Современная геополитика видится большинству как глобальная схватка сверхдержав, в которой практически всем остальным государствам уготована лишь роль пассивных статистов и наблюдателей. И все же существует ряд стран, действия которых полностью опровергают подобные представления. Один из подобных смельчаков - Вьетнам, который не только стремится активно противостоять своим могущественным соседям, но и занять положение региональной сверхдержавы.

Главным объектом внешнеполитического противодействия Ханоя является буквально нависающий над ним полуторамиллиардный Китай. Отношения между бывшими членами социалистического лагеря осложнены рядом проблем, главная из которых тесно сопряжена с древней историей Поднебесной. Дело в том, что часть могущественных когда-то древних государств, существовавших до образования правителем Цинь Ши Хуанди единой империи в 221 году до нашей эры, традиционно считающимися китайскими, были по сути своей некитайскими. Какая-то часть была образована тибетскими племенами - это государство Ба, существовавшее в пределах провинции Сычуань. Сейчас потомки этих людей являются "малой" народностью - шуцзя. Но большинство других, в том числе и самое могущественное - Чу, правители которого сами стремились играть ведущую роль в тогдашнем политическом раскладе, были населены, как утверждают вьетнамские исследователи, предками современных вьетнамцев. Там существовала развитая самобытная культура, многие элементы которой были позднее объявлены "мейд ин чайна".

Так, всемирно известный полководец Суньцзы, прославившийся благодаря своему трактату "Искусство войны", проживал в занимавшем часть прибрежных территорий вплоть до полуострова Шаньдун государстве У (во Вьетнаме его принято называть Нго), большую часть населения которого также составляли предки современных вьетнамцев. Так что не исключено, что и сам знаменитый стратег принадлежал к тому же роду-племени. Другой не менее репрезентативный пример - перенятие предками современных китайцев техники выращивания риса как раз у южных государств Чу и Юэ, населенных предками современных вьетнамцев. А ведь изначально экономика "истинно китайского" царства Цинь, объединившего земли Срединного государства в III веке до нашей эры, базировалась на выращивании проса.

На первый взгляд может показаться, что все эти рассуждения не имеют ничего общего с нынешними реалиями, ведь за более чем две тысячи лет китайцы должны были полностью ассимилировать предков вьетнамцев - растворилось же в конце концов большинство финно-угорского населения центральной части нашей страны в великороссах. Но это не так – подавляющая часть населения южной части самой населенной страны мира говорит на разнообразных диалектах, которые и по фонетике, и по грамматике намного ближе к вьетнамскому языку. Мало того, вьетнамцы и жители южных регионов соседней великой страны называют свой язык одинаково – "юэ". Все это дает жителям Вьетнама, как они полагают, право заявлять, пока, правда, больше на бытовом уровне о том, что земли юга Китая, включая один из крупнейших многомиллионных мегаполисов Поднебесной, Гуанчжоу, должны принадлежать им.

Впрочем, вопреки утверждениям официального Пекина западники уже в открытую активно подогревают сепаратистские настроения среди китайских южан. Согласно им, последние не являются китайцами ни по языку, ни по культуре.

Подобные заключения могли бы остаться без последствий, но тут уже свою немалую лепту вносят сами власти Поднебесной. Чего только стоят настойчивые попытки руководства КНР защитить этнических китайцев, проживающих во Вьетнаме, от чрезмерно жестких, как представляется Пекину, мер воздействия надзорных и контролирующих органов. Вызывают откровенное раздражение и методы торговли, которые используют потомки Конфуция. Одна из наиболее излюбленных уловок - искусственное снижение цен на экспортную вьетнамскую сельхозпродукцию. Цель достигается следующим образом: компании из Поднебесной делают вид, что отказываются от уже законтрактованного урожая, ставя тем самым под угрозу финансовое благополучие вьетнамских партнеров. В тот момент, когда ситуация доходит до точки кипения, и вьетнамцам уже попросту некуда деваться, представители соседней державы великодушно соглашаются приобрести товар, но уже по намного более низкой цене. Такие нелицеприятные истории повторяются из года в год, но представителям относительно небольшого государства, уже изучившим приемы соседей, деваться некуда - экспорт намного выгодней поставок на внутренний рынок. Вызывают непонимание и попытки китайцев поставлять часто не слишком высокого качества продукцию своей промышленности по явно завышенным ценам. Стоит ли говорить на этом фоне, какое впечатление производят притязания Пекина на спорные острова в Южно-Китайском море, которое к тому же во Вьетнаме принято называть "Восточным". Отсюда довольно устойчивое неприятие всего китайского, хотя на официальном уровне и звучат уверения в "братской дружбе".

