Константин Ремчуков: Си Цзиньпин готовится к тому, чтобы не уходить от власти

Программа "Особое мнение" проводится радиостанцией "Эхо Москвы" совместно с международной телекомпанией RTVi и идет одновременно в прямом радио- и телевизионном эфире. Благодаря этому еe слушает и смотрит не только российская аудитория, но и русскоязычные телезрители в Европе, США и Израиле. Время выхода передачи - вечерний прайм-тайм. Это позволяет обсуждать с заинтересованными слушателями наиболее важные события уходящего дня. Эфир не ограничивается одной темой, затрагиваются все интересующие аудиторию вопросы. Программу представляют авторитетные журналисты радиостанции "Эхо Москвы". Участники программы отвечают на вопросы слушателей, присланные на эфирный пейджер, смс, интернет-сайт радиостанции или заданные по телефону прямого эфира.

экономика, политика, путин, трамп, выборы, разоружение, частная собственность, китай

О.Журавлева― Добрый вечер. Это программа "Особое мнение", меня зовут Ольга Журавлева, у нас в гостях Константин Ремчуков, главный редактор "Независимой газеты". Здравствуйте, Константин Вадимович.

К.Ремчуков― Добрый вечер.

О.Журавлева― Скажите, вам когда-нибудь грозило уголовное преследование в России?

К.Ремчуков― Теоретически, наверное, да.

О.Журавлева― Ну, то есть реально ничего не было?

К.Ремчуков― (смеется) Ты прям… Так. Как с судьбой ты играешь. Вот так скажешь "Не было", и уже не успеешь выйти из этой студии…

О.Журавлева― А, вот, кстати, а если вдруг будет, вы бы уехали из страны?

К.Ремчуков― Тоже не могу сказать. Пока не припрет, чего говорить? Сейчас, кажется, героически нет. Буду бороться за права индейцев, поскольку за права индейцев надо бороться всегда (есть такой закон жизни). А как в жизни будет?.. Люди многие хорохорятся, пока не прижмет.

Мы можем пока судить только о тех людях, которые остались, несмотря на преследования. Например, Навальный. Его плющат, давят, выдавливают. Сейчас совершенно понятно, что вся эта технология выдавливания неудобных людей. А он уперся: "Буду сидеть, - говорит. – А если не буду сидеть, буду бороться с вами, гадами. И вообще буду бороться". Поэтому есть такая стратегия, но она доказывается крайне редко. Я так понимаю, исключительными характерами. Вот.

А большинство людей отъезжает при первых признаках тревоги как, вот, парень был в РЭШе главный, Гуриев, да? Только первое какое-то уголовное дело по поводу экспертизы, хоп, он уехал, он не хочет даже испытывать себя. И никто не осуждает: такая линия. Поэтому не могу ответить вам достоверно. Говорю, что эта ситуация драматическая в судьбе каждого человека, и каждый человек принимает решение, оценивая свои возможности противостоять.

О.Журавлева― Вы слышали о том, что Павленский с семьей объявил, что он уехал.

К.Ремчуков― Да.

О.Журавлева― И будет просить политического убежища. Как вы думаете, а уж этому-то человеку чего бояться?

К.Ремчуков― Ну, вы только эту информацию слышали?

О.Журавлева― Нет, ну, есть информация о конкретном (НЕРАЗБОРЧИВО).

К.Ремчуков― Ну а чего ж вы тогда частичную информацию? Ну, расскажите, чтоб читатели, которые не в курсе, услышали.

О.Журавлева― Наши слушатели знают об этом.

К.Ремчуков― Да?

О.Журавлева― Да.

К.Ремчуков― Ну чего? Уголовное…

О.Журавлева― Обвинение вполне серьезное.

К.Ремчуков― Да, вполне серьезное обвинение. Вот, человек оценивает. Значит, тут попытка изнасилования, тут избиение плюс, я так понимаю, худрук или главный режиссер Театра.DOC говорит, что есть видео, как подъезжают люди, избивают. Ну и чего? Тут могут грозить очень большие сроки, там, до 10-ти лет. Это не прибивать яйца на мостовую, это серьезное такое бытовое уголовное, за которое никто там голос не поднимет, по большому счету, скажут "Нет-нет, освободите. Он там дверь ФСБ поджег героически". Это совершенно другая бытовая история.

