Что бы Путин ни делал, как бы ни осторожничал, призраку "русского зла" теперь не уйти из американской пропаганды. Для американского истеблишмента Россия – ненавистное альтер эго ненавистного президента. Антитрамповский термидор унаследует нерассуждающую ярость к России. Изменить это нельзя, надо успеть приготовиться

Десять лет назад на конференции по безопасности в Мюнхене президент РФ выступил с речью, которую сразу же назвали сенсационной. Но, читая ее сегодня, не понять почему. Произнесенное 10 февраля 2007 года в наши дни если не банальность, то место консенсуса: вежливая критика американской монополярности, да и только. США в речи не были атакованы, а президент Буш назван "другом и порядочным человеком" – такое пресно даже на фоне тогдашних предвыборных филиппик Обамы. Зато намек на "асимметричный ответ" России имел развитие, которое самому Путину, наверное, показалось бы фантастикой. После Мюнхена я у него спросил, последует ли отсюда стратегия сдерживания США Россией. И Путин признал, не слишком охотно: "Да, определенные элементы сдерживания есть".

Мишенью русского сдерживания было глобальное доминирование США. И похоже, задача решилась: нет больше того доминирования, как нет монополярного безальтернативного мира. Сдерживая Запад, Система РФ защищалась асимметрично, грязновато, но скандально успешно. Цена успеха – новая кривая маска Тrump-Putin regime. Но когда дружественному теперь президенту США журналист бросил в лицо "Putin is a killer", Трамп возражать не стал. Он не назвал коллегу порядочным человеком, а заметил двусмысленно: "There are a lot of killers. We have a lot of killers".

Революция – это ревизия

Лавина сенсаций из США уносит Россию в мечты про обещанные Трампом fantastic relationship (фантастические отношения). Все ждут льгот от новой американской революции, не зная, чем она закончится. Отвлекаясь от интересов и теряя чувство угрозы, мы лишены ориентиров для построения стратегии.

У России обширный опыт неудач с революциями. Вариантов поведения здесь вообще мало: участие, санитарный кордон или контрреволюция. Поддержав украинскую контрреволюцию, Россия провалилась внутрь чужой драмы и грызет лапу в донбасском капкане. Но из американского капкана выбираться будет еще больней.

Призрак #TramРutin бродит по Америке. Что бы Путин ни делал, как бы ни осторожничал теперь, призраку "русского зла" не уйти из американской пропаганды. Антитрампизм не расстанется с идеей Тrump-Putin regime, как антибольшевизм за сто лет не расстался с мифом о "Ленине – агенте кайзера". Для американского истеблишмента Россия – ненавистное альтер эго ненавистного президента. Американский термидор (а он непременно наступит, революции же не вечны) унаследует нерассуждающую ярость к России. Изменить это нельзя, надо успеть приготовиться.

Наблюдая за происходящим в Америке, мы видим, насколько преувеличивали сдержанность Запада. Либеральный консенсус присущ не самим демократиям, а всему мировому порядку – но прежнему, которого уже нет. Трампа остановят, но той Америки не вернуть. Новый мир будет великолепен, но что может ему предшествовать? Учреждению прежнего либерального порядка предшествовали русская революция, нацизм и две мировых войны. Что нас поджидает теперь?

Путин все еще выглядит гроссмейстером сдерживания "американского лидерства", однако в США появился истинно революционный лидер. Тот, кого сдерживали, ушел, а того, кто пришел, нашими средствами сдержать невозможно. Русское сдерживание генерирует невероятные риски. Пора их взвесить отдельно от дружбы-вражды с Америкой Трампа.

Быть неопределенным ради сдерживания

Классическая идея сдерживания сложилась сразу после Хиросимы. "Эффект Хиросимы" включал, во-первых, ядерное уничтожение двух гражданских городов и, во-вторых, последовавшую затем капитуляцию Японии, непобедимой империи Востока. Никаких страхов "ядерного холокоста" еще не было, а страх эскалации возник. Шантаж эскалацией и образует ударную силу ядерного сдерживания. В холодной войне жалом устрашения была ядерная эскалация без пределов, "wargasm".

Но если блок-схему сдерживания развернуть, она станет неядерной. Вместо мощности боевого потенциала надо лишь убедительно доказать решимость применять силу без оглядки на любые последствия. Пугать Хиросимой ни к чему, решимость можно безнаказанно доказать на неважном предмете. Интервенция Рейгана в Гренаду – крохотный суверенный островок, кажется лишь анекдотом холодной войны. Но тогда, в 1983 году, сигнал был принят Кремлем всерьез: в нем распознали Америку, готовую идти до конца. У Путина своя Гренада – присоединенный Крым. Акт безрассудной политики опрокинул знание Запада о пределах русской решимости. Ценой несправедливости по отношению к Украине слабая Россия приобрела стратегический капитал весомее самого Крыма. Она убедительно доказала готовность к неограниченному сдерживанию.

Действия российского руководства в 2014–2016 годах не были ни разумными, ни правовыми. В то же время – не изначально, однако в нарастающей степени – они становились вынужденными. Крымская импровизация, перейдя в новоросскую авантюру, диктовала эскалацию за эскалацией. Да, по вине самой России, и такую, которой было легко избежать весной. Но не в августе 2014 года, после сбитого "боинга" и Стрелкова в Донецке. Когда танки стояли под Мариуполем и их подпирал нерегулярный сброд под неистовыми телелозунгами, идти стало некуда. Развяжи тогда Россия европейскую войну, она потеряла бы Крым и кое-что еще в придачу. Решением стало отпугивающее сдерживание – сдерживание эскалацией.

