"Украина - оккупированная страна…", - Олег Царев 00:55 21.10.2016
Олег Царев: „Я свой долг перед обществом выполнил"
Политик о собственном прошлом, о перспективах "незалежной" и будущем Новороссии
Украинский общественный деятель Олег Царев – один из самых ярких участников "Русской весны", спикер парламента Новороссии, человек, публично предупредивший о готовящемся на Украине перевороте, в прошлом – депутат четырех созывов Верховной рады, кандидат в президенты Украины.
– Олег Анатольевич, как вы, предприниматель, оказались в политике: это была обычная стратегия защиты бизнеса или некая "мечта-призвание"?
– Советский Союз развалился, я тогда заканчивал Московский инженерно-физический институт, и стало понятно, что по специальности работы не найти. Вот и ушел в бизнес. Это, конечно, совсем не так интересно, как наука, но из всех видов предпринимательства я выбрал реальное производство – технически сложное.
Мы взяли предприятие в состоянии банкротства, не работающее несколько лет. В бизнесе я оказался во времена, когда на место рэкетиров-бандитов пришли рэкетиры – сотрудники правоохранительных и контролирующих органов, а потому каждый день у меня были проверяющие всех мастей. Я понимал: надо что-то делать – и решил баллотироваться в Верховную раду. Сотрудники моих предприятий стали моими агитаторами. Они убеждали избирателей: "Раньше мы стояли, не работали, а теперь работаем". В те годы аргумент оказался настолько важным, что за меня проголосовали.
Я, молодой парень, выиграл у кандидата с админресурсом и в тот первый созыв почти забросил бизнес. Писал законы – антикоррупционные, по упрощению налогообложения… Но в чистом виде профессиональным политиком я никогда не был. А два года назад на Украине сложилась ситуация, когда нужно было принимать решение: либо пытаться сохранить собственное благополучие, либо постараться сохранить страну. Я выбрал второй вариант.
– Не жалеете, что не отсиделись, не сохранили бизнес, социальный статус? Или вы просто ошиблись, рассчитывая на победу?
– Мне было ясно: если на противоположной стороне играют Соединенные Штаты, то шансов у нас очень мало… Конечно, жаль бизнес – предприятия захватили люди из "команды Коломойского" и фактически их уничтожили, потому что управлять сложным производством непросто. Но больше всего жаль страну…
– Почему путчистам удалось быстро закрепиться у власти в Киеве? Когда был упущен момент для их разгрома?
– Шансов на победу было мало, но они были. Когда 18 февраля 2014 года путчисты захватили офис Партии регионов, ночью поступила команда разогнать Майдан. Но потом Янукович ее отменил. До этого самого момента возможность удержать ситуацию оставалась. Но после отмены приказа стало ясно, что последует проигрыш, наступит новый виток противостояния. Националисты захватили оружейные комнаты СБУ по всей Западной Украине, и на следующий день большое количество оружия оказалось на Майдане.
– Нет ли ощущения, что вас, как и многих других, предали те, на чью поддержку вы рассчитывали?
– Было допущено много ошибок. Я до сих пор считаю, что России нельзя было признавать украинские выборы. Глупая ситуация получились: Россия одна из первых признала Порошенко, а он теперь не признает выборы в России. А ведь президентская кампания на Украине, в отличие от парламентских выборов в России, происходила с серьезнейшими нарушениями…
Если дружественная страна (а Украина для Российской Федерации была именно такой страной) вдруг стала недружественной, значит, допущены ошибки. Смотрите: Россия на территории Украины вложила более 30 миллиардов долларов в виде частных и государственных инвестиций – теперь все они потеряны. Невозвратными стали кредиты, выданные российскими государственными и частными банками, а это больше 30 миллиардов долларов. Потеряны, по сути, 100 миллиардов долларов в виде скидок на энергоресурсы. А вот американцы пришли и просто вложили 5 миллиардов на "развитие демократии в Украине" и получили контроль над целой страной. Безусловно, все это подтверждает, что действия России на территории Украины оказались неэффективными.
– Как вы оцениваете работу посольства России? Почему оно фактически не работало на предотвращение переворота?