Поэтому то, что он уехал, и то, как я прочитал, через Белоруссию на машине в Киев, из Киева в Париж, ну, это его линия защиты. Хотя, сегодня я уже вижу на тех или иных информационных ресурсах сообщения о том, что "да, дрался я с этим человеком, да, что-то еще". Нет, ну чего? Уголовный…

О.Журавлева― То есть получается, что обвинение в поджоге двери ФСБ – это, как бы, одна история? А вот такие вещи – это совсем другая?

К.Ремчуков― Да, конечно. Та история – она политическая была, и, собственно, ФСБ повела себя так, что миллион, по-моему, штраф ему насчитали. Ну, типа, мы крови не жаждем – это не двушечку влепить (как было с "Pussy Riot"). Поэтому нет. А здесь конкретные обвинения.

О.Журавлева― У меня только один вопрос. Как вы считаете, хорошо бы, хотели бы они его посадить (силовики условные)?

К.Ремчуков― Ну, это вы их спросите. Ну, чего мне заглядывать в голову? "Силовики". Ну, вы беседовали с силовиками?
О.Журавлева― Ну, хорошо. Хорошо. Вы не силовик, вы специалист по другим вопросам. Тогда скажите, пожалуйста, вы за Гайдаровским форумом следили?
К.Ремчуков― Ну, так, как может следить человек, который в нем не принимает участия. Да, читал то, что попадалось на глаза.

О.Журавлева― Он имеет смысл какой-то для жизни?

К.Ремчуков― Опять для чьей-то жизни. Для жизни Мау? Наверное, имеет. Это ректор Академии, на площадке которой проходит. Для жизни каких-то других участников тоже, вполне возможно, имеет. Но в жизни страны он, к сожалению, по качеству выступлений либо идей не становится не то, что русским Давосом, он становится проходной конференцией, которая может быть при любом университете как Москвы, так и, не знаю, Краснодарском университете или Екатеринбургском университете. Это мое такое восприятие, судя по тому, что я вижу.

Другой пласт проблемы, что вся эта когорта людей, которая стоит за этим форумом, она именно как когорта, друзья, единомышленники уже 30 лет. И это их форум, это их площадка. Растут люди. Там, 30 лет назад они встретились, подружились и начали проводить какие-то идеи по реформированию советской еще тогда экономики, да? Когда появился шанс в 1991 году, никто не уклонился от этого вызова и вошли в правительство, начали проводить реформы и так далее, да? А сейчас министр Орешкин принимает участие, который… Тогда там 2 года ему было, когда они встретились, предположим, да? А, может, вообще еще не родился. А сейчас уже как министр.

То есть подрастает поколение чиновников, мыслителей, которые инкорпорируются в этот кружок. То есть это своего рода, ну, для определенного направления мыслей такого, скажем так, либерально-экономического культовое мероприятие и площадка.

О.Журавлева― А как могло так получиться, что на эту культовую площадку приглашают господина Залдостанова с речью о туризме?

К.Ремчуков― Мне трудно сказать, потому что я не понимаю механизма приглашения. Ну, просто не знаю, как они рассылают, какие цели они преследуют. Но это их же репутационные потери от этого. То есть если вы не сохраняете площадку как площадку эксклюзивного качественного анализа проблем, которые стоят перед Россией, и эксклюзивного качественного предложения возможных решений, даже если они альтернативные, к этим решениям трудно подобраться простым мыслителям, потому что за эксклюзивными умными решениями лежат накопленные годы развития мозга и знаний на эту тему. И если ты, там, 20 лет или 30 ежедневно по несколько часов читаешь, анализируешь, составляешь графики, пытаешься разобраться в чем-то, то любой, кто со стороны подходит, кто этим не занимался, он выглядит очень профански. И мне казалось, что это как сложный труд в Западной Европе. Вот, Швеция сохраняет достаточно высокий экспорт сложного медицинского оборудования и приборов, которые китайцы не могут делать. А они могут. И они говорят: "Слушайте, да, это оборудование будет дорого стоить, эти приборы. Но это сделано в Швеции, и оно обладает тем накопленным знанием и трудом, воплощенным в этом товаре, который китаец пока должен еще потренироваться". Швейцарцы часы делают. Накопленная экспертиза, приобретенные новые технологии. И тоже многие пытаются делать часы. Как швейцарцы, не получается делать.