Понятно, что в нынешних условиях все далеко идущие планы вьетнамцев по приращению земель за счет Китая имеют шансы на реализацию лишь в случае смуты в соседней великой стране, наподобие гонконгской...

Ханой делает ставку на доминирование в двух других соседних странах – Лаосе и Камбодже. Что касается первого, то тамошнее руководство рассматривает сотрудничество с Вьетнамом как некое противоядие дальнейшему китайскому проникновению – как сообщают очевидцы, в части кварталов столицы этой страны уже большая часть населения говорит на языке Мао Цзедуна. Вьетнамцы это понимают и не теряют времени даром. В Лаосе неплохие позиции имеют совместные лаосско-вьетнамские банки – учитывая незавидное финансово-экономическое положение этой небольшой как по территории, так и по населению страны, можно догадаться, кто в них играет первую скрипку. Один из ханойских мегапроектов в Лаосе, стране тысячи слонов, как ее еще поэтически называют, – прокладка железнодорожной ветки, которая должна соединить две страны. Для не имеющего не только выхода к морю, но даже и сети железных дорог Вьентьяна это ключ к развитию экономики. И все бы хорошо, но не располагающий достаточными финансовыми ресурсами Ханой вынужден прорабатывать детали этого поистине эпохального начинания совместно с южнокорейцами и рядом других стран. Однако, как известно, у семи нянек дитя без глазу, и наверное, по этой причине, а также потому, что китайцы банально предложили более заманчивые финансовые условия, Лаос вышел на подписание контракта на сооружение железной дороги с КНР, хотя этот вариант подразумевает выход к морю не по кратчайшему пути через Вьетнам, а лишь через Камбоджу, а то и вообще через Сингапур. Правда, вьетнамцы не оставили своей затеи, и, делая соседней маленькой стране все новые предложения на этот счет, в конце концов добились своей цели лишь частично – лаосцы, не отказываясь от контракта с КНР, одновременно пытаются улучшить параметры сделки, заявляя китайцам, что в случае чего могут склонить чашу весов на сторону конкурентов.

Еще один весьма показательный пример - использование в приграничных с Вьетнамом местностях вьетнамской валюты донга. Для последней, не котирующейся нигде больше в мире, надо признать, это большое, если не сказать, выдающееся достижение. Причина – наплыв вьетнамских товаров в условиях, когда лаосская промышленность мало что может предложить.

Для защиты своих интересов вьетнамцы даже пытаются ограничивать поток граждан КНР, пересекающих лаосско-вьетнамскую границу.

Еще на одном направлении внешнеполитических усилий Ханоя, камбоджийском, дела обстоят не столь гладко – речь о сколь-нибудь прочных позициях вьетнамских компаний в этой стране идти не может. Причина в том, что между двумя соседними странами исторически сложились отношения недоверия. И тут уж в роли обидчика выступает Вьетнам, сумевший несколько сотен лет назад правдами и неправдами, а затем не без вспомоществования французской колониальной администрации объявить своими обширные территории, которые сейчас принято условно именовать Южным Вьетнамом. Они несколько веков находились под властью могущественной Кхмерской империи. Эти раны могли затянуться, но дело в том, что поклонники Хо Ши Мина пытались играть доминирующую роль в Индокитае во второй половине двадцатого века. Наиболее болезненный нюанс – вопрос кхмерского меньшинства в Южном Вьетнаме, который в Пномпене неофициально именуют "Нижней Камбоджей". Как утверждают в Пномпене, живущие там камбоджийцы испытывают затруднения по части использования родного языка. С другой стороны, в Камбодже живет довольно значительное число вьетнамцев, многие из них до сих пор не имеют официального статуса. Пока что решение данных вопросов зависло, что сильно влияет на отношения между двумя членами соцлагеря.

Тем временем Ханой не сидит, сложа руки, активно осваивая приграничные с Камбоджей территории и иной раз залезая уже на земли сопредельного государства.

Эта тема обсуждалась в ходе недавних вьетнамо-камбоджийских переговоров, но стороны согласия так и не достигли. Стоит ли говорить, что после этого Пномпень вынужден искать защитника в виде Пекина.

Описанные выше вьетнамские устремления со временем будут только расти – как-никак, а население Вьетнама уже превысило девяносто миллионов, что объективно вынуждает руководство этой страны к поиску новых сельхозугодий и земель промышленного назначения.

Дмитрий Мельников

23.09.2016