– Я знаю точно, что Владимир Владимирович Путин придерживался взятых на себя в рамках СНГ обязательств, в соответствии с которыми на территории СНГ участники Содружества не ведут разведывательную деятельность и не проводят спецоперации. Все контакты – только через первых лиц. Это была принципиальная позиция… Уже после "Евромайдана", по прошествии значительного времени, в России начали пересматривать подходы… Но даже сейчас эта работа ведется очень неуверенно. Проникновение диверсионных отрядов в Крым говорит о том, что Россия недооценивала решительный настрой соседей на войну.
– С высоких московских трибун официально объявляется, что Россия заинтересована в территориальной целостности Украины. Значит, планы по созданию "большой Новороссии" потерпели крах?
– В слово "Новороссия" каждый вкладывал свое понимание. Кто-то считал, это земли бывшей Новороссийской губернии, созданной Екатериной, кто-то полагал, это союз Донецкой и Луганской областей, кто-то почитал за Новороссию всю прорусскую часть Украины. Мне хотелось бы, чтобы территория этой прорусской Украины занимала всю Украину… На данный момент деятельность парламента Новороссии заморожена, и республики Донбасса работают порознь. У них отдельное законодательство – налоговое, таможенное и т.д. Это, конечно же, очень плохо.
– На сколько, по-вашему, может растянуться кризис на Украине? Или она обречена навсегда стать территорией хаоса?
– Территория, на которой находится Украина, оказывается в подобной ситуации не в первый раз. И каждый раз кризис разрешался благодаря событиям, которые происходили за ее пределами. Сейчас очень многое зависит от выборов в Соединенных Штатах, от ситуации в Сирии, в Южно-Китайском море или каких-то других факторов…
Украинский национализм никогда не имел прочного фундамента. Для патологической ненависти к русским у украинцев нет логических обоснований. Это один народ, генетические братья. Но сейчас идет война. Причем погибают в основном русскоязычные граждане Украины. И чем больше гибнет украинцев и русских в этой войне, тем лучше украинским националистам. Они создают некий пантеон, пирамиду, в основании которой – жертвы. Чем больше погибших, тем больше повода для ненависти. Этим и объясняется отличие подходов донбасских ополченцев и украинских батальонов. В Иловайске, например, ополчение дало возможность выйти украинским военнослужащим, но киевское командование приказало идти на прорыв – чем больше трупов, тем для него лучше. В этом смысле я не сторонник "победного марша от Донецка до Карпат". Я бы очень хотел, чтобы битва за Украину велась за пределами Украины.
В странах, где Соединенные Штаты патронировали компрадорские режимы, марионеточная власть существовала достаточно долго. Украина сейчас очень похожа на Латинскую Америку, а "добровольческие батальоны" – на "эскадроны смерти". Будет финансирование (а много денег не требуется) – значит, будет удерживаться и нынешний режим. Сменить власть на Украине политическим путем сегодня чрезвычайно сложно.
– Сейчас много говорится о необходимости "денацификации Украины", но возможно ли это в стране, столь сильно отравленной ультранационализмом?
– Большинство немцев поддерживали Гитлера до 8 мая 1945 года. А на следующий день уже не поддерживали.
– Каким вы видите свое место в будущей Украине? Или вы уже не рассчитываете туда вернуться?
– Я очень хочу вернуться на Украину. Считаю, что я выполнил свой долг перед обществом и Родиной. Я хотел бы жить в своем доме на Днепре, где сейчас живут посторонние люди. Одно время там даже обитал батальон "Днепр-1", 80 человек. Сейчас там неизвестно кто. Недавно в окрестностях произошла кража, следы привели к моему дому, так следователи даже побоялись войти внутрь… Я считаю Украину оккупированной страной и готов активно участвовать в ее освобождении.
– Как вам живется в политической эмиграции? И вообще каково это – фактически начинать жизнь с нуля?
– Многих моих киевских коллег по Верховной раде сейчас нет в живых. Многих, с кем мы начинали "Русскую весну" в Донбассе, – тоже. Тысячи наших сторонников находятся в тюрьмах. Поэтому я считаю, что у меня очень хорошая ситуация – все близкие живы и мне есть где жить.
Беседу вел Константин Кеворкян № 41 (6571) (19-25.10.2016) 20.10.2016
|