Вот, мне казалось, что смысл Гайдаровского форума – это быть такой, вот, как по аналогии с производством швейцарских часов площадкой по ковке идей. Но этого не случилось, я так понимаю.

О.Журавлева― С вами программа "Особое мнение", это мнение высказывает Константин Ремчуков, главный редактор "Независимой газеты", который в предыдущей части практически похоронил Гайдаровский форум. Хотя, и сформулировал это аккуратно.

К.Ремчуков― Ну, это стилистика. Я не хочу никого обижать.

О.Журавлева― Ну, обижать совершенно мы тоже не хотим. Но, вот, слушатели наши пишут: "Почему эти люди не боятся позора? Почему они участвуют в таких вот вещах? Почему они говорят о том, что невозможно сделать?"

К.Ремчуков― Ну… Почему они говорят о том, чего невозможно сделать, я, в принципе, понимаю. Что, как бы, должна быть какая-то проекция. Многие умные книги подсказывают, что вопреки досужему убеждению, что людей сплачивает совместное прошлое, я утверждаю, что это чаще всего ошибочно. Людей сплачивает совместное будущее возможное. И когда мы смотрим на наши проблемы со многими странами СНГ, про которые мы можем чего угодно говорить (про наш интернационализм, про дружбу народов, про совместные годы в борьбе со всеми и внутри и за рубежом), то мы видим, как интересы текущие, а, главное, будущие отталкивают страны и нету этого. Поэтому с методологической точки зрения это чрезвычайно важно нарисовать такое будущее, при котором ты захочешь быть рядом со мной. И другие захотят быть со мной, потому что строить такое будущее – это прекрасно для всех. Вот, поэтому я, в принципе, понимаю как модель.

Другое дело, что там не было нарисовано такого будущего, там повторялось огромное количество тех вещей, которыми мы задавались с начала 90-х, да? Ну, в частности, те же самые институты. А постановка вопроса про институты, на мой взгляд, она должна включать следующий нюанс. Институт частной собственности – один из важнейших для рыночной экономики – привел к тому, что за рамками приватизированной квартиры, ну, и участка под дачи, допустим, как очевидное достижение, он не привел к легитимизации частной собственности как производственного актива в стране. То есть вот тот путь, который был выбран, сказали: "Вот, институт создаем". Создаем. И 26 лет чихает экономика, люди поддерживают любого популиста, кто говорит, что этих олигархов надо вилкой по тарелке размазать. И самое главное, что бедных очень много, неравенство очень высокое, люди ощущают несправедливость. Справедлива ли, не справедлива эта несправедливость в их терминах, но, вот, есть такое ощущение. Конечно, оно поддерживается властью. Но! А подумать, а мы можем на новом витке так обратиться к важному институту частной собственности, когда, может быть, людям предоставить другую часть государственных активов, которая воплощена, ну, в первоклассных компаниях, начиная там от, я не знаю, Газпрома и кончая, не знаю, банками.
О.Журавлева― Кто ж им доверит?
К.Ремчуков― Нет-нет. Чтобы был какой-то титул собственника, они не могли бы его, допустим, продавать, они получали бы по нему дивиденд значительный в год. И при этом привыкали жить, что они собственники, как того требует институциональная экономика.

Это я просто так говорю. Я говорю о том, что когда что-то не срабатывает, продолжать ломиться в ту же дверь и рассчитывать на то, что тебя услышат с электоральной точки зрения, мне кажется, это ошибочно.

