С момента начала "арабской весны" прошло пять лет. На Ближний Восток она должна была принести демократию и либеральные ценности. Что принесла на самом деле?

Пять лет - вполне достаточный срок, чтобы подвести кое-какие итоги, считает редакция каталонского издания La Vanguardia и ее корреспондент Иньяки Пардо.

Колокол по Каддафи

"Пришло время действовать. Сейчас. Немедленно", - сказал 19 марта 2011 года Дэвид Кэмерон, утомленный часами, проведенными в разговорах на Парижском саммите по Ливии. Встрече лидеров мирового (но отнюдь не мирного) сообщества, решившей судьбу Муаммара Каддафи.

"Той же ночью, прикрываясь эмблемой ООН и резолюцией 1973 Совета Безопасности, Франция, Великобритания и Соединенные Штаты начали военную операцию против ливийского диктатора, единолично провластвовавшего к тому времени уже 42 года. Формальным лидером кампании "по наведению конституционного порядка и установлению демократии" в этом ближневосточном государстве стал Николя Саркози. Тогдашний президент Франции, а также бывший союзник лично Каддафи и человек, которого обвиняли в том, что он незаконно получал от ливийского руководителя деньги на предвыборную кампанию 2007 года", - вводит Пардо читателя в курс событий. -

Каддафи ушел. Не так, как хотел Кэмерон, мечтавший увидеть диктатора на скамье подсудимых, получающим "по всей строгости закона". Правосудие (а точнее, самосуд) свершилось на окраине Сирта, родного города Каддафи: толпа повстанцев свергнутого главу государства просто растерзала. Что такое Сирт сегодня? Оплот Исламского государства (организация, деятельность которой запрещена в РФ), занимающий стратегически выгодное положение на берегу Средиземного моря. В течение последних шести месяцев подвергаемый яростным, но безуспешным бомбардировкам в исполнении артиллерии ливийских правительственных войск и авиации США".

"Сатрап не погиб в бою, - подчеркивает аналитик. - Его захватили живым и долго мучили и унижали, пока он не скончался. А потом с удовольствием выкладывали видео в сетях. И сразу после смерти и два месяца спустя. Мертвый сатрап должен был символизировать изменение политики страны и воцарение в ней демократии".

Однако, как признал много позже Барак Обама, "идея не сработала". Ни тогда, ни сейчас. В настоящее время "Ливия - разбитое и раздробленное государство, где ничего не работает, кроме машины войны, исправно выдающей на-гора кровь и трупы. Страна, где война не имеет перспектив когда-нибудь закончиться. А еще Ливия - надежная и мощная база джихадистов в Северной Африке. А также административное образование, лишенное какого-либо органа, осуществляющего эффективное управление территорией. И, наконец, место, идеально подходящее для функционирования всевозможных мафиозных кланов, специализирующихся на торговле людьми, оружием и наркотиками. Граница Ливии пористая, как губка, просочиться через нее с любым товаром не составляет проблемы. Особенно - для вооруженных людей".

Через пять лет после "арабской весны" и "освобождения от диктатуры" борьба в этой стране продолжается. Не на благо государства и народа, его населяющего - за нефть, которой под ногами у ливийцев видимо-невидимо, за другие природные ресурсы, за землю.

"Эту территорию можно считать формально ничейной, но правильнее было бы говорить, что она - фактическая собственность полевых командиров, насаждающих свои личные законы на контролируемых ими участках", - делится выводами журналист.

Никакие дипломатические усилия других стран не в состоянии повлиять на умы боевиков. Резолюции демократического цивилизованного общества, документы, согласовываемые и принимаемые столицами, находящимися где-то там, в отдалении от Ближнего Востока и понятия не имеющими, что это такое, здесь просто никто не слышит.

Три правительства

Сегодня, по словам эксперта La Vanguardia, в Ливии существует три правительства. Одновременно. Параллельно. Два из них находятся в Триполи. Одно, которое создавалось при поддержке ООН, должно было стать правительством национального единства. Другое, спонсируемое Катаром и Турцией, состоящее из исламистов и бунтовщиков.

Третье осело в городке Тобрук (110 тысяч населения) на востоке страны. Именно оно было признано международным сообществом после состоявшихся в Ливии выборов 2014 года. Этот "кабинет" контролирует основные нефтяные ресурсы.

Несколько дней назад правительство, названное первым, утратило поддержку ООН, так что положение в стране стало еще более напряженным.

Правительство национального единства (ПНЕ) было сформировано в апреле 2014, его единственным достижением можно считать формирование альянса ополчения, которое возглавили влиятельные персоны из города Мисураты. Которые должны были вышибить из власти людей, представлявших в ней Сирт, то есть клан Каддафи.

Второе правительство - Всеобщий национальный Конгресс (ВНК), субъект исламистской идеологии, пытавшийся взять на себя функции управления государством после падения режима Каддафи. Члены ВНК не признали результатов выборов 2014, на которых проиграли, но продолжили считать себя единственной законной властью в стране. В конце прошлой недели сторонники ВНК собрались у стен административных зданий в Бенгази и требовали отставки ПНЕ, обвиняя последнее в "усугублении политического кризиса и отсутствии способности улучшить условия жизни населения, страдающего от длительных перебоев в подаче электроэнергии".

