Продолжение консолидации власти в Турции в руках Эрдогана может привести к тяжелым последствиям для будущего страны и региональной стабильности



Расширение конституционных полномочий президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана будет иметь глубокие последствия для будущего демократических институтов страны. Так, победа на референдуме 16 апреля с высокой долей вероятности приведет к дестабилизации политической ситуации в Турции и обострит региональную изоляцию страны, пишет Уильям Болч в статье для The Strategist.

Изменения в основной закон Турции готовились давно. Отслужив три срока на влиятельном посту премьер-министра страны, в 2014 году политик занял символическую позицию президента. Однако Эрдоган, который играл ведущую роль в турецкой политике с 2003 года, был недоволен ограничениями своего нового поста.



Несмотря на них, он остался ключевой фигурой на политической арене страны и благодаря своему жесткому контролю над Партией справедливости и развития он смог продолжить направлять курс национальной политики. Потенциальные его противники были выдавлены на второй план, особенно в мае 2016 года, когда в отставку был отправлен Ахмет Давутоглу, выступивший против реформ. Даже снижение значимости Партии справедливости и развития после попытки военного переворота в июле 2016 года дало Эрдогану возможность расширить свои внепарламентские полномочия.

И предложенные конституционные изменения лишь формально закрепят фактическое правление президента. Благодаря реформам Турция превратится из в целом нечто подобного британскому парламенту в американскую систему с разделением властей между исполнительной и законодательной властями, однако при Эрдогане такого разделения существовать не будет.

Встав во главе исполнительной власти, Эрдоган сможет консолидировать свое правление, получив возможность оставаться во власти до 2029 года. В ходе исполнения своих полномочий он сможет в большей степени осуществлять управление государством посредством указов, а не полагаться на и без того покорную ему партию. В то же самое время стоит ожидать, что темпы преследований соперников в политической оппозиции, бюрократии, юриспруденции, вооруженных силах, СМИ и гражданском обществе будут возрастать. В частности с момента провала попытки военного переворота в Турции до 125 тыс. человек были уволены с государственных должностей, десятки тысяч арестованы - по большей части представители вооруженных сил.

Если Эрдогану удастся консолидировать свою власть, стоит ожидать продолжения чисток, что может привести к еще одной попытке политических противников нынешнего главы Турции осуществить переворот. Например, в октябре 2016 года генерал вооруженных сил Турции в отставке, предугадавший июльский переворот, отметил, что готовится второй переворот. При этом президент Турции занимает все более исламистские позиции, отмечает автор, что было ключевым фактором в июльском государственном перевороте. Если прибавить к этому растущие противоречия с военными из-за задержания их военнослужащих, то успешный для Эрдогана референдум может привести к еще одной попытке госпереворота.

Из данных последних соцопросов видно, что апрельский референдум может выиграть любая сторона. Так, популярность Эрдогана приближается к своему максимуму, тогда как теракты, прокатившиеся по стране, поспособствовали захвату им власти. Однако экономические проблемы могут помешать лидеру Турции, поэтому для возмещения репутационных потерь Эрдоган может быть вынужден занять более агрессивную внешнюю политику перед референдумом. Он уже использовал эту тактику перед выборами 2015 года, когда приказал возобновить борьбу с курдскими сепаратистами после двух лет перемирия.

Он также может попытаться подчеркнуть свою принадлежность к суннитскому исламу - шаг, который уже доказал свою эффективность среди его основной группы поддержки. Частично в рамках этого подхода Эрдоган стал играть роль защитника суннитов в Ираке и Сирии. Все это привело к воинственной перепалке с Ираком в 2016 году, когда Эрдоган потребовал, чтобы шиитские силы, освобождающие Мосул, защитили суннитское население города. Усиление риторики в защиту суннитов может привести к дальнейшей эскалации в регионе.

Помимо этого, Эрдоган пытается представить себя в качестве сильного регионального правителя. Так, когда между Анкарой и Багдадом обострились отношения в 2016 году, Эрдоган посоветовал премьер-министру Ирака "знать свое место", добавив, что он "не на одном со мной уровне". Через шесть недель Эрдоган объяснил вторжение своей страны в Сирию как средство "положить конец правлению жесткого Асада". Все большая напористость Эрдогана будет вызывать обеспокоенность соседей страны, которые не забыли об исторической роли Турции во главе Османской империи.

Хотя возможно, что Эрдоган откажется от этих позиций, после того как закончится консолидация его власти, однако вред уже будет нанесен. Может оказаться и так, что глава Турции не станет отказываться от своей риторики из страха, что это подорвет его популярность.

В случае же провала референдума Эрдоган может пойти на более опасную политику в поисках альтернативных путей введения президентской системы. При таком развитии событий он может осуществить даже более жесткое преследование своих политических противников, прежде всего среди курдов. За этим может последовать целый ряд кризисов, в рамках которых Эрдоган покажет себя незаменимым лидером Турции. Более того, при любом результате референдума соперничество с Ираном сохранится.

Александр Белов, 28 февраля 2017,