Языки обычно развиваются так, что термины и выражения со временем сокращаются и упрощаются, поэтому самые древние слова – самые короткие: я, ты, бог, сын, дом..., а длинные слова, как правило, самые молодые – реструктуризация, делопроизводитель, переосвидетельствование... Человек не только в языке, но и в любой своей деятельности старается упрощать освоенные вещи.

Процессы сокращения особенно убыстрились в последнее время, например, в английском языке "магнитофон" совсем еще недавно называли "tape recorder", а сейчас остался только "recorder", или вместо "nickname" все говорят "nick". В русском тоже слово "компьютер" уже сократилось до "компа", вместо "мошенничества" часто говорят "мошенство", а "флешнакопитель" быстро стал "флешкой".

Но среди говорящих на кыргызском существует обратная тенденция – удлинение слов без необходимости и добавление к ним лишних суффиксов – многие часто говорят и пишут "экөөсү" вместо "экөө" ("двое") или "жарымысы" вместо "жарымы" ("половина"). Широко распространено выражение "жылдын ичинде" вместо "жыл ичинде" ("в году") или даже "былтыркы жылы" ("в прошлогоднем году") вместо простого "былтыр" ("в прошлом году").

В Германии есть Институт Гете, филиалы которого имеются во многих городах страны (и за рубежом тоже). Кроме прочих своих функций этот институт учит своих слушателей, в том числе и носителей немецкого языка, современному немецкому. При институте почти всегда есть гостиницы, в которых слушатели могут жить и буквально окунаться в язык – никто не опаздывает на занятия, все живут и учатся в одном здании.

Многие фермеры и инженеры приезжают в этот институт издалека, записываются в группы, платят деньги (многим, конечно, обучение оплачивают организации, в которых они работают), чтобы усвоить новшества, привнесенные в язык за последние годы. Все понимают, что современный немецкий язык уже сильно отличается от того, на котором эти фермеры или инженеры говорили, когда в свое время учились в школе или институте.

О таком в Кыргызстане, наверное, даже мечтать вредно, потому что учителя и преподаватели, закончившие когда-то университет, считают себя корифеями навсегда и никаких переподготовок или переучивания не терпят. Еще большими знатоками являются как раз неспециалисты. А комиссия могла бы издавать время от времени брошюры, чтобы фиксировать изменения в языке и анализировать распространенные ошибки.

Однако даже такая инициатива при сложившейся в стране ситуации и общих настроениях в обществе иногда приносит вред. Всем памятно постановление кыргызского парламента и синяя книжка кыргызких лингвистов-профессоров, изданная в 2002 году и ставшая приложением к этому постановлению, в которой предписывалось писать слова так, как они слышатся.

Так появились "Жалалабат" вместо "Джалал-Абада" (дефис ведь не слышится), "Куват" и "Суваналиев" вместо "Кубат" и "Субаналиев" или "Гүрүчбеков" вместо "Күрүчбеков". Предписания были отменены через шесть лет, но импульс уже был дан и движение приобретает все больших сторонников. Представьте, что все начнут писать по-русски "малако" или "растовнадану". Так оно и получается, и мы пишем "аркандай" ("как веревка") вместо "ар кандай" ("разный").

Когда даже профессионалы допускают такое обращение с языком и словами, чего требовать от граждан, среди которых каждый милиционер или таксист считают себя политологами или знатоками языка, так что вакханалия продолжается. Многие, кто пишет или публично выступает, придумывают свои термины, и переубедить таких "народных профессоров" никакими доводами невозможно.

В то же время некоторые закостеневшие ученые вообще не приемлют новых терминов, многие из них даже против замены таких выражений, как "ядролук курал" на "өзөктүк курал" ("ядерное оружие", "өзөк" - "ядро"), "вертолет" на "тик учма" или "адрес" на "дарек". И даже те, кто принимает термин "тик учма" ("вертикально взлетающий"), умудряются превратить его в "вертикальный самолет" ("тик учак").

Таким бы кыргызский аналог Института Гете точно пошел на пользу. В России, например, до 1920-х годов было в ходу слово "аэроплан", и мало кому приходило в голову искать замену этому интернациональному термину, однако поэт Велимир Хлебников в 1921 году использовал в одном из своих стихотворений слово "самолет", и оно было сразу подхвачено всеми.

А в Соединенных штатах в начале XIX века президент Эндрю Джексон (1829-1837 гг.) на прочитанных им отчетах начал ставить отметки "ОК", сокращая, как он думал, выражение "all correct" ("все в порядке"). Однако его грамотность оставляла желать лучшего, и сокращал он выражение по произношению – "олл коррект". Когда газетчики узнали об этом, все смеялись, но новый термин "о"кей" обществом был принят и является сейчас самым распространенным выражением в мире.

Словообразование и вообще развитие языка не всегда подчиняются логике, но какие-то разумные правила должны быть, а если язык начнут менять кто во что горазд, и эти новшества будут бесконтрольно распространяться, это может привести к полной анархии, которая и без того уже имеет место быть, в том числе и из-за неправильного понимания смысла собственных слов.

Например, в кыргызском существует достаточно синонимов слова "умер" – "каза болду", "набыт кетти", "курман болду", "дүйнөдөн кайтты", "дүйнө салды", "окко учту", "кайтыш болду" и так далее, не говоря уже о простом "өлдү". Но в последнее время все стали непременно использовать выражение "көз жумду", означающее, что человек умер в спокойной обстановке, в постели – "скончался".

По-русски тоже выражение "скончался от пули" звучит не совсем складно, но в Кыргызстане везде и всюду теперь говорится "көз жумду", а специалисты не особенно возражают и даже подхватывают. Точно так же достаточно синонимов слову "разный" ("ар башка", "ар кайсы", "ар түрдүү" и так далее), однако все поголовно говорят и пишут "ар кыл", что означает "разношерстный", "вразнобой".

Еще одно распространившееся в последнее время выражение, которое не терпит синонимов, – это "ортоктош болуу", которое все стали применять в смысле "смотреть" или "слушать", в то время как оно означает "участвовать". Приближается чемпионат Европы по футболу, и все мы скоро будем слышать от комментаторов, что не просто "смотрели" матчи, а "участвовали" в них. Гарантированно.

Также все журналисты повально полюбили термин "баарлашуу", так что президенты или премьеры двух стран во время официальных встречах непременно "разговаривают по душам" или "секретничают" ("баарлашты"), хотя существует достаточно много слов-синонимов – обсудили, поговорили, подняли тему, обменялись мнениями и так далее.

Таких примеров много, к примеру, термин "тыкыр", означающий "срочно", все применяют в смысле "досконально". Сходным образом слово "көйгөй" (чувство, связанное с повторяющейся и набившей оскомину проблемой), схожее по смыслу со словом "арман" (чувство, связанное с неосуществленной мечтой), уже превратилось в саму "проблему", и выражение "көйгөйлүү маселе" становится "проблемной проблемой".

Обиходный язык отражает состояние общества, но на то и существуют ученые и эксперты, на то они и защищали в свое время диссертации и завоевывали звания, чтобы поправлять других, чтобы обиходный язык все-таки приближался к литературному. Но мы очень часто слышим от самих экспертов слишком неудобоваримую речь.
09 июня 2016 - Нарын Айып