На свободе. И с чистой совестью

14 января 2017 года в материале "Свои погоны ближе к телу" мы рассказали о трагической судьбе полковника Александра Мокеева. В прошлом – командира танкового полка Группы советских войск в Германии, позже – исполняющего обязанности начальника Чирчикского танкового училища, еще позже – начальника Главного управления вооружений Министерства обороны Узбекистана, осужденного на 15 лет лишения свободы за государственную измену. Предыдущая статья на ту же тему была опубликована на нашем сайте 23 февраля 2016 года.

Сегодня мы с удовлетворением сообщаем, что 7 апреля 2017 года Верховный суд республики освободил А. Мокеева от дальнейшего нахождения в местах лишения свободы, признав достаточным отбытый им срок в размере 7 лет, 1 месяца и 10 дней. Во вторник, 11 апреля 2017 года, у ворот колонии полковника встречала жена. Такая вот хронология.

Да, сокращение срока наказания – не реабилитация. С реабилитацией сложнее. В этом случае придется признать незаконность возбуждения уголовного дела, привлечь к ответственности, как минимум, одного окружного особиста, ногами выбивающего из подследственного показания (его фамилия и звание известны), другого, грозившего поместить в камеру дочерей полковника (фамилия и звание тоже известны), третьего, размахивавшего заряженным пистолетом перед лицом подследственного...

А как быть с судьей, еще недавно присутствовавшем на юбилее полковника, проживавшем с ним в одном подъезде, не заблуждавшемся относительно подтасовки следствием фактов, постоянно принимавшем сердечные таблетки в период судебных слушаний, но пошедшем на поводу фальсификаторов и вынесшем обвинительный приговор?

Как быть с двумя генералами, один из которых на момент уголовного преследования был секретарем Совбеза, а другой – министром обороны? Оба доподлинно знали о невиновности своего подчиненного, но оба пожертвовали им, ради сохранения себя. Сегодня уже можно сказать, что от полковника требовали оговорить тех самых генералов. Как знать, пойди он на сделку с совестью, быть может, избежал бы обвинения в государственной измене? Но оговору он предпочел этап и длительное заключение. Генералы принципиальности не проявили – свои погоны ближе к телу.

… Мы не знаем, какое ведомство или кого конкретно надо благодарить за досрочное освобождение Александра Михайловича Мокеева. Но, уверены, что один человек – президент Республики Узбекистан - этой благодарности точно достоин. Хотя бы потому, что начал сбивать спесь с зарвавшихся сановников всех уровней, разворачивать государственную машину лицом к гражданам и поэтапно восстанавливать законность и справедливость, в существование которых люди уже переставали верить. Шаг за шагом, пусть не так быстро, как всем нам хочется, но методично и последовательно.

Спасибо Вам, господин президент.

11 апр. 2017

-------------------------------------------------
Судьба офицера

26 февраля 2010 года без предъявления обвинения был взят под стражу полковник в отставке Александр Мокеев, в недавнем прошлом – начальник Главного управления вооружений Министерства обороны Узбекистана. 26 августа того же года Военный суд приговорил десять офицеров и двух генералов Вооруженных сил республики к различным срокам лишения свободы. Полковник А. Мокеев был признан виновным по статье 157 ("Измена Родине") Уголовного кодекса и приговорен к 15-ти годам лишения свободы. В измене Родине виновными были признаны один из двух генералов и еще два офицера.

Мне известны имена и фамилии всех, кто проходил по тому делу, однако расскажу лишь об одном, которого знаю лично. Звание полковника Александр Михайлович Мокеев получил, будучи заместителем командира танковой бригады в Группе советских войск в Германии (ГСВГ). После решения о выводе войск его пригласили в Москву - в Академию бронетанковый войск. Родившийся, выросший и надевший офицерские погоны в Узбекистане, он от предложения отказался, посчитав, что молодому государству, не имеющему опыта военного строительства, будет нужнее. Так и служил, наступив на самолюбие, глядя, как получают звания те, кто в начале девяностых под стол пешком ходили. Исполнял обязанности начальника Чирчикского танкового училища, затем возглавил Главное управление вооружений Министерства обороны. С этой должности и вышел в отставку по состоянию здоровья – четыре межпозвоночные грыжи, частичный паралич правой руки и правой ноги и, как результат, - II группа инвалидности.

