В год столетия великой русской революции, которой был ознаменован ХХ век, складывается странное ощущение, что чуть ли не все с каким-то плохо скрываемым нетерпением ждут ее повторения. От февральского дубля как будто бы пронесло, но тут грянул мартовский антикоррупционный казус в виде массовых выступлений в России и чего-то похожего в Беларуси.

Чужой опыт и кое-какие его итоги

Все это стало несколько неожиданным и оттого непонятным, а первоначальная реакция некоторых была почти на грани шока. Косвенным подтверждением этого можно считать информационный вакуум, который явно был организован сверху. Однако на дворе как-никак эпоха информационных технологий, когда все находит отражение в Интернете, от которого ничего утаить нельзя. Поэтому довольно быстро граждане смогли составить внятную картину случившегося, и она в корне отличалась от официальной интерпретации.

Мы не беремся давать оценку событиям, произошедшим в дружественных нам государствах, и уж тем более анализировать их политическую подоплеку. Но хотели бы затронуть один очень важный, с нашей точки зрения, аспект, который они высветили. Особенно в Беларуси. Как нам представляется, пример этой страны весьма показателен и поучителен для нашего казахстанского опыта экономических реформ. Хотелось бы еще раз подчеркнуть: именно экономических.

После развала Союза неоднократно приходилось слышать разговоры о том, насколько рационально и разумно поступили правители этой страны (конкретно говоря, их Батька) с советским экономическим наследием. Беларусь воспринималась как государство, сумевшее не растерять потенциал, доставшийся ей от СССР. В том смысле, что она сохранила более или менее развитое производство практически при полном отсутствии богатых месторождений полезных ископаемых. Это всегда преподносилось чуть ли не как образец для подражания.

Правда, при этом никто не удосужился предоставить глубокий анализ белорусского опыта со всеми его плюсами и минусами. И, как теперь выясняется, не все в нем было столь уж радужным. К примеру, крупные промышленные производства работали там неполную рабочую неделю. На это наслаивался перманентный процесс роста зазора между уровнем оплаты труда и постоянным повышением цен во всех сферах. Понятно, что такое положение вещей не могло сохраняться долго, и нарыв рано или поздно должен был лопнуть, что, собственно, мы сейчас и наблюдаем. Однако дальше мы не пойдем, а просто кинем взор на ситуацию в отечественной экономике и попытаемся понять, а как сложилось все в этом смысле у нас и какие выводы из случившегося белорусского эксцесса стоило бы сделать…

Сравнения не в нашу пользу

Картина вырисовывается не очень светлая.

Во-первых, мы, за исключением ряда производств, явно проигрываем Беларуси и практически скатились в доиндустриальную эпоху. За доказательствами далеко ходить не надо. Сегодня Казахстан превратился в страну, которая ничего, кроме полезных ископаемых и продукции первичной обработки (редкоземельные металлы Восточного Казахстана и продукция Карметкомбината), на внешние рынки не поставляет.

Во-вторых, если вести речь об уровне отечественного сельского хозяйства, то там ситуация еще печальнее. Некоторые эксперты считают, что мы не в состоянии прокормить даже сами себя. Не беремся судить, насколько это утверждение соответствует истинному положению вещей, но некоторые субъективные наблюдения из опыта повседневной жизни свидетельствуют все же в пользу этого тезиса. Потому что на наших рынках продукция казахстанского агропрома (если его еще можно так величать) явно проигрывает не только российской и белорусской, но даже поставляемой из соседнего Кыргызстана. Как говорится, дальше уже некуда. Правда, при этом есть один парадокс: Казахстан твердо входит в зерновую элиту планеты, собирая урожаи даже больше, чем в пиковые советские годы. Но это, скорее всего, "дальнобойный" мультипликативный эффект от освоения целины и, пожалуй, то единственное, что мы смогли сохранить из советского агарного наследия.

Движение вспять

Что из этого следует? Если говорить в общем, то экономика у нас получилась однобокой, в кадровой политике наблюдается явная деградация, а торжественные декларации по поводу открытия новых собственных производств в рамках программы новейшей индустриализации на выходе превращаются в пшик.