Еще один аспект есть проблемы. Например, в конце 80-х годов, когда появились идеи вашингтонского, а потом и поствашингтонского консенсуса, в рамках которого проводились реформы в России, говорилось… По-английски это звучит "structural adjustment". И мы переводили его как "структурная перестройка". А на самом деле, "adjust" - это не перестраивать, и английский язык – он более точно отражал. Это, как бы, структурное приспособление. А приспособление наступало автоматически в результате проведения других мер в рамках вашингтонского консенсуса, а именно приватизации, финансовой стабилизации, там, сокращения бюджетного дефицита. Умирает какое-то предприятие отрасли – и хорошо, произошла структурная adjustment, то есть приспособление.

Вот сейчас есть… Тоже анализ вот этих 25 лет подсказывает: может быть, нужно более определенно заявить?.. Ну, раз не получается adjustment, автоматически, путем умертвления каких-то предприятий или отраслей выводить на что-то прогрессивное, может быть, нужно говорить о structural transformation, структурной трансформации? А структурная трансформация – это не автоматически механический акт того, что вот умерло и умерло, да? А требуются инвестиции, требуются, может быть, разумные представления о том, в какую сторону структурная трансформация должна быть.

Вот, то, что я говорю сейчас, я импровизирую, по большому счету. Но! Вот, мне бы было интересно на любом форуме или беседовать с умными людьми, слышать рассуждения на эту тему, включая представителей власти. Потому что чрезвычайно важно на теоретическом уровне понять: у нас structural adjustment будет продолжаться или structural transformation? Структурная трансформация или структурное приспособление? Я бы хотел посмотреть, может быть, отринув какие-то ошибочные взгляды, и сказать "Слушайте, ну вот такая у нас структура экономики, особенно региональная, в которой если мы не будем заниматься трансформацией, то доля людей, находящихся за чертой бедности, будет нарастать, а те, которые будут заняты, будут заняты, к сожалению, в тех сферах экономики, которые не требуют очень высокого образования". Да, они будут заняты, но это будет, как бы, не сложный труд, который очень сложно экспортировать. А мы в обмен, когда мы будем импортировать сложную продукцию, будем отдавать все больше и больше простого. То есть классический обмен, когда ты простое сырье, как бы, ну в данном случае это произведенное простым трудом. Ну, простой труд – он создает простые продукты, и их будет требоваться все больше и больше для обмена с тем, что все хотят сложное вот это. Но поскольку сложное самые бедные слои не могут покупать, то опять будет происходить наращивание вот этого неравенства.

А неравенство, мы видим, уже оно ведет ко всему. Оно ведет к популизму. Вот, сейчас в Давосе основной, как бы, лейтмотив всего Давоса – что делать с популистскими политиками?

О.Журавлева― Не будем показывать пальцами.

К.Ремчуков― Потому что буржуины заволновались давосские, они говорят: "Слушайте, ребята, если у нас тут Трамп, тут у нас готовятся в Германии выборы, тут у нас готовятся во Франции выборы, тут у нас в Италии, так у нас вслед за Брекситом будет Фрексит и прочие, да? Что делать?"

То есть мир капитала озабочен, потому что это демократия, как бы, в простой одной из форм, которую народу дают, да? Власть большинства. Но теоретически… И я вот хотел порекомендовать вот такую книгу "Democracy for Realists" – здесь очень хорошо анализируется, очень качественный анализ демократии для реалистов. Все-таки, развивается точки зрения, что есть случаи такой демократии для большинства, но в большинстве случаев (особенно в последнее время) это демократия для различных групп интересов (назовем их). И вот эти группы интересов приводят к власти своих ставленников, задача которых замаскировать их власть как представителей групп интересов, что это власть в интересах народа.

О.Журавлева― А вот для этого нужен популизм.

К.Ремчуков― Ну, применительно к России, например, можно сказать, что группа интересов… Можно сказать "чекисты", можно сказать "питерские чекисты", можно сказать еще.