Забрали его прямо из квартиры, куда с ордером на обыск пришли люди в штатском. Ничего компрометирующего не нашли, разве что 1200 долларов США, которые остались после продажи жилья скончавшейся матери полковника, и денежного перевода, полученного в тот день женой полковника от младшей дочери, проживающей в Казахстане (эти деньги, несмотря на квитанцию, подтверждающую их происхождение, вытащили прямо из ее кошелька). Плюс - компьютер, который был развлечением для внука, бинокль, купленный еще в ГДР, и орден "Дустлик", которым офицер был награжден. А еще – личный автомобиль Lada, на котором Александр Михайлович, будучи уверен, что произошло недоразумение, сам себя отвез в следственный изолятор Службы национальной безопасности (СНБ).

На первом же допросе Мокееву разъяснили обвинение в сотрудничестве с американской разведкой, агент которой якобы завербовал его в период пребывания официальной делегации Узбекистана в военной Академии West Point (США) в апреле 2002 года. Следователь даже назвал имя американского шпиона. Оно оказалось на редкость оригинальным – Джон Смит. Основанием для предъявленного обвинения стали показания другого полковника, с окончанием фамилии на "ко". Как в старом советском анекдоте с элементами великорусского шовинизма, но очень точным отражением реалий: "Один хохол – партизан, два хохла – партизанский отряд, три хохла – партизанский отряд и предатель".

Забегая вперед, скажу, что на суде тот полковник бил себя в грудь, утверждая, что является американским шпионом, и просил дать ему по заслугам. Ему и дали 15 лет, но почему-то отправили не в обычный лагерь, как всех остальных, а в специальную колонию для бывших сотрудников правоприменительных ведомств. По неподтвержденным данным, через полгода после вынесения приговора он был тихо освобожден, после чего благополучно отбыл на Украину.

Однако, все по порядку. Отслуживший 38 лет в Вооруженных силах СССР и Вооруженных силах суверенного Узбекистана, Александр Михайлович Мокеев не мог взять в толк, кому в здравом уме и ясной памяти могло прийти в голову обвинить его в измене интересам государства, которому он служил, не щадя живота своего. К тому же он лично возглавлял официальную делегацию Узбекистана, прибывшую в West Point. Согласно предварительно полученной инструкции, членам делегации было строжайше запрещено ходить по одному или же отлучаться на время. Никто и не отлучался, естественно, и по одному не ходил. В рамках полученной инструкции точно так же вели себя он и другие офицеры и в период пребывания официальной военной делегации Узбекистана в штаб-квартире Bundeswehr (ФРГ) два года спустя. Особо удивил полковника оперативный псевдоним, якобы присвоенный ему американской разведкой, но о котором впервые услышал не только он сам, но и те, кто почему-то решили дать на него показания и тем самым раскрыть "преступную агентурную сеть", действующую в армии Узбекистана в интересах американского правительства.

В результате полковнику приписали передачу американским шпионам секретной информации о численности Вооруженных сил Узбекистана, количестве оружия и вооружений, фамилий, званий и имен командиров частей и соединений и так далее и тому подобного. Как утверждал следователь, все эти сведения полковник записывал на дискету, после чего встречался с представителями посольства США неподалеку от здания посольства на Чиланзаре. Когда выяснилось, что посольство давно съехало с прежнего места дислокации, адрес и место встречи следователь изменил. Добавим, что, по версии обвинения, бывший начальник Главного управления вооружений Министерства обороны Узбекистана полковник Александр Мокеев склонял к сотрудничеству с американской разведкой своего возможного преемника на этом посту и даже за несколько тысяч долларов США обещал походатайствовать о назначении перед вновь назначенным министром обороны К. Бердиевым.

