А.Жолдасбекова: в отношении Казахстана вопрос влияния экономической ситуации на политическую стабильность весьма существенен

Будущее Центральной Азии – тема, определившая повестку дня двух недавних заседаний Казахстанско-российского IQ-Клуба. Этот вопрос дискутировался в Астане в ходе экспертного заседания "Реал-политик для Евразии: риски и прогнозы". А спустя две недели ее исследовали в формате брейнсторминга представители экспертных сообществ двух государств на встрече в Москве, где были подведены итоги 25-летнего пути и сценарии развития региона с учетом актуальных геополитических трендов. Резюмировать итоги дискуссий мы попросили декана факультета международных отношений Евразийского национального университета им. Л. Н. Гумилева Акботу Жолдасбекову.

- Акбота Ниязовна прогнозирование развития ситуации в Центральной Азии не случайно находится в топе тем, исследуемых экспертным сообществом и России, и Казахстана. Интересный, динамично и очень не однозначно развивающийся регион сегодня является неким центром притяжения интересов ведущих игроков мировой геополитики. Но подобный статус, как известно, несет в себе и определенные риски. Какие из них, на ваш взгляд, наиболее реальны и значимы?

- Иерархию угроз, влияющих на ситуацию в Центральной Азии, условно можно разделить на две группы.

Первая – внешние вызовы: угроза терроризма, экстремизма, исламского радикализма. Наиболее уязвимыми в этом смысле выступают территории со сложной ситуацией в социально-экономическом и этно-религиозном плане – запад и юг Казахстана, юг Киргизии, Ферганская долина.

Не секрет, что на сентябрь 2015 года более 2,6 тыс. граждан стран Центральной Азии воевали в рядах боевиков ИГИЛ (запрещенная в России и Казахстане международная террористическая организация). И, на мой взгляд, главная угроза региону со стороны ИГИЛ состоит в возможности совершения террористических актов гражданами, получившими в зарубежных лагерях минно-взрывную подготовку.

Это, кстати, нашло подтверждение в ходе событий в Казахстане весной 2016 года, которые вполне могут быть классифицированы как террористические акты (события в Актобе, самоподрыв в Балхаше). Спецслужбы республики однозначно подтверждают "иностранный след" в обоих инцидентах.

Серьезным вызовом для Центральной Азии может стать угроза неконтролируемой миграции. Если Германия и Афганистан успешно завершат переговоры по вопросам возвращения беженцев, следует ожидать перенаправления потоков беженцев из ИРА, в результате чего страны ЦАР станут "территорией повышенного интереса" со стороны вынужденных переселенцев.

Это вызовы и угрозы внешнего порядка.

Однако нельзя упускать из виду, что на ситуацию в регионе влияют и внутренние факторы. Прежде всего – сложная экономическая ситуация, которая, по прогнозам экспертов, будет ухудшаться.

Азиатский Банк развития говорит о том, что падение ВВП в 2016 и 2017 годах будет выражаться в следующих показателях: в Казахстане - до 0,7% и 1%, соответственно; в Киргизии - до 1% и 2%; в Таджикистане - до 3,8% и 4%, в Туркмении - до 6,5% и 7%; в Узбекистане - 6,9% и 7,3%.

Деградация экономик – очень серьезный вызов, способный привести к ухудшению социальной ситуации, последствиями которой могут быть протестные движения и даже попытки государственных переворотов, радикализация и исламизация региона.

- В приведенной вами статистике экономического развития позиции Казахстана, все-таки, выглядят менее "удручающими". Однако на прошедших заседаниях IQ-Клуба в отношении республики эксперты в большей степени выделяли политический фактор риска – фактор транзита власти…

- Действительно вопрос эффективного функционирования системы государственной власти и транзита власти очень актуален для Казахстана.

С высокой степенью вероятности можно говорить о том, что ставка в этом процессе будет делаться на проверенных и испытанных игроков. Последние "рокировки" в высших эшелонах власти подтверждают это.

Так, недавнее назначение председателем Мажилиса Парламента Нурлана Нигматулина, а руководителем Администрации Президента Адильбека Джаксыбекова показывает, что глава государства опирается на людей проверенных, достаточно долго находящихся "в команде". Эта группа политической элиты будет настроена на бесконфликтную работу, на мягкий, постепенный транзит.