Это задание слушателям: проанализируйте возможные группы интересов, которые заинтересованы в удержании власти в России с тем, чтобы контролировать сырьевые экспортные отрасли, но так общаться с народом, чтобы у людей было ощущение, что это их власть, несмотря на то, что уровень бедности растет. А уровень гордости растет быстрее, чем уровень бедности, за страну, считают люди современные, демократичные, динамичные, прогрессивные.

О.Журавлева― И все боятся.

К.Ремчуков― Ну, боятся – это да, это наша черта очень хорошая. Очень хорошая.

Поэтому… Вот это тоже тема, ну, на мой взгляд, для разговора. Потому что вот этот популизм, который…

О.Журавлева― А разве это не бессмысленные темы и разговоры, если они ни к каким реальным действиям не приведут?

К.Ремчуков― Вот, слушайте, действие – это что такое? Вот, я вчера там книжку купил одну как инструкция для того, как делать революции и всякие… Французское издание 2014 года, оно как-то анонимно написано, но на русский язык переведено. Вот, ребята, наступило время, но вы не должны, там, палиться, не должны свои следы оставлять. Это серьезная такая работа. Но это один из вариантов развития, на каком-то этапе жизни, может быть, и вероятный. Сейчас – нет. Но выборы президента в 2018 году заставляют думать, кто будет ему противником.

О.Журавлева― И вот Владимир заходит с цитаты из Жванецкого: "Никто не захочет воевать с голодной и хорошо вооруженной страной. А ядерное оружие – это единственное, чем мы можем конкурировать с США. Пойдет ли Путин на предложение Трампа о сокращении ядерных боеголовок?" Ну, предложение пока такое, какое-то, вот, не очень понятное. Но, в принципе, а в чем мы, действительно, сейчас?.. Где у нас общие интересы, а где иные? Как мы вообще будущее-то должны строить?
К.Ремчуков― Значит, по сокращению ядерных вооружений, мне кажется, что после того, как, по-моему, в 2003 году американцы вышли из системы противоракетной обороны ПРО, говорить о сокращении ядерных вооружений будет достаточно тяжело. По одной простой причине – что ментально, вот, начиная с 70-х годов, когда с Никсоном начали переговоры о сокращении всех типов ядерного вооружения и потом Горбачев участвовал в этом, объяснялось всем (и на этом объяснении выросли и новые политики, и старые, и генералы), что система противоракетной обороны – это и есть краеугольный камень безопасности. Американцы приезжали, лекции читали, мы слушали эти лекции, потом мы начали кому-то лекции читать. Но смысл такой, что если ты можешь в рамках противоракетной обороны подавить наступательный потенциал противника, то ты становишься неуязвимым, ты имеешь одностороннее преимущество. Отсюда и такая реакция при каждой попытке, когда звездные войны пытались, и сейчас.

Вот, ни одного заявления американцев ни одной администрации, ни один военный эксперт не говорит, что американцы могут вернуться в систему противоракетной обороны. Наоборот, мы слышали, что сейчас на основе новых технологий они разрабатывают космические системы ПРО, более совершенные, чем те, которые были когда-то, когда казалось, что какой-то лазерный луч попадет в боеголовку на дальних подступах и ее уничтожит, может быть, даже над территорией самого потенциального противника, не говоря уже об океане. Значит, я этого не представляю.

Какой лимит сокращений? Есть какой-то лимит сокращений, поскольку до конца 2017 года нужно что-то сокращать по предыдущим договорам. И самое главное, что, наверное, Трамп должен врубиться в эту систему с тем, чтобы говорить ответственно. И чтобы наши могли его слушать. Поэтому я считаю, что на этом мои слова по поводу сокращения ядерного вооружения закончились.

Дальше. Ядерное вооружение для нас является основой нашего могущества и неуязвимости, да? Никто не может к нам подойти, все нас боятся, что нравится нашим людям. Какой реальный политик откажется от системы, при которой у нас есть ядерная дубинка, которая нравится людям, что она у нас есть, даже если это просто дубинка как в фильме про Владимира, когда они бьют такими топориками по ноге. Как называется? А, "Викинг".

