим и общечеловеческим ценностям нынешнее общество оказывается намного ниже своего уровня при ругаемых на каждом шагу и по любому поводу властей двух первых президентов. И даже ниже собственного уровня 2010 года, когда принималась ныне действующая Конституция.
01 июня 2016 - Нарын Айып