Что произойдет, если страны Африки начнут шантажировать ЕС?



Евросоюз, в конце концов, кажется, нашел управу на многотысячный поток мигрантов, беженцев, вынужденных скитальцев, идущий через Турцию. Балканский маршрут для этих стихийных потоков переселенцев худо-бедно удалось как-то обуздать, поставить под контроль благодаря печально известному договору между Анкарой и Большим Брюсселем.

Теперь значительно меньше беженцев пользуются балканским маршрутом, пересекают Средиземное море между Турцией и Грецией (ее островами), поскольку начало действовать достаточно противоречивое соглашение, достигнутое между Меркель и Эрдоганом. Суть компромисса, одобренного на саммите ЕС-Турция 17 марта 2016 г., состоит в том, что Анкара согласилась принимать обратно из Греции всех нелегально попавших туда беженцев: за каждого возвращенного мигранта Евросоюз обязан легально принимать одного из сирийцев, находящихся на турецкой территории. В обмен на содействие в разрешении миграционного кризиса власти Анкары настояли на возобновлении переговоров о вступлении в ЕС, рассчитывают получить безвизовый режим для своих граждан, значительные финансовые вливания - не 3 млрд евро, а 6 млрд евро - на прием и обустройство беженцев. Сейчас вопрос только в том, как эти договоренности будут соблюдаться, найдут ли желающие переезда с Ближнего и Среднего Востока (БСВ), Северной Африки новые пути в Европу, к каким последствиям для ЕС приведет его соблюдение (или несоблюдение) Турцией?

Есть все разумные основания считать, что если какой-либо маршрут в Европу будет прикрыт, то тут же возникнет новый. Причина этому проста - наличие большого, почти безграничного количества беженцев, которые по-прежнему рвутся в благополучный Старый Свет, планируют этот переезд, вкладывают в него все свои силы и средства. Это видно уже на примере Ливии и в меньшей степени Египта. Эти "старые" маршруты, которые гораздо опаснее, чем путь через Турцию в Грецию, переживают свой новый ренессанс. Сейчас все больше тех, кто несмотря ни на что стремится испытать свою судьбу используя эти опасные пути, чем это было несколько месяцев ранее. (Только за пять месяцев текущего года в Средиземном море утонули свыше 2500 человек.

По данным гуманитарных организаций, с 2000 г. при попытках преодолеть эту водную преграду погибло 22 тыс. человек!) Продолжение этих трагедий на море - прямой результат, повторимся, договора между Турцией и ЕС: согласно данным Международной организации по миграции (IOM) в январе в Грецию прибыло 67.415 мигрантов, а в мае только - 1500. Однако беженцы активно ищут и находят для себя новые транспортные лазейки. Более опасные, затратные маршруты между Ливией и Италией или между Египтом и Грецией.

На этом фоне во многих странах БСВ и Северной Африки (от Марокко до Пакистана) представители властей, политики, эксперты, даже общественность, стали интенсивно обсуждать возможности изменения своего миграционного курса с учетом успешного шантажа Евросоюза Турцией. Ход их мыслей и рассуждений также достаточно прост: если мы плотно перекроем свои границы на пути беженцев в Европу, что мы получим взамен?

"Н-и-ч-е-г-о!" А может быть, напротив, стоит пойти по наглядному турецкому пути: используя дырявые границы выторговать, например, более выгодные торгово-экономические, ряд других двусторонних соглашений с ЕС (по рыболовству, импорту сельхозтоваров, помощи развитию и т. д.), добиться уступок от Большого Брюсселя по политическим и гуманитарным вопросам, заручиться "пониманием" европейцев по своим кризисным проблемам, особенно, в вопросах урегулирования "горячих точек" (от проблемы Западной Сахары, до Кашмира).

Некоторые мыслят масштабно и ставят вопрос ребром: а почему бы нам не стать (конечно, небескорыстно) пограничной стражей Евросоюза на всем протяжении Северной Африки. Ведь по самым скромным подсчетам, в Африке до 15 млн. беженцев, из которых только около 100 тыс. прибыло в прошлом году в Европу (примерно половина из которых воспользовалась центрально-средиземноморским маршрутом). "Все прочие" еще даже не на пути в Европу, только считанные проценты попробовали в прошлом году, всего-навсего доли процента испытают свою судьбу в этом. В этом отношении масштабы и перспективы ужасают!

Дело в том, что руководство и широкие круги в Евросоюзе считают, что заключенный договор с Турцией - уникальный. Возможность его повторения, тем более копирования - маловероятна. Есть все основания считать, что в Большом Брюсселе при заключении договора с Анкарой вполне принимали в расчет возможные намерения других южных многочисленных соседей воспользоваться своего рода "политикой открытых дверей" для убедительности своей переговорной позиции с ЕС. Однако Евросоюз не может добиться пока единой согласованной линии по миграционной политике: ни в вопросе общего пограничного контроля, ни относительно мер, принимаемых в отношении беженцев, ни по квотам их распределения по станам и т. д.