Офицер отвергал одно обвинение за другим, приводя даты, время, свое местоположение на момент якобы имевших контактов с американскими шпионами и отечественными офицерами, вдруг решившими покаяться перед Родиной. Не совпадало абсолютно все. Мокеев убедительно доказал, что даже при желании и его возможностях он бы не смог, не привлекая внимания, собрать секретную информацию, поскольку она хранится на разных компьютерах, к которым у него не было соответствующего допуска. Не было и дискеты, выдуманной следователем, как не было в рабочем компьютере начальника ГУВ МО и дисковода. В министерстве давно пользовались флэшками, которые сдавали в секретную часть в конце каждого рабочего дня. Не мог он ходатайствовать и перед министром, поскольку на момент вступления того в должность, находился на пенсии.

А как же показания? На очных ставках с "повинившимися" коллегами по службе те либо отрицали ранее данные показания, либо неожиданно теряли память, отвечая на каждый поставленный вопрос: "не помню", "не знаю", "нет", "никто", "не помню"…

В отличие от них дотошный и крайне педантичный Александр Михайлович Мокеев помнил все. Когда, где и с кем был, кто может подтвердить и какие есть подтверждающие его правоту документы. Армейское воспитание плюс природная аккуратность и ответственность разрушали одно обвинение за другим. Как человек, уверенный, что следствие должно руководствоваться фактами, а не предположениями, он отказывался подписывать признательные показания.

И тогда его просто начали бить. Каждую ночь, сапогами и долго. Били не охранники и даже не младшие офицеры – старшие. Видимо, те, кому предстоящий судебный процесс был крайне важен для личной карьеры или же сокрытия того, о чем другим лучше не знать никогда.

Незадолго до первых арестов офицеров Министерства обороны, подозреваемых в измене Родине, на третьестепенном информационном ресурсе с крайне ничтожным количеством посещений появилось сообщение безымянного автора о выдворении из Узбекистана военного атташе посольства США за действия, не соответствующие статусу дипломатического работника. Можно предположить, что веских оснований для выдворения не было и их необходимо было срочно придумать. "Красную капеллу" создавали из числа тех, кто в разные годы находился в составе официальных делегаций Министерства обороны в США и ФРГ.

Если не помогали сапоги, в Ташкентском аэропорту без объяснения причин на несколько часов задерживали младшую дочь полковника, прилетавшую, чтобы навестить мать, о чем ему и сообщали, предложив сделать выбор: либо подписать все, что хочет следователь, либо увидеть дочь в соседней мужской камере со всеми вытекающими последствиями. Когда не помогало крошение ребер (на суд полковника возили с плотно перебинтованной грудной клеткой по причине трех сломанных ему ребер), в ход шли уговоры. "Подпишите, на суде скажете, что это не соответствует действительности".

И он, сжимая зубы от нестерпимой боли и памятуя об угрозах в адрес самых близких ему людей – жены и двух дочерей, – подписывал. Понял, что его все равно заставят. На тот момент он уже знал, что обвиняемому по той же статье генералу в следственном изоляторе СНБ отбили почки, да так, что генерал самостоятельно не мог сходить по нужде. В туалет на руках его носили сокамерники. Подписывал, наивно надеясь, что суд во всем разберется, признает его невиновность и этот кошмар наконец-то закончится.

26 августа 2010 года Военный суд вынес обвинительный приговор в отношении десяти офицеров и двух генералов Министерства обороны Узбекистана. Три офицера и один генерал были признаны виновными по статье 157 ("Измена Родине") и приговорены к длительным срокам лишения свободы – от 13 до 15 лет. Осенью того же года апелляционная инстанция оставила приговор в силе.

… Почему я решил написать о судьбе полковника только сейчас? В первую очередь, потому, что доподлинно знаю о невиновности офицера, под личным командованием которого две роты курсантов Чирчикского танкового училища отражали натиск боевиков, проникших в Баткенский район Кыргызстана, но стремившихся в Узбекистан, и командовал теми же ротами, противостоящими террористам, проникшим в горный район Ташкентской области. С автоматом в руках.

