Сделку по "Роснефти" можно назвать неожиданной во всех отношениях. Катарский суверенный фонд Qatar Investment Authority (QIA) и швейцарский сырьевой трейдер Glencore появились как два чертика из табакерки в то время, когда большинство наблюдателей были почти уверены: выкуп 19 процентов акций "Роснефти" скорее всего профинансирует ее материнская компания "Роснефтегаз".

Это была бы не совсем приватизация, но в той ситуации, в которой пребывает российская казна, не до соблюдения чистоты жанра. Поступление 700 миллиардов в бюджет - намного лучше, чем полная приостановка дальнейших приватизационных сделок. А руководство "Роснефти" вольно или невольно подыгрывало подобным слухам, не комментируя усилия менеджмента по продаже пакета.

Поэтому, кстати, рынок с немалым облегчением воспринял сообщение о состоявшемся в среду размещении облигаций "Роснефти" на 600 миллиардов. Мало кого уже смущало, что эти деньги могут быть направлены на "самовыкуп" того самого 19-процентного пакета, усиливая аналогии с залоговыми аукционами 20-летней давности.

Пусть так. Лишь бы не "никак". А в итоге оказалось "еще как"!

Вполне допускаю, что переговоры с потенциальными иностранными инвесторами, включая катарцев и "гленкоровцев", Игорь Сечин и его подчиненные вели давно, а масштабные рублевые заимствования понадобились "Роснефти", чтобы перечислить приватизационную выручку в бюджет, не прогоняя через биржу полученные от новых инвесторов миллиарды долларов.

Но так же нельзя исключать, что успеху сделки поспособствовало заключенное на прошлой неделе соглашение ОПЕК о сокращении добычи нефти.

Игорь Сечин ранее довольно скептически оценивал шансы нефтяного картеля остановить обвал котировок. Глава "Роснефти" неоднократно давал понять, что сегодня на нефтяном рынке погоду делают не производители, а посредники, финансовые спекулянты. Однако Glencore вряд ли входил в число тех трейдеров, которым удалось удачно сыграть на "медвежьем" тренде. Акции швейцарской компании последние два года пребывают, как говорят биржевые аналитики, в "красной зоне". И, кстати, на обвале "гленкоровских" котировок в сентябре 2015-го тот самый катарский суверенный фонд потерял более 1 миллиарда долларов.

Теперь катарцы и "гленкоровцы" снова оказались в одной нефтяной лодке - вопрос в том, собираются ли они плыть в одном направлении.

Понятно, что для Glencore участие Катара в приватизации "Роснефти" - дополнительная гарантия, что все пойдет по плану с замораживанием нефтяных котировок. К соглашению ОПЕК присоединятся другие страны-экспортеры, включая Россию. И у нефтяных "быков" будет больше шансов рассчитывать на благосклонность банков, чем у "медведей". Ведь акции "Роснефти" швейцарский трейдер собирается покупать главным образом в кредит и заявляет, что условия финансирования пока окончательно не оговорены. Не удивлюсь, если финальные подписи банкиры поставят после 10 декабря, когда в Вене состоится встреча "опековцев" и "неопековцев".

По идее, нефтяная "помолвка" России и Катара минимизирует вероятность срыва грядущего мегакартельного соглашения, благо отныне и сама "Роснефть" заинтересована в том, чтобы такое тотальное сокращение добычи наконец-то случилось. Однако в больших нефтяных играх неизменно присутствует геополитика, а здесь ее концентрация близка к критической.

Ведь Катар - не просто крупнейший экспортер углеводородов и важнейший участник ОПЕК. Наряду с Ираном и Саудовской Аравией этот нефтегазовый эмират играет весомую роль на Ближнем и Среднем Востоке. Некоторые западные СМИ подозревали его в причастности к финансированию ИГ - разумеется, документального подтверждения эти версии не получили. Зато немало доказательств, что Доха, как и Эр-Рияд, спонсирует сирийскую оппозицию.

Иными словами, исходя из актуальных геополитических раскладов, Катар никак не назовешь российским союзником. Благодаря "Роснефти" у Москвы и Дохи вроде бы появился повод "дружить домами" - но это в том случае, если для Катара деньги важнее влияния.

Вовсе не очевидно, что QIA - исключительно бизнес-проект, а не элемент "мягкой силы". Когда акции доброй половины европейских "голубых фишек" скуплены сравнительно небольшим эмиратом - политикам Старого Света волей-неволей приходится считаться с его точкой зрения при разрешении актуальных ближневосточных коллизий.

Массовые распродажи крупных пакетов ценных бумаг, конечно же, пробивают изрядную брешь в карманах продавцов. Но самим эмитентам, чьи акции попали под такую "раздачу", не намного лучше.

В этом плане очень показательно, что Катар впервые входит в капитал именно публичной российской компании, хотя формально это далеко не первая инвестиция QIA в российские активы.

Не стану фантазировать на тему "что будет, если". Однако получается, что многомиллиардная приватизационная сделка, позволяющая задышать бюджету и дающая властям поле для экономического маневра, в то же время существенно сужает возможности для маневра геополитического.

В известной степени "военная сверхдержава" вновь превращается в "энергетическую" - в том смысле, что интересы национальных нефтегазовых чемпионов опять выходят на первый план.

Это не такой уж бесперспективный сценарий, особенно если учесть смену вех в главной сверхдержаве мира. Например, в числе вероятных кандидатов на пост нового госсекретаря американские СМИ все чаще называют Рекса Тиллерсона, главу ExxonMobil и хорошего знакомого Игоря Сечина.

Проблема в том, что структурным преобразованиям в экономике, избавлению ее от сырьевой иглы и созданию институтов, способствующих воспроизводству и эффективному использованию человеческого капитала, победы на глобальном энергетическом рынке и возвращение титула нефтегазовой житницы мира способствуют не больше, чем полуизоляция и мобилизация всех ресурсов под нужды ОПК.
Александр Бирман
9.12.16