По сообщениям спецслужб России, Киргизии и Казахстана, следствие полагает, что взрыв в петербургском метро 3 апреля мог совершить уроженец киргизского Оша и гражданин России Акбаржон Джалилов 1995 года рождения.

Если Акбаржон Джалилов, который официально объявлен главным подозреваемым в совершении теракта в петербургском метро 3 апреля, действительно окажется виновным, и это будет однозначно доказано, это будет первый случай, когда в роли террориста-смертника в России выступил уроженец Центральной Азии.

Остальные громкие преступления, которые совершили выходцы из этого региона, например, няня Бобокулова или "банда ГТА", скорее, были похожи на действия уголовников и невменяемых людей, нежели на осознанные теракты, запланированные по идейным соображениям.

Я бы сказал, что это удивительный факт: уже в течение почти двух десятков лет мы наблюдаем многомиллионную миграцию в Россию среднеазиатских жителей, которые живут и работают здесь в сложных условиях, испытывают на себе массовые фобии и преследования, в связи с чем эксперты по угрозам и рискам обещают целую волну религиозной радикализации и экстремистских действий, но пока эти прогнозы сбываются очень-очень незначительно и выглядят скорее исключением из правила, чем тенденцией.

Мечта о возвращении домой

Чем объяснить этот факт? Я думаю, тем, что большинство мигрантов приезжают из Центральной Азии в Россию с очень конкретными планами найти здесь работу, заработать деньги и отправить их на родину, чтобы поддержать своих родственников и близких, которые остались дома.

Миграция является важной составляющей экономических и социальных стратегий всего домохозяйства, это относится к получению дополнительных доходов и повышению социального статуса семьи.

Центральная Азия в представлениях мигрантов занимает ключевое место "родины" и "дома", идея возвращения куда, пусть "потом" и "когда-нибудь", находится в центре мигрантских планов на будущее и компенсирует все возможные трудности и унижения на этом пути.

Миграция не приводит к разрушению прежних социальных связей, в большинстве своем мигранты остаются членами своего домашнего сообщества, которое продолжает определять нормы поведения мигранта, в том числе ограждая его от радикальных взглядов и поступков.

Роль религии

Говоря о религиозности мигрантов, нужно иметь в виду несколько обстоятельств.

Первое: население в самой Центральной Азии имеет очень разные способы выражения религиозности, с которыми уезжающие и отбывают на заработки.

Среди мигрантов есть люди, которые редко обращаются к религиозным практикам, люди, которые исполняют ограниченный набор религиозных практик (например, ходят в мечеть на намаз только по пятницам или только по праздникам, держат пост не полный месяц, позволяют себе иногда нарушать ограничения в еде), и люди, которые достаточно строго следуют религиозным правилам, вплоть до ежедневной молитвы и строгого поста.

Второе обстоятельство: нет какой-то одной логики - рост или снижение религиозности людей в миграции, мы видим и то, и другое одновременно - какая-то часть мигрантов отказывается от религиозных практик, какая-то часть начинает чаще их исполнять, третья часть - ничего не меняет в своем поведении и старается придерживаться тех привычек, которые у них сложились еще на родине.

Существует множество факторов, которые влияют на выбор мигрантами той или иной стратегии. Имеет значение, в каком регионе и в какой сфере деятельности работает, в каком окружении он находится.

Причем и в этом случае есть динамика, которая зависит от того, как долго человек находится в миграции, как часто меняет место работы и место проживания.

Например, тесное общение с мусульманами родом с Кавказа, особенно в качестве работников и подчиненных, нередко усиливает демонстративность религиозного поведения, а наличие в социальном кругу местных жителей, допустим, русских, может снижать ее.

Мигрант приспосабливается к среде, старается не выделяться из нее, чтобы снизить вероятность конфликтов и непонимания.

Некоторые религиозные практики - например, пост - могут быть в условиях миграции неудобными и рискованными, грозят болезнями и финансовыми потерями. А некоторые практики - к примеру, отказ от спиртного - наоборот, могут приветствоваться работодателем.

Третье обстоятельство: возвращаясь домой, мигрант стремится доказать местному сообществу, что, во-первых, в миграции он достиг успеха, достаточно заработал, был удачлив, трудолюбив и что, во-вторых, в миграции он "не испортился", в чем часто мигранта подозревают, возмужал, стал старше и более социально ответственным, повысил свой социальный статус, а не понизил.

Мигрант покупает машину, строит дом, устраивает коллективные угощения, оказывает знаки внимания родителям, жене, детям, другим близким и местному сообществу в целом. Элементом такой стратегии становится и религиозность.

Мигрант может отправить в паломничество - хадж - своих родителей или даже сам туда отправиться. Он может выделить деньги на ремонт мечети или мазара и делать другие общественные расходы, которые оцениваются как религиозное поведение.

Религиозные убеждения и практики функционируют как часть взаимодействий мигранта со своим домашним сообществом, на которое он продолжает ориентироваться, а также как результат нахождения в мигрантских социальных сетях, которые обычно представляют собой фрагменты домашнего сообщества и внимательно следят за каждым членом.

Эти убеждения и практики для основной массы мигрантов являются не ответной реакцией на угнетение, стресс и изоляцию, а способом нормализации и повышения своего социального статуса, способом выстраивания отношений с окружающими таким образом, чтобы получить больше безопасности для себя и больше ожидаемых бонусов от миграции.

Мигрант может отправить в паломничество - хадж - своих родителей или даже сам туда отправиться

Риск радикализации

Радикализация во взглядах в этой перспективе является не неизбежным и закономерным итогом, а скорее побочным эффектом и в каком-то смысле отклонением от доминирующих моделей, исключением из более общего правила.

Она возникает там, где происходят сбои в функционировании транснациональных отношений и сетей, там, где домашнее сообщество через коммуникацию или через своих членов, которые находятся в России, по той или иной причине теряет контроль над мигрантом, не может корректировать его установки и поведение, перестает быть для мигранта основной референтной группой, которая определяет нормы и нормальность.

В радикализации мигрантов нет никакой неизбежности, она не существует как массовое явление, она не является следствием того, как миграция организована социально и как она функционирует, религиозность мигрантов и даже рост такой религиозности не приводит автоматически к радикализации.

Для возникновения именно радикальных идей и их распространения среди центральноазиатских мигрантов в России недостаточно быть в миграции, нужны новые условия, которые еще требуют изучения. Среди таких условий могут быть факторы, которые делают мигранта исключенным в своем домашнем сообществе.

В искореженном третьем вагоне взорванного поезда, по словам следствия, были найдены останки смертника

Что подталкивает к теракту

Если вернуться к случаю Акбаржона Джалилова, то мы видим молодого человека, который приехал в Россию не на заработки, а фактически как беженец после конфликта 2010 года на юге Киргизии, где многие представители местной узбекской общины оказались в положении гонимых.

Он получил российское гражданство, закончил российский колледж, говорят, что служил в российском армии, имел легальную работу и был включен в повседневную жизнь российского общества.

Что случилось с ним в этой ситуации, кто или что его подтолкнуло к теракту, если, конечно, именно он был смертником-террористом, может быть, когда-нибудь получится выяснить, а может быть и не получится.

Однако в любом случае перед нами очень нетипичный пример миграции из Центральной Азии в Россию, пример, в котором как раз возвращение домой перестало быть заветной целью и возможностью, а эту возникшую пустоту так и не смогла ничем заполнить жизнь в России, он не почувствовал себя в новом доме.

Сергей Абашин - профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, российский историк, этнолог и антрополог, специалист по вопросам мигрантов из Центральной Азии.

10.04.17