В текущем году исполняется 15 лет со времени проведения Боннской конференции – международного мероприятия, заложившего основы постталибской государственности Афганистана. На тот момент афганское общество было исполнено надежд на окончание войны, в то время как новая политическая элита разрабатывала программы преобразований, касающихся как сферы безопасности, так и политической линии правительства. Как непосредственный участник антиталибского сопротивления, представлявший на конференции Северный альянс, афганский политик Мохаммад Юнус Кануни представил свою оценку значения данного мероприятия для истории своей страны в эксклюзивном интервью порталу "Афганистан.Ру".

Справка Афганистан.Ру:

На протяжении уже 15 лет Мохаммад Юнус Кануни входит в число самых влиятельных политиков Афганистана. В 1990-е годы он примкнул к силам сопротивления и воевал под командованием Ахмад Шаха Масуда. В 2001 году Кануни получил мировую известность, став представителем Северного альянса на Боннской международной конференции по Афганистану. Впоследствии он возглавлял министерства внутренних дел и образования во Временном правительстве Афганистана. Господин Кануни выдвигал свою кандидатуру на пост президента на выборах 2004 года, однако победы не одержал. Впоследствии Кануни стал одним из депутатов парламента, где в течение пяти лет занимал пост спикера нижней палаты. На выборах 2009 и 2014 годов он поддерживал кандидатуру лидера афганской оппозиции Абдуллы Абдуллы.

Ниже приводится текст эксклюзивного интервью, в котором этот известный политик отвечает на вопросы корреспондента Афганистан.Ру, касающиеся важных исторических событий, которые произошли в стране за последние пятнадцать лет, а также некоторых актуальных тем сегодняшнего дня.

Афганистан.Ру: Господин Кануни, в 2001 году Вы представляли интересы Северного альянса в ходе Боннской конференции по Афганистану. Сейчас, спустя 16 лет, каково Ваше мнение об этом историческом мероприятии?

М.Ю.К.: Без сомнения, конференция в Бонне и достигнутые на ней договоренности ознаменовали новый этап истории страны и открыли значительные возможности перед народом и правительством Афганистана. Был положен конец войне и начат период восстановления страны, а также нового государственного и национального строительства. Мировое сообщество ощутило свою связь с Афганистаном. Афганские народы сплотились между собой, была создана благодатная почва для коренного преобразования Афганистана. Однако, вспоминая об этой конференции сегодня, спустя полтора десятка лет, мы, к огромному сожалению, понимаем, что открытые ею возможности не были использованы должным образом: одни из них были полностью потеряны, а другими распорядились неправильно. Результатом игнорирования положений Боннского соглашения стало то, что Афганистан из статуса послевоенного государства снова перешел в положение воюющей страны. Я убежден, что возникшие в то время возможности не были правильно использованы. Подытоживая все вышесказанное, хочу отметить, что Боннская конференция предоставила афганскому правительству и народу счастливый билет, которым Афганистан не смог оптимально воспользоваться.

Афганистан.Ру: Какова, по Вашему мнению, причина того, что эти возможности не были использованы?

М.Ю.К.: Я решительно полагаю, что для использования этого шанса таким странам, как Афганистан, требовалось, чтобы США вместе с другими иностранными стратегическими союзниками поддержали создание универсальной государственной системы, опираясь на те силы, которые находились в первых рядах борьбы с терроризмом и были первооткрывателями страниц новой политической истории этих стран. Говоря "опираясь на эти силы", я подразумеваю не формирование правительства исключительно на базе Северного альянса, а создание правительства, которое опиралось бы на весь комплекс внутренних возможностей Афганистана. Ошибкой американцев было то, что они поддались идеям, внушенным им Пакистаном и его союзниками, и стали воевать с силами, противостоявшими терроризму. Это стало самой большой ошибкой американцев.

Одна из причин того, что США вели в Афганистане самую долгую войну за всю историю этой страны, состоит в том, что вместо опоры на тех, кто вел борьбу с терроризмом, американцы сделали ставку на людей, проживавших за пределами Афганистана, в основном на Западе, в Европе и Америке. США представляли, что, вложившись в эти кадры, они смогут внедрить в Афганистан американские ценности. Однако мы видим, что за шестнадцать лет, несмотря на ротацию власти и различные выборы, с точки зрения безопасности, военных и политических вопросов Афганистан не только не продвинулся вперед, но, напротив, шаг за шагом отступает.

