Правительство в Ташкенте подтвердило сообщения о смерти 78-летнего президента Ислама Каримова, ранее госпитализированного с кровоизлиянием в мозг. Уход бессменного лидера независимого Узбекистана имеет огромное значение не только для его страны, но и для всего региона, а связанные с этим риски чрезвычайно велики.

То, что первые сообщения СМИ о смерти Каримова не подтверждались, но и не опровергались официально, органично для его фигуры. Если поставить себе цель описать этого человека одним словом, то "дуализм" – это чересчур философски, а "двуличие" – слишком грубо, но суть ясна: узбекский извод восточной хитрости держал его на вершинах власти более четверти века, но лишил даже стройной биографии – более неоднозначного лидера на просторах бывшего СССР, пожалуй, нет и вряд ли теперь появится. Да, всякий политик противоречив, но не всякий – взаимоисключающий параграф. Каримов – диктаторствующий демократ, злодействующий спаситель, светский исламист, консервативный модернист, друг России против США и США против России. На таком фоне статус "ни жив ни мертв" – еще не самое удивительное.

Он родился в Самарканде – узбекском Вавилоне, где до советской власти говорили в основном на таджикском, а после, как в Махачкале, на русском языке межнационального общения (по некоторым данным, узбекский язык лидер Узбекистана выучил как следует только в зрелом возрасте). И это – почти единственное, что о Каримове можно сказать определенно. Доподлинно не известны ни его национальность (варианта сразу четыре, что нормально для Самарканда: узбек, таджик, перс, еврей), ни личность его отца (есть версия, что рождение Ислама стало следствием супружеской измены, что объясняет его период жизни в детдоме), ни обстоятельства взросления. Официальная биография описывает отличника и активиста, народная молва – неуправляемого хулигана и двоечника, воровавшего дыни. Слепое пятно недомолвок рястянулось почти на 15 лет.

Другое дело, что при советском делопроизводстве интересничать в биографии можно лишь до определенной черты, так что трудовой путь Каримова един для всех ее версий: в неполные тридцать инженер-механик переучивается на экономиста, защищает диссертацию и в конце концов получает в управление сначала минфин УзССР, а потом и республиканский Госплан. Правда, остаются разногласия по части факторов, которые вознесли бывшего детдомовца на вершины власти: одни говорят про талант, другие про чью-то лапу, а правы, скорее всего, и те и другие – для человека без связей Каримов слишком успешно шел наверх, а в таланте как минимум политика ему не откажешь при всем желании.

Взлететь он хотел еще при раннем Горбачеве, уловив нерв времени и предложив план спасения узбекской экономики в духе "нового видения". Не срослось – отправили в ссылку, на партийную работу в глухую провинцию, в город Карши. Тогда Каримов зашел с другой стороны. Республику все еще лихорадило от последствий "хлопкового дела", Москва трясла узбекские кадры с намерением найти хоть кого-нибудь, кто разбирался бы в местных реалиях, но не был бы при этом вовлечен в клановые схемы и – почти невозможное условие – не воровал. Таким человеком и стал Каримов, заслуживший в глухомани Карши репутацию управленца настолько честного, что почти святого. Так в 1989 году он стал первым секретарем ЦК КП Узбекистана и с этого момента больше не расставался со своим стилем двойной игры (если умение перебежать в другую команду прямо во время матча вообще можно назвать стилем игры).

Каримов приходил во власть как борец с коррупцией и олицетворение личной честности, но начал с фактической реабилитации фигурантов "хлопкового дела", а заканчивает с репутацией коррумпированного деспота в короне шаха. Он добился уверенного голосования узбеков "за" на референдуме о сохранении СССР – и стал первым руководителем среднеазиатской советской республики, заявившим о выходе из состава Союза (отдельно стоит оценить тот факт, что референдум о независимости Узбекистана в итоге был проведен уже после распада СССР). Он баллотировался в президенты от партий со словами "демократическая" и "либеральная" в названиях – и был завсегдатаем рейтингов "самых жестоких диктаторов современности". Он способствовал исламскому возрождению советского Узбекистана – и стал злейшим врагом всех местных исламистов всех степеней умеренности, а в конечном итоге может быть назван самым светским из всех правителей мусульманских стран мира. Он прекрасно разбирался в хитросплетениях крепких узбекских кланов и семейных связей – и при этом не общается с единственным сыном (от первого брака), а родного племянника (сына старшего брата) позволил упечь в клинику для душевнобольных, так как юноша чересчур заигрался в борьбу за демократию западного типа. Чутье подвело. Каримова-старшего чутье никогда не подводило.