В Тобруке всем заправляет генерал Халиф Хафтар, бывший соратник Каддафи, а затем - его противник. Ныне исполняющий функции главнокомандующего вооруженными силами страны.

По мнению Иньяки Пардо, "это единственный человек, который действительно может навести порядок и спасти Ливию. Ему уже удалось отбить у джихадистов, связанных с Аль-Каидой, некоторые участки Бенгази и он рассчитывает двигаться дальше". Противники Хафтара заявляют, что его цель - захват страны и установление военной диктатуры.

Просчет международного сообщества

Обама в интервью Fox News в апреле прошлого года признал, что его самой большой ошибкой на посту президента было "отсутствие какого-либо плана действий на следующий день свержения Каддафи". Однако, как отмечает испанский журналист, "решение о вмешательстве в происходящее в Ливии он считает верным" (это - уже в интервью изданию The Atlantic). "Когда я оглядываюсь назад и спрашиваю, что же тогда пошло не так, я понимаю, что излишне верил в европейских союзников", которые были ближе к сцене и больше в теме. Белый Дом вынужден был подкорректировать и объяснять некоторые высказывания президента США в адрес Великобритании и Франции после публикации этого интервью.

Кэмерон и Саркози были первыми из европейских лидеров, кому удалось побывать в Бенгази в сентябре 2011 после падения режима Каддафи (сам он в то время еще был жив и скрывался). Эта деталь позволила впоследствии британскому парламенту упрекать Кэмерона в "отсутствия предвидения последствий ливийской интервенции, которая в настоящее время привела к росту экстремизма в регионе".

"Мы всегда мечтали совершить революции, мы все время думали о том, как это сделать, но Каддафи был слишком силен, чтобы проиграть, - цитирует La Vanguardia Насера Секлани, экс-депутата ливийского парламента, эмигрировавшего в Тунис. - Да, мы были счастливы избавиться от Каддафи, но теперь, пять лет спустя, мы задаемся вопросом, кто же в действительности сделал эту революцию и понимаем, что она не была ливийской, а это было международным решением. И это нам приносит огромное разочарование".

Проблема миграции

"Гангстеров, торгующих оружием и наркотиками для полноты картины результатов "арабской весны" в Ливии оказалось недостаточно, и к этим двум видам зла добавился третий - бизнес на трафике людей, - пишет Пардо. - Основной поток нелегалов из Африки, да и с Ближнего Востока в Европу идет именно через ливийские порты. Он и до переговоров ЕС с Турцией был достаточно сильным, а после заключения соглашения между Анкарой и Брюсселем стал еще более интенсивным. С одной стороны за девять месяцев 2016 года число прибывших в Европу нелегальных иммигрантов уменьшилось, но с другой - выросло количество погибающих на маршруте - из Ливии он дольше, сложнее и опаснее. Тем не менее, эксперты считают, что в нынешнем году цифра прибывших в ЕС нелегалов составит не менее 300 000 человек".

Это, конечно, далеко не тот миллион, что обещали одной только Германии год назад, но тоже не повод обольщаться: мафию трафикантов никто не преследует, спрос на ее услуги есть, и высокий, так что Евросоюзу следует быть готовым к новой волне.

База джихадистов в Северной Африке

Совет Безопасности ООН предупреждал, год назад, что Ливия может стать новой базой Исламского Государства. В Ливии, по оценкам командования вооруженными силами США в Африке, находится от 4000 до 6000 боевиков ИГ, многие из которых пришли из Сирии и Ирака. Земельный

"Каждый раз, когда происходит какое-то вмешательство международных сил на Ближнем Востоке, часть экстремистов, действующих в регионе, перебирается в Ливию. Войска коалиции (с США во главе - прим. ИА REGNUM) местной милиции поддержку в ее борьбе с джихадистами оказывают только с воздуха. Это малоэффективно - известно, что противникам исламистов только однажды удалось заставить малочисленную группу боевиков уйти в Тунис. Однако, если все-таки удастся с игиловцами покончить, скорее всего это не будет означат конца гражданской войны: ни генерал Хафтар, ни его конкуренты на достигнутом не остановятся - им нужна власть над всей страной".

По пути к новой диктатуре

Импортированная из Европы и Штатов демократия ливийцам счастья не принесла - по данным все большего количества информационных агентств и центров социологических опросов, рядовые ливийцы соскучились по "железной руке, которая будет их гнать к светлому будущему".

"Жители Ливии объективно стоят перед выбором: либо хаос, творимый сейчас стычками милиции и джихадистов, либо военизированный режим" - утверждает в интервью агентству France-Presse аналитик ливийского "Центра исследования Ближнего Востока Рафика Харири" Мохаммед Эльхар. - Отдохнув некоторое время от десятилетий "авторитарного, централизованного и репрессивного режима Каддафи, народ готов подчиниться новой авторитарной власти - боевиков или подразделений Хафтара - может быть менее жестко централизованной, чем ранее. Но все же - диктатуре".

Владимир Добрынин , 21 Октября 2016,