Когда в 2001 году талибы были обращены в бегство, таких группировок, как "Талибан", "Аль-Каида", "Хизб ут-Тахрир" и "Даиш" ["Исламское государство", группировка, запрещенная в России – прим. Афганистан.Ру] не существовало. В каком районе этой страны находились в то время тринадцать террористических организаций, факт активности которых [теперь> признан американскими партнерами? В плане политики и безопасности ошибкой американцев было то, что вместо того, чтобы опереться на силы, которые были кровниками террористов и на деле боролись с этим явлением, США избрали иной путь.

Разумеется, нельзя утверждать, что за последние шестнадцать лет не было сделано никаких достижений. Это было бы слишком далеко от реализма. Достижения имеются. К примеру, новая Конституция, проведение выборов… и хотя результаты голосования были утрачены, но сам дух процесса под названием "выборы" и то, что люди приходили на них и принимали решения – это уже очень важно. И даже если во время прошедших трех выборов у нас имелись проблемы, то я надеюсь, что на пятых, шестых, десятых и последующих выборах афганский народ, наконец, сам примет решение. Полагаю, что в отношении этого вопроса американцы также заблуждаются.

Афганистан.Ру: На резолюцию Боннской конференции также оказали влияние американцы или же это были независимые решения?

М.Ю.К.: Без сомнения, данная конференция была бы невозможна без поддержки Америки. Но все то, что было в компетенции Северного альянса и находилось в рамках той линии, которая, по нашим представлениям, отвечала интересам Афганистана, мы сделали. Наша программа состояла в окончании войны, формировании универсального правительства, составлении новой Конституции, официальном признании этнического многообразия при одновременном переходе к демократическим механизмам и структурам, таким как выборы и парламент Афганистана… Мы двигались курсом, учитывавшим национальные интересы страны. Мы были противниками всего, что, по мнению Северного альянса и его лидеров, противоречило этому курсу, например, формирования правительства за пределами Афганистана. Мы также возражали против многих других инициатив, и американцам не удалось навязать нам свои требования.

Однако некоторые товарищи, представления которых далеки от объективности и реализма, считают, что если бы Боннской конференции не было, то Северный альянс остался бы у власти, господин Раббани продолжил бы возглавлять эту власть, а мир поднялся бы в едином порыве и оказал нам помощь. Такие представления в корне неверны. Мое предположение состоит в том, что, если бы Боннская конференция не была проведена или была бы проведена несколько позже, то Северный альянс распался бы, а его участники снова оказались бы в конфронтации друг с другом. Кабул был бы превращен в арену этого внутреннего противостояния, и мы бы опять вернулись в 90-е годы. Одновременно с этим, у Пакистана появился бы шанс на то, чтобы вновь возродить талибов. В этом случае не только у Пакистана, но и у Америки и всего мира сформировался бы комплекс в отношении Северного альянса, и я думаю, что распад альянса изнутри стал бы тем фактором, который вновь отдал бы судьбу Афганистана на милость Пакистану.

Афганистан.Ру: Лидеров бывшего Северного альянса критикуют за то, что они не смогли сохранить связи с бывшими союзниками. Действительно ли эти отношения были прерваны, в том числе и в Вашем случае?

М.Ю.К.: Я смотрю на это по-другому. По окончании периода сопротивления и с началом нового этапа, в который мы вошли после 11 сентября и Боннской конференции, мы сосредоточились на проблемах государственного строительства в Афганистане. Мы со всей искренностью и честностью полагали, что нам не стоит уходить в сторону от этой темы. Мы считали, что должны были заниматься государственным строительством и честно добиваться прогресса в этом процессе для того, чтобы наш народ, наконец-то, стал хозяином собственной судьбы. В таком случае у нашего народа не было бы причин оглядываться на те государства, которые поддерживали нас в период сопротивления, в том смысле, что тогда не возникало бы необходимости в каких-то параллельных структурах. Нам не нужно было бы начинать процесс государственного строительства одновременно с деятельностью по созданию подобных структур. Это было нецелесообразно. В этом отношении мы предпочли, чтобы межгосударственные связи так и оставались связями между государствами. Отношения между Афганистаном и странами, которые поддерживали нас в период сопротивления, должны были остаться в рамках межгосударственного взаимодействия. Такой подход говорит об искренности лидеров Северного альянса в стремлении наладить процесс государственного строительства. Это не означало, что мы прекращаем дружить. Вчера талибы, воевавшие против нас, обвиняли нас в том, что мы поддерживаем отношения с Ираном, Индией и Россией. Сегодня, спустя 16 лет, различные талибские группы сами пытаются наладить отношения с теми же странами.