О.Журавлева― Фильм "Викинг".

К.Ремчуков― "Викинг", да? Вот, я смотрел. Зная, что история относительно небольшая там (тысяча лет всего), вот я видел: такие люди в шкурах стоят, и бежит великолепный компьютерно нарисованный зверь на них, которого в природе нет, два с половиной метра высотой, да? И этот человек не боится его (он в шкуре стоит), он так приседает на корточки и топором с длинной рукояткой бац ему в коленную чашечку! Вот, тот падает, и начинают его долбить.

Я смотрел, думал, что если это наши недавние предки, то, ну с таким же предком нам, потомкам совсем не страшен ни Обама, никто, потому что это люди бесстрашные.

Поэтому не могу представить себе, какого типа руководитель захочет изменить это положение.

Экономика. В 80-е годы это была экономика, которая повлияла на Горбачева, встречаться в Рейкьявике и начинаются разговоры о сокращении. Потому что советская экономика не могла больше выдерживать бремя гонки вооружений.

Путин каждый раз говорит, типа, что мы контролируем эти расходы, мы в новую гонку вооружений не втянемся, но это слова. Посмотрим. Вот здесь сейчас у нас увеличились чуть ли не на 70-75% расходы на оборону, но Путин говорит, что это в этом году, в следующем, а в 2019-м оно вернется к прошлому году (расходы на оборону). Ну, это хорошо так планировать. Но когда можно увеличить расходы на так много (и это мы узнаем потом задним числом как правило), то это мы возвращаемся к нашим неоднократным разговорам о том, что нужно вводить какие-то дополнительные налоги на роскошь там. И моя позиция методологически всегда последовательна: наши проблемы не в отсутствии собранных денег, а в непрозрачности расходов.
В этом году в бюджете, по-моему, 800 миллиардов рублей расходов были закрытыми статьями. А за 3 года введенного налога на роскошь (там за машины дорогие платим и так далее), собрали за 3 года 28 миллиардов. На оборону можно увеличить на 560 миллиардов, а за 3 года собрать 28. Это лишний раз говорит о том, что эти деньги, которые собираются, они не про это. Проблема России в том, что можно потратить в десятки раз больше, вы за век не соберете за роскошь столько, сколько могут пролоббировать вот те группы интересов, о которых мы говорили, в каких-то, в чьих-то интересах, потому что эти денежки распадаются в том числе и на чьи-то зарплаты, вознаграждения и хорошую, кучерявую, сладкую жизнь.
Поэтому Россия будет оставаться, я думаю, пока Путин есть и пока ему кажется, что он маневрирует успешно нашими резервами, страной с милитаризированной экономикой.

Трамп… Вот я сегодня в Twitter’е выложил статью Бжезинского за 10-е января о том, что он говорит о возможной связи неожиданной Китая, США и России. Китайцы опубликовали свою стратегию, ну, как доктрину внешнеполитическую – там на первом месте у них США, на втором Россия. Понятно, что США – это торговый партнер, но Россия рассматривается впервые более определенно.

Значит, Россию начинают рассматривать ведущие игроки.

О.Журавлева― Ну так, значит, это то, чего мы добивались.

К.Ремчуков― И то, что пишет Бжезинский, что, вот, может быть, да, вот такая connection. Используя это английское слово "connection", некоторые его переводят более вольно там, типа, "союз", но connection – это связь, все-таки, что бы он ни имел в виду. США, Китай, Россия.
На фоне слабеющей Европы, вполне возможно, у этих трех государств может возникнуть поле для совместной деятельности. Трамп подчеркивает, что Россия ему абсолютно может быть партнером в борьбе с международным терроризмом. Вот, я думаю, что это поле мы будем развивать в ближайшее время.
О.Журавлева― Ну, мы слышали о том, что мы совместно должны бороться с терроризмом, по-моему, я не знаю, лет 10 мы об этом слышим.

