Досым Сатпаев: Не утонет ли Казахстан в китайской "дипломатии воды"?

ДОСЫМ САТПАЕВ

Вместо того чтобы пускать золотую пыль в глаза иностранцам, следует задуматься о повышении доверия к властям в глазах собственных граждан

Довольно символично, что на открытии EXPO-2017 президент Казахстана сидел между руководителями Китая и России, двух соседних государств с большими амбициями. Отличие лишь в том, что Пекин пока еще делает акцент на "мягкую силу", а Москва больше предпочитает "дипломатию канонерок".

Гуманитарные инвестиции

Вся минувшая неделя прошла в Казахстане под знаком Китая. По итогам встречи Нурсултана НАЗАРБАЕВА и СИ Цзиньпина было подписано 12 соглашений, плюс еще более 20 соглашений на сумму $8 млрд в ходе четвертого заседания Казахстанско-китайского делового совета.

Но если экономические соглашения между двумя государствами подписываются с определенной регулярностью, в этот раз обращает на себя внимание то, что серьезный акцент был сделан также на культурно-гуманитарном, а также информационном сотрудничестве Казахстана и Китая, будь то соглашение в области совместного кинопроизводства или меморандум о медийном взаимодействии двух стран.

Кстати, еще в 2009 году Пекин объявил о планах выделить около $6,6 млрд на расширение трансляции китайских СМИ на иностранных языках. И это не удивительно, ведь по мере увеличения глобальной активности Китая у Пекина возникла потребность увеличить финансовые вложения, технические и человеческие ресурсы на улучшение своего внешнеполитического имиджа в разных странах мира.

С запуском проекта "Экономический пояс Шелкового пути" (ЭПШП) у Китая появились дополнительные поводы для увеличения "гуманитарных инвестиций" в этом направлении.

В одних случаях это делается для того, чтобы снизить уже существующие антикитайские настроения в тех или иных государствах. В других - это работа на опережение, чтобы синофобия не возникла в будущем. Тем более что, как показали прошлогодние "земельные митинги" в Казахстане, такие настроения уже присутствуют в стране, которую Пекин рассматривает важным элементом в реализации ЭПШП.

С одной стороны, этот проект предполагает создание трех транспортных коридоров: северного, центрального и южного, по которым видно, что Китай не собирается складывать все транзитные "яйца" в одну корзину и Казахстан - лишь один из пазлов в этой мозаике. С другой стороны, КНР также хорошо понимает, что без Казахстана реализация китайской транспортно-инфраструктурной программы с ориентацией на западные рынки, конечно, возможна, но будет экономически менее целесообразной.

От "панда-дипломатии" - к "мягкой силе"

Раньше в Китае была популярна "панда-дипломатия", как один из инструментов публичной дипломатии для установления партнерских связей с другими странами, когда в качестве дружеского жеста иностранным государствам дарился бамбуковый медведь – панда. Да и сейчас Пекин хочет, чтобы соседи воспринимали сам Китай не в роли дракона, а, скорее, как мирную панду, поедающую бамбук на берегу спокойной реки, делая серьезную ставку на экспорт многочисленных культурных, образовательных, медийных и прочих проектов. Своего рода – "дипломатия воды".

В принципе, это согласуется с тезисом древнекитайского философа ЛОА-ЦЗЫ, который как-то сказал: "В мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет".

Спустя тысячелетия итальянский философ Антонио ГРАМШИ выдвинул концепцию "культурно-идеологической гегемонии", которая чуть позже стала одним из признаков любой сверхдержавы.

И только в начале 1990-х американский политолог Джозеф НАЯ назвал эту политику soft power ("мягкая сила"), которая, по его мнению, нужна для того, чтобы достичь тех или иных целей в международной политике не путем принуждения, а с помощью убеждения и повышения привлекательности в глазах других внешних игроков.

"Экономический пояс Шелкового пути" и "План Маршалла"

В принципе, здесь Китай не изобретает велосипед. После Второй мировой войны этим активно стали заниматься США, избавляясь от довоенного образа изоляциониста и привыкая к роли глобального игрока. С определенной натяжкой, но неким аналогом нынешнего китайского проекта "Экономический пояс Шелкового пути" в тот период был известный американский "План Маршалла", в рамках которого в качестве субсидий и займов американцы с 1948 по 1951 год потратили около $13 млрд не только для экономического восстановления Западной Европы, но также и для формирования благоприятного имиджа США в глазах европейцев.

И параллельно это также делалось через разные механизмы: образовательные, культурные, кинематографические, медийные и т. п., которые с таким же успехом стали использоваться позже уже на постсоветском пространстве после развала Союза. Поэтому шутка о том, что для повышения привлекательности США Голливуд, джинсы и кола сделали больше, чем госдеп, все-таки ближе к реальности, чем к юмору.