Правительство также обвиняло нас в том, что мы поддерживаем контакты с нашими союзниками времен антиталибского сопротивления. Но, как вы видите, и в период правления господина Карзая, и сейчас правительство выбрало тот же путь… Причина этого в том, что поддержка со стороны этих государств или наши контакты с ними в годы сопротивления не противоречили национальным интересам Афганистана. Мы были уверены в том, что "Талибан" – навязанное явление, находящееся в русле стратегии Пакистана, и упомянутые страны также являются противниками формирования государства, находящегося у Исламабада в подчинении. В этом состояла наша точка соприкосновения с Индией, Россией и Ираном. Нынешнее правительство также ясно определяет эти общие интересы. Сегодня мы дружим с Индией, отношения афганского правительства с этой страной близки как никогда. Также имеются тесные контакты с Ираном и с Россией, и это свидетельствует о том, что мы искренни в своем стремлении построить государство. Мы не видим необходимости в том, чтобы наши отношения были теми же, что и в период сопротивления.

Афганистан.Ру: Как Вы относитесь к мирным переговорам с вооруженной оппозицией? Как человек, участвовавший в диалоге с представителями "Талибана" на нескольких заседаниях, верите ли вы в то, что эти переговоры принесут результат? Готовы ли Вы иметь дело с талибами – и если да, то на каких условиях стали бы вести переговоры?

М.Ю.К.: Со времен сопротивления до сегодняшнего дня мы считаем ведение переговоров своим главным принципом. Даже в самый разгар войны, если в одной руке мы держали оружие, то другую руку протягивали тем, кто был готов к переговорам и дружбе. В то время я участвовал в конференции в Ашхабаде. Я также принимал участие в конференции в Таджикистане и вел переговоры с талибами. Все мои слова сводились к тому, что мы не добиваемся примирения для того, чтобы воевать, а наооборот, воюем для того, чтобы обеспечить мир. Это была политика, которой придерживался покойный Ахмад Шах Масуд. Мы и в то время были готовы к переговорам, и сегодня продолжаем ту же линию, которой следовали при Масуде. Переговоры – это единственный путь. Ни одна война не может продолжаться вечно – в конце всегда наступает примирение и проходят переговоры.

Ужесточать войну – бессмысленно. Мы хотим справедливого мира, примирения, которое приведет к прекращению войны и устойчивой стабильности в Афганистане. Мы поддерживали такое примирение в прошлом и продолжаем поддерживать сейчас. Мы встречались с представителями талибов на нескольких конференциях. Мы озвучивали свою позицию на всех переговорах и говорили, что не хотим войны и хотим достичь мира путем переговоров и межафганского диалога.

Если эти процессы и проекты будут переведены в практическую плоскость, хоть я не и являюсь большим оптимистом в этом вопросе, это станет для нас единственно разумным выбором. Но скажу откровенно, что, если мы сосредоточим деятельность всех своих сил – и силы безопасности, и военных – на этих переговорах, то это будет нашей ошибкой. Правительству надо сохранить силы для весенних боев. С другой стороны, если какие-то структуры, движения, страны или организации участвуют в мирном процессе, то и нам не следует отказываться от темы переговоров и примирения.

Афганистан.Ру: Каково Ваше мнение касательно внешних факторов войны в Афганистане?

М.Ю.К.: Полагаю, что в последние три-четыре десятилетия Афганистану навязывали войну, и сами афганцы не участвовали в разработке ее стратегии. Поэтому мы всегда трактовали эту войну как навязанное, а не как наше внутреннее явление. Война всегда основывается на стратегиях, которые, как вы видите, воздействуют на инструменты ее ведения. Но сама стратегия навязанной Афганистану войны никогда не менялась. Со стороны возникает впечатление, что афганцы воюют друг с другом, но стратегии, которые развязывают войны между афганцами, всегда приходят извне и являются навязанными. Это к вопросу о том, скоро ли мы дозреем до того, чтобы перестать быть орудиями в руках чужаков.

Афганистан.Ру: И последний вопрос – что Вы думаете о деле первого вице-президента генерала Абдул Рашида Дустума, в адрес которого выдвинуты обвинения в незаконном удерживании заложника и организации пыток?

М.Ю.К.: Произошедшее встревожило всех нас, как с точки зрения прав человека, так и с точки зрения гражданских прав. Мы надеемся, что правительство благоразумно разрешит эту проблему и это не приведет к дестабилизации и конституционным нарушениям в Афганистане.

Беседу вел Моджтаба Амири
15.01.17