Исходя из вышеизложенного, нет ничего невероятного, что другие страны БСВ и Северной Африки, такие как, например, Марокко, могут в сфере миграционной политики и отношений с ЕС пойти по "турецкой модели" для получения соответствующих торгово-экономических уступок с его стороны, большей финансовой помощи, облегчения доступа своих граждан в Европу, и, что немаловажно, ослабления критики европейских СМИ в сфере прав человека и гражданских свобод в свой адрес. Анкара, похоже, все это уже получила, а Марокко и иже с ней намереваются, вероятно, обрести то же самое.

Рабату долгое время обещали, заверяли, что он важнейший партнер Евросоюза на юге. С этой целью власти королевства провели ряд внутренних реформ, достигли определенных результатов по обеспечению доступа своих традиционных товаров на европейские рынки, добились повышения уровня мобильности своих граждан на рынке труда ЕС. Руководство Марокко также получило значительную финансовую поддержку благодаря программам и политике соседства Евросоюза. В то же время эта страна в последнее время все больше испытывает постоянный растущий пресс со стороны африканских беженцев, внешних мигрантов, переселенцев.


В тени сирийского кризиса раскручивается собственная беженская масштабная драма в Африке. Так, выше 600 тыс. человек находятся только в лагерях беженцев на севере Кении, только в старейшем, одном из них, известном как Дадааб - 330 тыс. Много мигрантов из государств, расположенных южнее Сахары, пробираются, например, в Марокко в надеже добраться далее до Испании. Это притом, что двусторонний договор по вопросам безопасности между Испанией и ЕС официально существует и функционирует. Согласно данным испанских властей, 4043 нелегальных мигранта из Марокко уже перебрались в Испанию только в 2014 г. Хотя это мизерная часть, конечно, по сравнению с 170664 беженцев, прибывших в Италию и Мальту из-за Средиземного моря в том же году.

Из этого может последовать следующий вопрос. Будет ли Марокко, как страна с высоким уровнем безработицы, целым набором нерешенных макроэкономических проблем, в состоянии принять значительные контингенты внешних мигрантов? Или же потребует от ЕС и интегрирующейся Европы разделить ответственность по этой проблеме?

Между тем сейчас в Марокко насчитывают от 30 до 40 тыс. нелегальных мигрантов. Они прибыли сюда из Мали, Камеруна, Нигерии, Эритреи, Гвинеи, Сенегала, Буркина-Фасо, Сомали. Все цифры здесь - данные Международной организации по миграции (IOM) и Высокого комиссара по беженцам ООН (UNHCR), которые зарегистрировали в Марокко даже несколько тысяч беженцев из Сирии. Некоторые наблюдатели полагают, что тем самым марокканские власти демонстрируют рациональную гуманитарную миграционную политику. Другие считают, что она расточительна, крайне затратна и потребует много времени для ее реформирования. Марокко уже нуждается, без сомнения, в большей поддержке со стороны ЕС как в экономическом, так в политико-правовом отношении.

После заключения миграционного соглашения между Евросоюзом и Турцией нельзя не признать, что Марокко (как и другие ближние и дальние соседи интегрирующейся Европы) рассматривают потенциальные возможности как-то оказать давление на Большой Брюссель. Единственное, что только нужно сделать этим южным заинтересантам - открыть свои границы для беженцев и немного подождать, когда "мутти Меркель" или кто-нибудь другой из высшего руководства ЕС прибудет в их столицы для урегулирования миграционных проблем. Можно быть уверенным, что в Рабате (или в иной африканской столице) вряд ли охотно пойдут на уступки Евросоюзу по вопросам беженцев без соответствующих бонусов, преференций, уступок по другим важным для них экономическим вопросам.

Вряд ли есть очевидное, простое и легкое решение наблюдаемых ныне мигрантских трагедий в Средиземноморье. Да и в целом международная проблема беженцев едва ли будет решена без послевоенного восстановления Сирии, Ирака, Ливии, Афганистана, без достижения экономического роста и стабильности в странах к югу от Сахары. То есть там, где будут созданы реальные перспективы на будущее для миллионов коренных жителей. Но даже если все это будет исполнено, ЕС (да и Европа в целом) не может, видимо, самоустраниться, отделаться полумерами. Европа не может ограничиться лишь тем, чтобы воспрепятствовать массе людей, другим народам перемещаться. Тем более перекладывать ответственность по обеспечению безопасных маршрутов для мигрантов на Турцию, Марокко или еще кого-нибудь.

Константин Воронов - к.и.н., завсектором ИМЭМО РАН
29.06.16