Вспомните, какими скандалами сопровождались судьбы многих заводов по производству чего-то там, пуск которых осуществлялся с большой помпой и на самом высоком уровне. Практически ни один из них не предъявил сколько-нибудь значимых достижений в плане выпуска заявленной продукции. Зато судебных разбирательств, банкротств, пикетов рабочих этих оказавшихся фактически бесполезными предприятий мы наблюдали множество.

Процесс деиндустрализации имел и другие негативные последствия.

Первое. Казахстанская экономика не имеет сложного и вариативного характера, она практически скатилась на уровень 90-х годов прошлого века, когда основным двигателем "прогресса" выступал принцип "купи-продай". Но если в тот период это был неизбежный этап на пути продвижения вперед, то теперь он свидетельствует о том, что все банальным образом вернулось на круги своя.

Второе. Мы так и не смогли решить самую принципиальную проблему – речь идет о безработице. В принципе, при рыночной экономике она всегда присутствует в том или ином масштабе. Искоренить ее можно только в условиях тоталитарного общества, используя сугубо административные рычаги. Из истории в этом плане известен достаточно успешный опыт гитлеровской Германии, Италии эпохи Муссолини, а еще советская практика борьбы с так называемым тунеядством. Собственно, по этому же пути пытается идти и Александр Лукашенко, который инициировал практически аналогичный закон. Реакция белорусского общества не заставила себя ждать.

Лики безработицы

Но вернемся в родные пенаты. В Казахстане почему-то стыдливо замалчивается тот очевидный факт, что наша безработица является, в общем-то, одним из результатов деиндустриализации экономики, которая привела к дефициту рабочих мест. Даже по официальным данным численность так называемых самозанятых у нас колеблется в пределах 2,5-2,7 миллиона человек. Но кого мы обманываем, придумывая столь витиеватые формулировки? Ведь, по сути, под ними кроется банальная скрытая безработица. И это не считая официально безработных. Да, эти люди не сидят сложа руки в ожидании небесной манны и хоть как-то пытаются выжить. Но именно выжить.

Как заявил на днях министр национальной экономики Тимур Сулейменов, выступая на правительственном часе в парламенте, каждый из 853-х тысяч самозанятых в Казахстане зарабатывает ежемесячно в среднем менее 60 тысяч тенге. Не надо быть большим экспертом в финансовой сфере, чтобы понять, что это не те деньги, которые могут обеспечить человеку достойный уровень жизни в условиях перманентной инфляции. При этом, как уточнил господин Сулейменов, 716 тысяч из вышеуказанного количества проживают в сельской местности. Следовательно, можно предположить, что процесс аграрного "давления" на города будет продолжаться, а это, в свою очередь, однозначно будет способствовать нарастанию социальной напряженности в обществе.

Возможно, кто-то скажет, что мы несколько сгущаем краски. Но как еще можно охарактеризовать ситуацию, когда в стране почти каждый четвертый из числа экономически активного населения нигде официально не работает? А на подходе подрастающие поколения, чьи потенциальные рабочие руки пока явно не нужны для созидания чего-либо.

Шагреневая кожа профессионализма

Конечно, с похожими проблемами сталкивается весь мир, и даже развитые страны не сумели их избежать. Но в Казахстане такое положение вещей усугубляется еще одним фактором. Если небольшие по численности населения европейские государства могут найти какой-то выход в интенсификации инновационных разработок и встроиться в процесс международного разделения труда и кооперации, то наша ситуация в значительной мере осложняется падением профессионального, образовательного и культурного уровня всего населения. А это уже оказывает прямое и весьма негативное влияние на перспективы развития отечественной экономики. Особенно в плане ее конкурентоспособности, которая в условиях глобализации становится ключевым условием выживаемости нации и государства.

