В России и Китае замедлились темпы развития. Проблемы, накладываясь друг на друга, могут задержать и усложнить процесс оздоровления всего мирового хозяйства. О том, какими будут ответы на вызовы, рассуждает известный экономист, президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич.

– С вашей точки зрения, санкции Запада чисто политический ход или есть в них и экономическая составляющая?

Андрей Бунич

– Я сторонник марксистского подхода, который признает первичность экономического фактора, и считаю, что нынешние события не исключение. Здесь тесно смешались политика и экономика.

В последние годы значительные сегменты российского рынка занимает импорт, что в итоге привело к снижению собственного производства, выпуска товаров с высокой добавленной стоимостью, внедрения инновационных технологий. Страна ударно развивала ресурсную экономику. А западные страны тем временем вкладывали средства в перспективные инновационные проекты, закладывали основы нового техноуклада, как говорит академик Сергей Глазьев.

Сейчас быстрыми темпами развиваются нано- и биотехнологии, производство микроэлектронных компонентов. Мир стоит на пороге шестого технологического уклада. В странах "золотого миллиарда" уделяют ему огромное внимание. Мы не можем пропустить этот этап, потому что прошляпили уклад, основанный на развитии информационных технологий, телекоммуникаций, генной инженерии и мобильной связи.

– Горячие головы рассуждают: ответить на санкции можно прекращением западным странам поставок нефти и газа. Другие считают такие разговоры несерьезными...

– Пожалуй, вторые правы. Сейчас в мире значительную роль играют технологии, ведущие к изменению энергобаланса. На мировой и региональные рынки выплеснулись сланцевые нефть и газ, расширяются поставки СПГ. Намеки на то, что мы можем кого-то отключить, только стимулируют наших партнеров вкладываться, к примеру, в развитие возобновляемых источников энергии, что приведет к уменьшению доли России на традиционных рынках сбыта энергоресурсов. Огромное внимание в Европе уделяется энергосбережению, создается система, которая позволит сократить энергозатраты примерно на 20 процентов, что тоже в перспективе негативно скажется на экспортных возможностях наших добывающих компаний.

– Если западные страны будут и дальше продолжать политику санкций, к чему она может привести?

– Пока потери не критичны, наши оппоненты не собираются переступать определенную планку. Самая болезненная для нас санкция – необходимость вернуть в течение двух лет набранные раньше кредиты в западных банках. Сейчас нас официально не допускают к эксклюзивному финансированию, продолжает действовать запрет на поставку технологий двойного назначения. Но кризисные явления объясняются не только и не столько санкциями. Необходимо учесть, что тренд мировой экономики сменился на нисходящий. Мы попали в этот цикл в самый неблагоприятный период – падающей цены на нефть. Кроме того, наша финансовая система полностью встроена в западную, является одним из ее элементов. Напомню: подсанкционному Ирану западные страны запрещали энергетический экспорт, реально закрыли импорт необходимых технологий. И страна не могла продавать свои ресурсы, ее банки ни с кем не могли работать. Все, что предпринимали на Западе в отношении Ирана, теоретически может быть задействовано в отношении России. Но до полного отключения финансовой системы, на мой взгляд, далеко.

– Иностранные компании поставляют до половины комплектующих на предприятия оборонной и космической промышленности. Значит ли это, что санкции будут срывать выполнение гособоронзаказа, тормозить реализацию перспективных российских проектов?

– Западная политическая машина, которая работает на основе нового экономического баланса, разворачивается, как огромный корабль, – долго. Но если направление избрано, не должно быть никаких иллюзий по поводу того, что там сменят курс и начнут помогать России в реализации ее программ. Технологически мы зависим от разработок передовых стран Запада, а не малых европейских государств, которые могут в чем-то и не соглашаться с теми, кто стоит у руля "золотого миллиарда". Если, к примеру, американцы оставят в силе запреты для своих крупнейших финансовых компаний, а банкам других стран просто порекомендуют не выдавать нам кредиты, получить средства будет непросто.

– Наши производственники способны занять освобожденные в результате санкций сегменты рынка?

– Для России именно импортозамещение, а не промышленная сборка из зарубежных деталей – великолепная возможность реально диверсифицировать экономику.

– Однако нужно и покупать технологии…

– Конечно. Но передовые и сложные невозможно разрабатывать или заимствовать, если не освоен определенный технический уровень. Даже купить их будет трудно. Технология – такая вещь, которую можно приобрести, если есть потенциал для ее использования. Потому что в противном случае непонятно, что вы покупаете вообще. Поэтому и производство, и наука должны быть на определенном научно-техническом уровне. Этого не понимает вице-премьер Аркадий Дворкович, который в полемике с Сергеем Глазьевым предлагал не развивать высокие технологии, а закупить, когда они станут дешевыми, в развитых странах.

– Небывалый экономический рост Китая…

– Изначально базировался на том, что зарубежные инвесторы решили расположить здесь производственную базу. Их привлекли дешевая рабочая сила и высокая трудовая дисциплина китайцев. В итоге КНР сейчас – главная фабрика мира, которая производит все для всех. Здесь работают заводы крупнейших транснациональных корпораций. В Поднебесную поставляют полуфабрикаты, комплектующие, необходимую документацию и забирают готовую продукцию. Китай с этого получает небольшую маржу, но в итоге, на обороте, она становится колоссальной.

– Так что же тогда привело к проблемам в экономике КНР?

– Во время бурного роста она привлекала серьезные инвестиции. Однако созданные зарубежными компаниями производственные мощности изначально ориентировались на экспорт. Международные корпорации, в свое время давшие китайцам подняться, начинают осваивать другие рынки. Все проблемы властей КНР заключаются в том, что исчерпала свои возможности ориентированная на экспорт модель развития. В Китае перенасыщение, переизбыток производственных мощностей. Там понастроили столько металлургических заводов и сталелитейных комбинатов, сколько и в мире не нужно. Теперь китайцы вынуждены сокращать производственные мощности – вот в чем проблема!

Перед Россией иной вызов – мы запустили самые важные для развития современного общества и человека отрасли: производство, образование, медицину. Поэтому и оказались в таком положении.

Если китайцам предстоит развивать внутренний спрос, то нам с помощью импортозамещения – избавляться от экспорта сырья как от своеобразной наркотической зависимости. Мы не можем жить, бесконечно думая о том, хватит или нет денег от продажи нефти и газа для того, чтобы отовариться импортом.

Перед нашими странами стоят проблемы разного порядка. У китайской экономики, образно говоря, повышенное давление, надулись огромные пузыри на рынке недвижимости и фондовом. В КНР все дорожает, растет и зарплата, что подталкивает инвесторов осваивать новые производственные площадки. А у нас обратная тенденция – давление падает. Мы полностью подсели "на трубу". Только "трубная экономика" еще как-то и работает, как и те сферы, что заняты ее обслуживанием. Остальные отрасли задыхаются, для их выздоровления нужны развитые промышленность и сельское хозяйство. Рецепт простой: все, что можно, делай сам. Что не умеешь – купи. Но для развития страны полностью закрываться вредно, поскольку это приведет к тому, что национальные предприятия вообще перестанут производить что-либо стоящее.

Андрей Бунич

Беседовал Александр Мешков

Опубликовано в выпуске № 29 (644) за 3 августа 2016