С другой стороны, очевидна и тенденция привлечения к управлению государством представителей нового поколения. Таковыми являются сменивший А. Исекешева на посту Министра по инвестициям и развитию РК Ж. Касымбек, новый аким Актобе И. Испанов. Они и подобные им представители молодого поколения, приходящие сегодня во власть, безусловно, будут настроены на реформирование, но "позитивное" реформирование.

Но есть и третья группа – представители различного рода радикальных течений, которые могут быть той самой "скрытой" деструктивной силой. И то, что их нельзя сбрасывать со счетов, показывают попытки раскачать ситуацию через известные "земельные протесты".

Следует отметить, что и в отношении Казахстана вопрос влияния экономической ситуации на политическую стабильность весьма существенен.

Начало функционирования Евразийского экономического союза стало сложным периодом для стран-участниц в силу ряда причин политического и макроэкономического характера. И особенно это отразилось на Казахстане: после роста на 6% в 2013 году прирост реального ВВП замедлился до 4% в 2014 году. Это произошло вследствие снижения объемов добычи нефти и других сырьевых продуктов, менее благоприятных условий торговли и ограниченного потребительского спроса.

В 2015 году, когда начал функционировать ЕАЭС, рост ВВП республики был на уровне 1,2%.

При этом на экономическое развитие Казахстана, конечно же, повлияло замедление российской экономики и падение курса рубля – Россия, крупнейший торговый партнер РК на постсоветском пространстве, также вошла в рецессию.

Сегодня в плане развития ЕАЭС можно говорить об определенной непоследовательности и нескоординированности действий, в частности, России и Казахстана.

Это проявилось, например, в отношении российских санкций против стран ЕС, к которым Казахстан не присоединился, как известно. Однако в санкционный период неоднократно имели место инциденты, связанные с работой таможни РФ, и других структур, которые наносили урон экономическим интересам РК.

Другой пример: 18 февраля 2015 года по итогам совещания с членами правительства, президент России Владимир Путин поручил Банку России совместно с правительством разработать механизм внедрения единой валюты стран Евразийского экономического союза и предоставить его к сентябрю 2015 года. Сообщение о поручении В. Путина официальные власти Казахстана никак не прокомментировали, хотя ранее сообщалось, что этот вопрос не стоит на повестке дня.

На фоне подобного рода "несогласованностей" в Казахстане происходит активизация оппозиции, усиливается антироссийская риторика и критика ЕАЭС на страницах оппозиционных изданий и в публичных выступлениях лидеров национал-патриотических сил.

Возвращаясь же к формату Центральной Азии, следует отметить, что

и в целом политика России в регионе носит фрагментарный характер. Для ее систематизации было бы целесообразно выработать стратегию, аналогичную, например, Стратегии ЕС в Центральной Азии на период 2014-2020 годов.

- После президентских выборов в США, политологические прогнозы относительно развития того или иного региона не обходятся без "фактора Штатов". Изменится ли политика Вашингтона в Центральной Азии?

- Политика США в Центральной Азии определяется и будет определяться рядом факторов: уровнем развития отношений США с Россией; процессом завершения миссии в Афганистане; проблемами, связанными с расширением НАТО; энергетическим статусом; отношениями США с КНР, Ираном, Турцией, Пакистаном и Индией.

Регион Центральной Азии важен для США с точки зрения сохранения и поддержания собственных геополитических интересов в Азии в целом.

Однако, полагаю, есть основания говорить о том, что Вашингтон будет уменьшать свое присутствие и снижать степень вовлеченности в развитие ситуации в ЦАР, и это напрямую связано с возможным выводом войск из Афганистана.

Есть факты, говорящие в пользу того, что США не ставят "демократизацию" Центральной Азии в качестве основополагающего принципа политики в регионе. И в целом, похоже, во внешней политике США на смену "жесткой силе" приходит "умная сила", приоритет будет отдаваться политическим и экономическим инструментам, дипломатии, культурным связям.

Тем не менее, для США важен контроль над энергоресурсами региона, в частности Каспийского бассейна, обладающего, по оценкам экспертов, вторыми после Ближнего Востока запасами углеводородов. Такое стремление – не столько желание обеспечить свои внутренние потребности, сколько поддержать статус мировой супердержавы.

Исходя из этих же целей, думаю, Вашингтон сосредоточится на том, чтобы расколоть намечающийся тандем других внешних игроков – России и Китая – поддерживая стремления третьих стран, реализовать свои интересы в регионе. Это уже можно наблюдать на примере того, как США, через активные инвестиции в индийские проекты способствует усилению Индии в Центральной Азии.
19.01.2017