Знаю, что в Ферганской долине боевики предложили курсантам отдать русского офицера ("Он же кяфир, неверный"). Но те не отдали и не сдали. Не только потому, что остались верны воинской присяге, но и потому, что полковник, который по возрасту был значительно старше их отцов, лежал в окопной грязи рядом с подчиненными, не прячась за их спины. Историю, кстати, узнал не от него, он вообще никогда не упоминал о своем участии в тех событиях.

Во-вторых, до настоящего дня у меня еще теплилась надежда, что законность восторжествует, тем более, что в частных беседах люди в погонах, знакомые с материалами этого уголовного дела, признавали невиновность полковника Александра Мокеева. Сейчас этой надежды у меня нет.

И в-третьих. Для меня стало делом чести рассказать о трагической судьбе честного и верного присяге русского офицера армии Узбекистана именно 23 февраля – в День Советской армии. Той армии, в которой служил и я. Армии, где понятия Долг и Родина не были пустым звуком, что бы ни говорили позже.

Полковник Александр Мокеев, который и свои 62 года, скорее всего, встретит за колючей проволокой, мог уйти в отставку задолго до своего ареста. Но не ушел - каждый новый министр обороны Узбекистана лично просил его остаться ("Некому работать, Александр Михайлович"). И он оставался, несмотря на смешную по нынешним меркам зарплату и безо всякой надежды получить генеральское звание. Бессребренник, живший в Чирчике, в квартире, где последние 25 лет лет нет ни горячей воды, ни отопления. По моему твердому убеждению, он относится к той категории офицеров, на которых держится армия. "Дальней славы не имел, но ближней обижен не был" - это про таких, как Мокеев. Именно он инициировал так называемую обваловку (нанесение мощного земляного покрытия) артиллерийских складов и распатронирование артиллерийских снарядов (порох отдельно, болванки отдельно), хранившихся здесь после вывода советских войск из Афганистана. Если бы не было сделано ни того ни другого, взрывы на складе боеприпасов в Кагане (Бухарская область), произошедшие 10 июли 2008 года, оставили бы от этого населенного пункта груду битого кирпича и тысячи трупов. А так – по минимуму. Четверо погибших и сохраненный город.

О чем более всего сожалеет сегодня, лишенный воинского звания и ордена "Дустлик" Александр Мокеев? О том, что в период следствия проявил слабость, не выдержал пыток, унижений и угроз, подписал все, что от него требовали и тем самым предопределил приговор ("Лучше бы меня там забили насмерть"). Напрасно он себя корит. В тех условиях признательные показания дал бы любой.

- Он же признал свою вину, - сказал мне как-то офицер, имеющий отношение к ведомству, проводившему следствие.

- А вы бы не признали? – спросил я, предполагая его осведомленность о методах следствия в родной конторе.

Он на секунду задумался, но ответил честно.

- Признал бы…

Сергей Ежков

P. S.
Для того, чтобы читателю было понятно, почему из всей группы осужденных в августе 2010 года, я рассказал только об одном человеке. Не стану лукавить, Александр Михайлович Мокеев – мой сват, отец жены моего сына. Он действительно из той когорты офицеров, на которых, как сказано выше, держатся армии всех без исключения государств. "За царя и Отечество" - о них. Если бы у меня было хоть малейшее сомнение в этом, материал просто не появился.

И последнее. 20 января 2016 года Александр Мокеев, осужденный по статье 157 Уголовного кодекса и приговоренный к 15-ти годам лишения свободы, написал третье по счету письмо на имя президента Узбекистана и Верховного главнокомандующего Ислама Каримова. Наверное, это его последняя надежда на восстановление справедливости, а президент - единственный человек во власти, который его не разочаровал. Если честно - и меня тоже.