К.Ремчуков― Нет, но Трамп считает, что вот эта полезность России в этом вопросе – она благо для США, при этом эта полезность включает наше участие в Сирии. А администрация США предыдущая не относила (равно как и многие европейские страны) участие России в Сирии в качестве позитивного явления.

О.Журавлева― Полезного.

К.Ремчуков― Полезного. Так вот в этом есть отличие.

О.Журавлева― То есть вопрос только в том, с какими террористами бороться.

К.Ремчуков― Ну, когда Трамп говорит, что Россия делает что-то хорошее, то для президента США он делает заявление как приглашение к переговорам – "Что мы еще можем такого же типа сделать?" Вот. Поэтому…

О.Журавлева― А, значит, чтобы понравиться в дальнейшем еще больше, можно еще что-нибудь? Еще где-нибудь терроризм победить?

К.Ремчуков― Кому понравиться?

О.Журавлева― Трампу.

К.Ремчуков― Ну, вот, вы считаете, что Путин хотел понравиться Трампу, или Трампу нравятся такие люди как Путин? Это же причинно-следственная связь другая. Вот, он сидит не президент, смотрит новостные каналы, даже fake-news channels (как он их называет), каналы фейковых новостей, да? И ему нравится решительность. То есть он пришел к своим симпатиям к Путину не в результате того, что Путин хотел понравиться Трампу. Потому что большинство, я думаю, советников Путина, все-таки, говорили о том, что победил Хиллари Клинтон, и поэтому и готовились к совершенно другому сценарию поствыборных отношений.

О.Журавлева― Кто вообще, на ваш взгляд, действует наиболее успешно в этом непредсказуемом мире? Решительные непредсказуемые или какие-то другие?
К.Ремчуков― Вы знаете, у всех свои проблемы. И тихо-тихо вел себя Китай. Исполняли, как бы, завет Дэн Сяопина раз в 10 лет менять руководителя. А вот сейчас попался Си Цзиньпин (такой руководитель в Китае), изменил 160 статей в уставе Коммунистической партии Китая, призвал бороться с нескромностью, начал сажать людей за коррупцию, за нелегальный вывод денег. У них очень много банков, 950 миллиардов долларов теневые банки выводят из Китая. Ему не нравится это. Поменял статьи, и вдруг всем становится очевидным, что Си Цзиньпин готовится к тому, чтобы не уходить через 10 лет от власти. Потому что когда ты начинаешь бороться с коррупцией, страшновато становится: вот, ты уйдешь от власти, а вдруг бывший коррупционер чего с тобой делает?
Представляете, в Китае Си Цзиньпин если не уйдет от власти, все меняется тогда. Это совершенно другой Китай. Это Китай, в котором конфликты в Южно-Китайском море могут показаться нелепой размолвкой в песочнице.

Поэтому я думаю, что нас ждет очень интересное время, когда меняется базовая логика в анализе того, кто приходит к власти, зачем они приходят, какие цели будут преследовать, с кем будут дружить, с кем не будут дружить. Время, как бы, не белых воротничков, то есть интеллектуалов, инженеров и умников, а время синих воротничков, которых, наконец, расслышал Трамп. Англия тоже прислушалась в значительной степени к этому. В России их всегда слышат.

О.Журавлева― Только к ним и должны прислушиваться.

К.Ремчуков― Вот. Поэтому это будет очень интересный мир, когда идеи синих воротничков, основанные не на науке, а на инстинктах, поправят какое-то время в мире. Потом, конечно, все рухнет, но это будет уже потом.

О.Журавлева― Ну, то, что это рухнет, это, все-таки, какой-то оптимизм внушает.

К.Ремчуков― Ну, потому что… Слушайте, мой друг, ну, просто нельзя. Белые воротнички чем хороши? Они умные. А, все-таки, любой инстинкт лучше поддерживать умом.

О.Журавлева― Под этим лозунгом мы заканчиваем программу "Особое мнение". Это был Константин Ремчуков, главный редактор "Независимой газеты". Меня зовут Ольга Журавлева. Всем спасибо, всего доброго.

К.Ремчуков― Спасибо вам.
16.01.2017