Узбеки первыми из постсоветских наций закончили играть в демократию: Каримов закрутил все гайки до упора уже на первых президентских выборах в республике (с запретами СМИ, арестом недовольных, разгоном демонстраций и прочими положенными признаками.) Сделать это удалось за счет однозначной ставки на силовиков и спецслужбы (в России того периода, напомним, шел обратный процесс – силовиков щемили). Это, с одной стороны, позволило Каримову сохранить полный контроль над Узбекистаном, перед которым маячила угроза гражданской войны или экспорта оной (из Афганистана, Таджикистана, Киргизии), а, с другой, крепило его личную власть до степени абсолюта. За его единственным оппонентом на первых выборах (по официальной версии, Каримов победил с результатом в 86%, по версии злых языков из оппозиции – проиграл) узбекские правоохранители гоняются до сих пор. Речь о Мухаммаде Салихе, про которого можно сказать, что он диссидент, интеллигент, поэт, поклонник суфизма, демократ, западник, сторонник национального возрождения. Подобный набор слов и качеств может возвышать над серым партийным функционером и (впоследствии) диктатором Каримовым, но стоит помнить, что приход во власть деятелей с точно такими же возвышенными характеристиками сразу для нескольких республик СССР отлился большой кровью.

В 2001 году на горнолыжной базе Чимбулак по приглашению президента Казахстана Нурсултана Назарбаева отдыхали президенты Киргизии и Узбекистана Аскар Акаев (крайний слева) и Ислам Каримов (в центре). Они прибыли сюда из Алма-Аты после саммита Центральноазиатского экономического сообщества. Назарбаев (справа) был с супругой Майрам

Спустя десять лет правления Каримова о том, что президенту оппонирует разнообразная демократическая интеллигенция, было приказано забыть – в оппозиции и врагах государства (к тому моменту для узбеков это были синонимы) отныне ходили исключительно исламисты. И в значительной части это соответствовало действительности: Узбекистан пережил ряд вспышек насилия, полномасштабную стрельбу на границах, разнообразные спецоперации и серию терактов в Ташкенте в 1999, 2000 и 2004 годах. От взрывов нескольких автомобилей поблизости от административных зданий в феврале 1999-го погибли 16 человек, более 100 получили ранения (включая членов кабмина). Но ни полномасштабной гражданской войны, как в Таджикистане, ни кровавых бунтов с погромами и революциями, как в Киргизии, ни всевластия вооруженных исламистских банд, как на Северном Кавказе, ни весомой сепаратистской истории с Узбекистаном не приключилось. Каримов стал восприниматься как живая гарантия того, что самое крупное государство Средней Азии не превратится в горячую точку.

#{ussr}Особой строкой идут события в Андижане в 2005-м, когда, по версии Ташкента, был подавлен бунт исламистов, а по версии правозащитников – расстреляна мирная демонстрация оппозиции. Так Каримов стал диктатором, а то, что он хуже даже Каддафи и Асада, было отражено в газетных рейтингах. В ответ Ташкент вновь заключил союз с Москвой и растоптал союз с Вашингтоном, заключенный после 11 сентября. Тогда, напомним, президент США Джордж Буш-младший решил победить терроризм в Афганистане, где каждый десятый житель – узбек, а некоторые из этих узбеков – личные враги Каримова. Например, Тахир Юлдашев, лидер Исламского движения Узбекистана, некогда связанный с "Аль-Каидой", а ныне с ИГИЛ исламист, география деятельности которого простирается через Афганистан и Пакистан в непризнанный Вазиристан талибов, где его и упокоили. Впрочем, не исключено, что "центральноазиатский террорист номер один" в числе политических врагов Каримова все-таки второй, а первый – упомянутый выше Мухаммад Салих, заочно осужденный за терроризм (тот самый, в феврале 1999-го, когда главной целью, как считается, был сам Каримов). В любом случае для каримовского Узбекистана это "одна банда": братья Салиха сейчас отбывают срок в узбекской тюрьме и обвиняются в работе на Юлдашева – возможного организатора ташкентского теракта.