23.02.17

------------------------------------------------------

Свои погоны ближе к телу

14 января в Узбекистане будут отмечать День защитников Родины. В канун праздника мы решили рассказать о незавидной участи офицера, благодаря профессиональной подготовке, опыту и инициативе которого в июле 2008 года не взлетел на воздух райцентр Каган, расположенный всего в нескольких километрах от древней Бухары. Это – полковник Александр Мокеев, в тот период возглавлявший Главное управление вооружений Министерства обороны Узбекистана, а 26 августа 2010 года признанный виновным по статье 157 Уголовного кодекса (измена государству) и приговоренный военным судом к 15-ти годам лишения свободы. Так Родина отблагодарила своего защитника, отдавшего армии 38 лет и почти половину из них – армии суверенного Узбекистана.

Карьера потомственного офицера (отец – военный летчик), выпускника Ташкентского военного танкового командного училища (ТВТКУ) Александра Мокеева складывалась более чем успешно. Проходя службу в составе Группы советских войск в Германии (ГСВГ), уже в 32 года он стал командиром танкового полка, получив воинское звание "полковник". В 1992 году, на момент завершения вывода войск, у него было два варианта – принять предложение Москвы и продолжить службу в Академии бронетанковых войск имени Малиновского или вернуться в родной, но уже независимый Узбекистан. Выбрал второй, полагая, что будет полезен армии этой страны, в связи с распадом СССР испытывающей острую нехватку квалифицированных офицеров.

Через два месяца после возвращения из Германии полковник Алеександр Мокеев был назначен исполняющим обязанности начальника танкового училища. Запомнился образцовым порядком и дисциплиной, ставшими неотъемлемой частью повседневной жизни училища и службы курсантов. При содействии тогдашнего министра обороны – интеллигента, ученого-физика Кадыра Гулямова - в училище были разработаны и внедрены в процесс обучения уникальные, не имевшие аналогов на всем постсоветском пространстве, тренажеры для подготовки механиков-водителей и командиров танковых подразделений. В 2005 году 51-летнего, но все еще полковника, буквально уговорили ("Некому работать, Александр Михайлович") возглавить Главное управление вооружений Министерства обороны. Именно он, знакомясь с состоянием хранения снарядов на складах, большая часть которых не была оборудована в соответствии с нормативами инженерного строительства подобных объектов, инициировал так называемую "обваловку". То есть, покрытие мест хранения боеприпасов мощным слоем земли, чтобы исключить масштабные разрушения в случае пожара или иных обстоятельств, способных спровоцировать детонацию снарядов. И эта работа была сделана.

Он же инициировал и успел частично провести так называемое "распатронирование" снарядов, хранящихся на складах, в лучшем случае с "афганской" войны, в худшем – с пятидесятых годов прошлого столетия. В идеале для подобной операции подходило специальное импортное оборудование для утилизации снарядов, и это понимали все министры обороны страны. Нужна была валюта. Однако в валюте президент Узбекистана министерству отказал. В результате пришлось отделять порох от гильз чуть ли не вручную. Но отделили, сколько успели. Потому и взрыв, произошедший на ракетно-артиллерийских складах в Кагане 10 июля 2008 года, нанес минимальный ущерб – незначительные разрушения близлежащих домов и трое погибших, из которые двое – пожарные, прибывшие по вызову.

Через неделю в Бухару для ознакомления с ситуацией по ликвидации последствий взрывов прибыл президент Узбекистана, возложивший вину за происшедшее на Министерство обороны. Словно не ему еще в 1992 году предназначался рапорт первого военного министра суверенного Узбекистана о реальном состоянии складов, где черным по белому было написано об их сверхнормативной перегруженности. Словно не он годом ранее наложил резолюцию "Взорвать" на рапорт уже другого министра обороны, запросившего валюту на закупку оборудования для утилизации снарядов.

Осенью 2008 года, видимо, понимая, что из него могут сделать "стрелочника", Александр Михайлович Мокеев подал рапорт об отставке и вышел на пенсию. В том же воинском звании, которое получил почти четверть века назад, в котором 16 лет назад начинал службу в Вооруженных силах Республики Узбекистан.