Так уж было угодно старушке Клио, что по воле субъективных обстоятельств нас, казахов, сначала за шиворот втащили из феодализма в пресловутый социализм, а потом затолкали в капитализм. Подобные эксперименты дорого обходятся. В результате таких шараханий у нас так и не сформировался качественный во всех смыслах национальный рабочий класс, без чего подлинная индустриализация невозможна в принципе. Хотя кое-какие заделы в этом направлении за годы советской власти были наработаны. К примеру, в середине 20-х годов прошлого века началось строительство Туркестано-Сибирской железной дороги (Турксиб). Именно тогда был запущен процесс подготовки национальных инженерно-технических, а также квалифицированных рабочих кадров железнодорожной отрасли. Аналогичные процессы наблюдались и в нефтяной отрасли, когда примерно в тот же период началось промышленное освоение нефтепромыслов Урало-Эмбинского района. Именно в этих сегментах казахстанской экономики был самый высокий процент национальных кадров ИТР и рабочего класса. Но все это осталось в истории.

Опять же ситуацию нельзя назвать оригинальной и характерной только для Казахстана. Как утверждает академик Российской академии наук, ректор Сколковского института науки и технологий (Сколтех) Александр Кулешов, сегодняшняя Россия в плане подготовки инженерных кадров тоже оказалась на задворках цивилизации. По его словам, наши северные соседи вернулись к ситуации 1929 года: инженеров новой формации просто некому учить. Можно только догадываться, каково истинное положение вещей у нас, если такое происходит в России, которая всегда было локомотивом для экономик национальных окраин.

Сегодня пролетарско-инженерной прослойки не то чтобы нет, но она катастрофически мала и продолжает съеживаться как шагреневая кожа. А на смену ей идет люмпенизированный (если называть вещи своими именами) в повадках и предпочтениях охлос, в массе своей состоящий из экономических беженцев, которые покинули села, аулы и райцентры. Ни в коем случае не хотим унизить эту категорию наших соотечественников, но нельзя не сказать о том, что они, по сути, выступают пауперами и маргиналами в одном лице. И никакой их вины в том нет, просто так сложились обстоятельства - и исторические, и личные. Но как свидетельствует опыт человечества, превышение критической массы этой категории граждан чревато угрозами для стабильности государства и общества

Таким образом, государство пока не смогло создать условия, чтобы его же собственное население выглядело в каких-то параметрах урбанизированно-продвинутым (читай, соответствующим цивилизационным требованиям эпохи). А без этого все надежды на любой цивилизационный прорыв выглядят как обычное прожектерство.

Камо грядеши?..

Возвращаясь к начальному тезису, читатель вправе задаться вопросом: какая же существует связь между депрофессионализацией казахского социума и вытекающими из этого проблемами казахстанской государственности, с одной стороны, и антилукашенковскими демонстрациями, с другой? Как нам представляется, она все же есть. Белорусы в технократическом плане превзошли казахов, и их акции (без разницы, будут они иметь какой-то выхлоп или нет) есть, по сути, бунт профессионалов против непрофессионального (так можно это интерпретировать) управления.

У нас же, если, не дай бог, дело дойдет до такого, все может вылиться в банальный бунт люмпенов со всеми вытекающими из этого последствиями. Кто-то спросит: не слишком ли категоричный вывод? Вряд ли. Хотя бы потому, что у нас и среди оппозиции (причем любой - и той, что на виду, и той, что пока скрыта от глаз) нет не то чтобы технократов, а даже просто квалифицированных в чем-либо людей. Оборотная сторона медали не лучше: все меньше их становится и в верхах!

В итоге могут получиться замкнутый круг и чистая азиатчина. А конкретно - борьба кланов, в каждом из которых сконцентрирована масса людей не очень современных, но ведомых квазисовременными лидерами, которые из кожи вон лезут в плане соблюдения каких-то внешних атрибутов соответствия этой самой современности (гаджеты, одежда, часы и авто самых изысканных брендов и прочая мишура). Нечто похожее в последние годы можно было наблюдать в соседнем Кыргызстане. А потому нельзя исключать варианта, при котором все может повториться, но уже по более пессимистичному сценарию, нежели это было век назад в некогда единой стране.

Оно нам надо? Особенно, если вспомнить, что история развивается по спирали: сначала как трагедия, а потом как фарс.