В принципе, темой "игры Узбекистана на противоречиях между Россией и США" отмечена политическая биография Каримова в любом ее изложении. Но "игра на противоречиях" это, что называется, мягко сказано: Каримов дважды приводил Узбекистан в опекаемые Москвой интеграционные союзы (военный – ОДКБ, экономический – ЕврАзЭС) – и дважды выходил из них, причем оба раза ему ничего за это не было. Не было даже "отлупа" в российской прессе, под который регулярно попадает, к примеру, Александр Лукашенко. Складывается впечатление, что Кремль смирился с натурой узбекского флюгера, который десятилетиями метался между большими державами – и неизменно брал свое, вовремя перебегая в другую команду. А когда смирился, махнул на Каримова рукой. То же сделал и Вашингтон. Даже санкции против Узбекистана и окружения президента, введенные после событий в Андижане, продержались всего три года и были отменены без каких-либо уступок Ташкента по формальным претензиям. Фактически оба игрока дозволили Каримову находиться в статусе "и вашим, и нашим", лишь бы он продолжил выступать гарантом стабильности в Узбекистане, расширение географии террора за счет которого дорого встанет всем. Причем в Москве отпускали Ташкент в "свободное плавание" как будто бы даже с облегчением, признав практическую нерентабельность существования в одном блоке двух принципиально враждебных государств. В данном случае – Узбекистана и Таджикистана, которые озлобленно делят между собой земли, историческое наследие, боевую славу и питьевую воду, а мы этого не видим в силу того, что привыкли смотреть на Запад.

В конце концов Каримову прощали и не такое, прощали и что похуже. Если авторитарный лидер государства, что появилось вследствии распада империи, так печется о политической независимости и при этом не эксплуатирует религию, то путь у него один – в национализм. И Узбекистан этот путь прошел: русские были выдавлены из органов управления, на стране оттопталась десоветизация, учебники и газеты рассказывали о кровавых оккупантах с севера и национальных героях – басмачах. Нанесли в Ташкенте удар и по наиболее болезненной для Москвы точке: ряд знаковых памятников в честь героев Великой Отечественной войны были стерты с лица Узбекистана. Такого Россия не прощала никому – ни болгарам, ни полякам, ни прибалтам, ни грузинам, ни украинцам. Но простила узбекам, сделав вид, что не заметила. Простила в силу того, что Каримов осуществлял все это тихо, без вызова и без апелляции к аудитории. Грубо говоря, строя "Узбекистан для узбеков", не хвастался, не троллил этим Москву, не допускал антироссийских или русофобских высказываний и не боролся с русским языком, поскольку понимал его значимость в стране – главном поставщике гастарбайтеров в РФ и выгодополучателе их, гастарбайтеров, переводов на родину.

Однако основной мотив удивительно ровного отношения к Каримову был продиктован тем, что расшатывать его власть с некоторых пор одинаково опасались и Москва, вроде бы весьма чувствительная к проявлениям нелояльности, и Вашингтон, склонный к экспериментам по построению демократий в отдельно взятых странах силами натовских бомбардировщиков. Теперь султан мертв, ситуация резко усложнилась, в столицах тревожно. Каримов правил Узбекистаном с 1989 года (на постсоветском пространстве только Назарбаев находится у власти дольше – и всего на один день). Правил единолично и железной рукой, перестроив под себя всю государственную систему тридцатимиллионной (ныне) республики. В конечном счете именно это, возможно, и уберегло республику от пропасти. Имеющий взрывоопасные границы и исламистское подполье, этнически неоднородный, социально неблагополучный и обладающий специфическим национальным гонором Узбекистан хронически рискует стать вторым Афганистаном, одновременно импортируя и экспортируя террор.

Пожалуй, наиболее значимая черта общей двуличности Каримова в том, что даже его последовательным и принципиальным ненавистникам (а поводов для ненависти этот авторитарный восточный правитель предоставлял достаточно) может не посчастливиться сказать: "Ислам Каримов был последним правителем Узбекистана, при котором жилось нормально".

Текст: Станислав Борзяков
2 сентября 2016,