В своих предположениях полковник, кстати, не ошибся, сделать из него "стрелочника" осенью действительно попытались. Не привлекли лишь потому, что на тот момент посчитались с фактами.

За ним пришли позже - 26 февраля 2010 года. Два жизнерадостных чекиста. С ордерами на обыск и на арест. Из имущества забрали компьютер внучки и 1205 долларов США, оставшиеся от покупки автомобиля Lada после продажи квартиры умершей матери полковника. Кроме того, чекисты прихватили с собой бинокль Carl Zeiss, купленный Мокеевым в период службы в ГДР, и несмотря на квитанцию банка, вытащили из кошелька жены офицера 400 долларов, присланные младшей дочерью на содержание внучки.

Весной того же года полковнику было предъявлено обвинение в сотрудничестве со спецслужбами США. Доказательствами следствие себя не обременяло. Признания выбивали либо ногами, либо шантажом. Мы писали об этом год назад в материале "Судьба офицера", кому не безразлично, может зайти по ссылке. Суд прошел быстро и прогнозируемо. Несмотря на очевидную фальсификацию, несовпадение дат, имен и мест действия, Александр Мокеев был признан виновным по всем эпизодам и осужден на 15 лет лишения свободы. Амнистии полковника не коснулись. Накануне каждой ему, по устоявшейся еще с советских времен схеме, делали два нарушения режима, что исключает сокращение срока наказания или досрочное освобождение. Кому-то в погонах очень не хотелось и не хочется по сей день, чтобы полковник вышел на свободу. Свои погоны ближе к телу.

Необходимо сказать, что офицер неоднократно письменно обращался к бывшему президенту Узбекистана с просьбой пересмотреть его уголовное дело в виду полного отсутствия вины. Письма почему-то перенаправляли в ГУИН МВД, откуда жене регулярно приходил ответ о невозможности освобождения от наказания в виду нарушения требования администрации со стороны осужденного. Реакции военной прокуратуры или СНБ не было вообще. Последний раз жена и дети полковника обращались в виртуальную приемную премьер-министра Шавката Мирзиеева, видимо, надеясь, что времена изменились. Не изменились. Результат был тот же – отвечало ГУИН.

На недавнем свидании с женой Александр Михайлович, потерявший в колонии все зубы, с четырьмя межпозвоночными грыжами, доставшимися в наследство от службы, худой и изможденный, с грустью сказал: "Все забыли обо мне". И назвал фамилии двух генералов, с которыми работал плечом к плечу. Один был секретарем Совета национальной безопасности, другой - министром обороны. По большому счету они его не забыли - они его предали. Оба были прекрасно осведомлены о фальсификации обвинительного заключения и невиновности полковника, оба сегодня на иных должностях, но по-прежнему при погонах. Но ни тот, ни другой пальцем не пошевелили для восстановления справедливости. Ни в период следствия и суда. Ни позже. И это при том, что по отзывам со стороны, степень личной порядочности каждого из них существенно выше среднестатистического показателя.

Неужто лишь потому, что свои погоны ближе к телу? Если да, грош цена таким генералам.

Сергей Ежков

P.S.

Александру Мокееву неоднократно предлагали написать прошение о помиловании на имя главы государства. Столь же неоднократно он отказывался от этого предложения. "Я на суде доказал, что не виновен, а сейчас должен признать вину? Лучше сгнить здесь".

К слову, так считает не только полковник. По имеющейся у меня информации, категорически отказывается писать прошение о помиловании и генерал, проходивший по тому же делу и осужденный по той же статье Уголовного кодекса на 15 лет лишения свободы.

Согласились бы они на помилование, исходи инициатива от президента? Думаю, да, поскольку оба далеко не молоды и понимают, что у каждого человека - только одна жизнь и другой не будет. Но просить о помиловании, будучи уверенным в своей невиновности, им претит. Обоим. Почему? Думаю, потому, что для них погоны – эквивалент офицерской чести.

14.01.17