Неопределенность переходит в страх

Чем вызвать тревогу у тех, кого надо сдержать? Не силой, а неожиданностью ее применения – если неизвестен момент, когда и где это произойдет, как и было с Крымом. Заодно неясны пределы эскалации – так было в Сирии и Турции. Неуловима техника влияния, выглядящего беспричинным как в деле "русских хакеров в США". И что с рациональностью, кстати? Сохранит Путин здравый смысл или сорвется, пойдет обострять игру в ущерб своим интересам (как было с антисанкциями)? Способен ли вообще хоть кто-то прогнозировать реакции русских? В игре 2010-х все эти карты были на стороне России. Управление неопределенностями – рабочее правило стратегии устрашения. Московская версия Mad Max, или "Путина в параллельной реальности" (© 2014 Ангела Меркель). Когда редкие сутки без плохих новостей казались европейцам даром небес.

Кто не устрашил противника, тот его спровоцировал – и в ответ получает эскалацию. Теперь Европа сама была вынуждена обострять кризис, надеясь "остановить Путина". Но что, если тот опять не отступит?

Тридцать месяцев между мартом 2014-го и октябрем 2016 года Путин доказывал, что менее устрашен, зато более устрашающ, чем Барак Обама. Тогда экономический советник Сергей Глазьев созывал по телефону ширнармассы на создание "Новороссии", а вслед шли чеченские парни с острыми ножами, в недолгой боевой дружбе с казаками от Затулина. Скоро выяснится, что управлять эдакой ватагой нельзя, а перестроить в наступательный клин тем более. Тыл, ставший криминальным, разъедает фронт. Приходится звать регулярные части, прогоняя торговых энтузиастов с фронта во второй эшелон. Появляются танки, появляются "буки" без номеров. Если запоздать, плохие мальчики понажимают кнопок и собьют аэробус с людьми. Страх усилится, но перейдет в ненависть.

Экзоскелет Россия – вид изнутри

Такая схема – худший из способов воевать, когда столкновение затянулось. Русское сдерживание всегда short selling – игра вкороткую. Ненадолго ошеломив, все разлагается, не оставив надежного представительства. Россия на отыгранных полях представлена кураторами и "псами войны". Управлять ими можно, разве что физически их прореживая. И все равно напряженностью в Донбассе дирижирует не Кремль, а Киев и Луганск, которые огнем вызывают резолюции ООН и статьи в NYT о "кровавой России".

Управление украинскими кризисами не зря велось через сектор внутренней политики АП РФ, ведь внутренняя жизнь России сегодня – жизнь на миру. Чужие дела мы трактуем как внутренние. Руководство страной теряет интерес к ее развитию, все приоритеты неудержимо скользят вовне. Внимание, усилия, инвестиции направлены на развитие модуля новой власти – экзоскелета Россия. Его умения проникать в мировые среды, оставаясь чужим и никому там не нужным. Граждане воспринимаются как ненадежное звено экзоскелета, не отвечающее новым мировым задачам. Экзоскелет Россия работает и влиятелен, чего ж вам еще? Воспевайте, проклинайте, только не трогайте шарниры!

Втягиваясь в далекие мировые дела, все более ей самой непонятные, Система жертвует идентичностью, не становясь мировой державой внутренне. А новая одиозность России меж тем нарастает.

Экзоскелет Россия – вид извне

Пора взвесить обе стороны русского сдерживания. Его ограниченную успешность как экстенсивной стратегии – при перспективе России стать объектом всеобщей ненависти у тех, кому нечего с нами делить.

Российская Система не имеет твердых планов насчет мира и мирового порядка. Вопреки утверждаемому в Кремле не ставили задачей сеять хаос и подрывать международное право – это лишь "выделения" Системы, отходы функционирования. Особый риск связан с таким важным блоком русской стратегии, как ее медийный усилитель. На Западе его зовут "русской пропагандой" (и сам я в прошлом именовал его неопроп по аналогии с советским агитпропом). Но дело тут вовсе не в пропаганде, а в хаотическом натиске на всевозможные глобальные сети, необязательно цифровые.

Глобалистский сдвиг кремлевских импровизаций – не "отвлечение народа от внутренних трудностей", как думают. Это другой, уже совсем новый принцип отбора приоритетов. Российская власть просачивается в среды, прежде ей неизвестные. Вакуум глобальных институтов тянет ее активность на чуждые ей поля. Медийность лишь средство, причем средство власти. Сместив интересы во внешний мир, Кремль жадно разглядывает происходящее там – а мир с растущей тревогой разгадывает Россию. Wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein – если долго вглядываешься в бездну, бездна тоже вглядывается в тебя. Зигзаги импровизаций оставили за собой в глобальных средах понятное чувство уязвимости перед непредсказуемой Москвой.

Перспектива расизации

Вчера еще такая непредсказуемо опасная Россия была в безопасности, а сегодня ее окружили черные зеркала мифа о "нации Зла". Гигантский мировой фейк Mama Russia, комета страхов и ярости питается самой манерой русского сдерживания. Бесцельное проникновение российской власти в чуждые ей миры только раздувает ее одиозность. Такая Россия идеальный объект того, что французы именуют racisation, расизацией, – превращение в ненавистного, отвратительного и заразного Чужого. Так подготавливается следующий, небывалый еще конфликт России – не с Западом, а с самим миром. Русская стратегия сдерживания станет в нем бесполезной.

Откладывать далее разрядку отношений с Америкой слишком опасно. Незачем дожидаться fantastic relationship Трампа, а надо начинать обсуждение простейших вещей и попытаться договориться. Ждать от Трампа подсказок и полагаться на новый мировой беспорядок России нельзя. Нужен пересмотр всей техники русского сдерживания, уход от имитаций влияния оперативными средствами.

Иначе мы глупо разберем свою страну на запчасти к устарелой оборонной стратегии.

Глеб Павловский
13.02.17