Хотя чуть позже эти образы сыграли роль бумеранга, который больно ударил по самим Штатам. Ведь чрезмерное культурно-идеологическое и медийное доминирование США в других регионах земного шара вкупе с активной военно-политической деятельностью стали восприниматься как признаки вестернизации, которая угрожает локальной самоидентификации.

В результате это породило волну антиамериканского радикализма.

Кстати, после Второй мировой войны у другого государства тоже возникли серьезные проблемы с имиджем. Речь идет о Германии, которой понадобились десятилетия упорной работы и услуги многочисленных PR-контор, чтобы в 2010 году, согласно данным ежегодного социологического опроса BBC, в котором приняли участие 30 тысяч респондентов из 28 стран, ФРГ признали самой позитивной страной в мире. В 2016 году в рейтинге лучших стран мира, составленным USNews.com, первое место также заняла Германия.

Купец, священник, солдат

Понятно, что восстановление экономик европейских государств после разрушительной войны - это не то же самое, что сейчас делает Китай со странами Центральной Азии в рамках ЭПШП. Но работа над имиджем тогда и сейчас для игроков с глобальными амбициями становится важным элементом закрепления своих геополитических и геоэкономических позиций. Разница лишь в том, что, если перефразировать одну поговорку, в одних случаях сначала приходит священник, следом за ним купец, а потом солдат.

В других случаях, наоборот, сначала появляется солдат, потом священник и лишь затем купец. Что касается Китая, то его политика "мягкой силы" чаще всего начинается с купца, с экономического измерения своего имиджа, с лейбла Made in China.

Но лишь недавно в Пекине стали задумываться над "священником", который взял бы на себя роль продвижения интересов Китая через образовательные, гуманитарно-культурные, а также информационные каналы.

Например, с 2002 года КНР начала активно создавать за рубежом центры по продвижению китайского языка и китайской культуры, которые в 2004 году получили название "институты Конфуция". В 2004 году IV пленум ЦК КПК 16-го созыва призвал: "Укреплять комплексную силу культуры Китая. Продвигать китайскую культуру, еще лучше выходить в мир, повышать ее международное влияние".

Летние олимпийские игры 2008 года или EXPO в Шанхае в 2010-м также укладывались в политику улучшения имиджа страны на международной сцене. Но насколько эффективно реализуется эта политическая установка, пока трудно сказать.

Например, если взглянуть на данные соцопроса BBC, то в 2005 году роль Китая в мировой политике назвали положительной 49% опрошенных, а в 2009 и 2010 годах лишь 34%. В свою очередь, в глобальном рейтинге миролюбия (Global Peace Index), составленном Лондонским институтом экономики и мира, в прошлом году Китай занял 120 место среди 160 стран, хотя в 2014-м находился на 110 месте. В 2017 году страна чуть улучшила свои позиции в этом рейтинге, переместившись на 116 строчку. Для сравнения: Казахстан в Global Peace Index занял 72 место, скорее всего, из-за своей многовекторной внешней политики, а также роли модератора при разрешении конфликтных ситуаций.

Золотая пыль в глаза

Интересно то, что наша страна, при гораздо меньших ресурсах, чем у Китая, тоже тратит немаленькие деньги на улучшение своего внешнеполитического имиджа. Хотя в наших условиях высокой персонификации власти трудно провести четкую линию между работой над имиджем страны и главы государства. К тому же эти расходы идут по нескольким направлениям. Часть идет по линии МИД РК. Кстати, скоро исполнится ровно десять лет, как в составе нашего форин-офиса был создан специальный департамент международной информации, который должен заниматься формированием имиджа страны за рубежом. И если в 2006 году на имиджевую программу Казахстана выделили около $3 млн, то, например, в 2010-м уже $10 млн, а в 2015-м - $15,4 млн. То есть явно виден тренд на увеличение бюджета по программе "Обеспечение реализации информационно-имиджевой политики РК".

Другие расходы на имиджевую работу идут не прямо, а косвенно, через различные государственные и квазигосударственные структуры, которые также заняты созданием благоприятного имиджа страны, в частности в глазах иностранных инвесторов. Их последнее время активно зазывают разные структуры, начиная от ФНБ "Самрук-Казына" (в рамках второй волны приватизации государственных активов) и заканчивая Международным финансовым центром "Астана".

Хотя все это не идет, конечно, ни в какое сравнение с теми расходами, которые страна несла и несет при реализации таких дорогостоящих имиджевых проектов, как Азиада, Универсиада или EXPO, отношение к которым внутри страны было далеко не однозначным. Ведь многие считают, что вместо того, чтобы пускать золотую пыль в глаза иностранцам, пытаясь завоевать их доверие, лучше следует задуматься о повышении доверия к власти в глазах собственных граждан.