Китай – ЕАЭС: коррекция дисбалансов

Экономические отношения России и ЕАЭС с одной стороны и Китая с другой в последние годы приобрели стратегический характер - поворот Евразии на Восток пусть и запоздал на несколько десятилетий (в мировом хозяйстве этот поворот наблюдался с 80-х прошлого века), тем менее находит свое отражение в географии структуры торговли и инвестиционных связей. Доля Китая в торговле Российской Федерации за последние 3?4 года заметно возросла, при этом Китай потеснил ряд европейских стран в числе основных торговых партнеров России, став безоговорочным лидером по объемам товарооборота.

Однако, несмотря на казалось бы благоприятную статистику в экономических отношениях Китая и ряда стран ЕАЭС, в том числе России, сохраняется ряд дисбалансов, основным из которых является доминирование роста торгового взаимодействия по сравнению с темпами наращивания инвестиционного сотрудничества. Так, до недавнего времени подавляющая часть прямых инвестиций Китая в страны ЕАЭС направлялась в Казахстан, в то время как инвестиционное взаимодействие с РФ развивалось менее динамично. Помимо этого можно отметить, что в значительной степени инвестиции Китая в страны ЕАЭС, прежде всего в Казахстан, направлялись в сырьевой сектор, в условиях, когда основная потребность стран ЕАЭС в привлечении инвестиций, в основном, сконцентрирована в области развития обрабатывающей промышленности и высоких технологий.

Отчасти для исправления такого рода дисбалансов были инициированы переговоры между ЕЭК и Китаем по заключению непреференциального торгового соглашения. Данное соглашение, по которому переговоры были запущены в 2015 году, не предполагает сокращения импортных пошлин и ориентируется на снижение нетарифных барьеров в торговле, а также на интенсификацию инвестиционного взаимодействия. Во многом именно это соглашение должно определить вектор инвестиционного взаимодействия в среднесрочной перспективе между Китаем и ЕАЭС, в том числе за счет сопряжения ЕАЭС и Экономического Пояса Шелкового Пути (ЭПШП).

Несмотря на рост потоков прямых инвестиций из Китая в страны ЕАЭС с 2016 года (следует учитывать также, что данный рост происходит в условиях эффекта "низкой базы") пока рано говорить о радикальном улучшении ситуации, как и возможной эффективности самого непреференциального торгового соглашения. В вопросах инвестиций Китай не менее ревностно будет стоять на страже собственных интересов, чем в вопросах торговли. Об этом свидетельствует и китайская экономическая дипломатия в процессе реализации Экономического Пояса Шелкового Пути (ЭПШП) и в выстраивании двустороннего инвестиционного взаимодействия со среднеазиатскими странами.

В этих условиях странам ЕАЭС необходима стратегия, которая бы устанавливала в экономических отношениях с Китаем понятные правила игры, которые бы отвечали национальным интересам стран ЕАЭС с одной стороны и повышали стимулы Китая к инвестиционному взаимодействию с другой. В этом отношении нашей экономической дипломатии очень бы пригодились элементы обусловленности по отношению к иностранным инвестициям в целом и китайским в частности, в том числе условия, связанные с уровнем экологичности производства, уровнем технологий, которые передаются российским компаниям в процессе реализации проектов, секторальной приоритизацией прямых инвестиций, использованием рабочей силы и оборудования из стран ЕАЭС.

Одновременно для усиления стимулов Китая по укреплению инвестиционного взаимодействия помимо элементов обусловленности целесообразно разработать стратегию совместной работы с китайскими партнерами в рамках интеграционных проектов как Китая, так и ЕАЭС. Помимо ключевой оси ЕАЭС-ЭПШП необходимо также оценить возможности совместных инициатив в рамках БРИСКС - здесь для РФ и ЕАЭС может быть выгодным поддержать китайскую инициативу БРИКС+ если ее формат будет соответствовать укреплению позиций ЕАЭС в развитии региональных интеграционных группировок в мировой экономике. Можно также изучить перспективы взаимодействия институтов развития (в том числе ЕАБР и Китайского банка развития) в подготовке и со-финансировании совместных проектов.

Отрадно отметить, что отчасти данные приоритеты начинают находить свое отражение в переговорном процессе по соглашению с Китаем - так в ходе обсуждения сотрудничества ЕАЭС и Китая в 2017 году появились два новых направления - сотрудничество в области экологической безопасности и активизация совместной работы со странами, которые планируют заключить преференциальное соглашение с ЕАЭС. В конечном счете, отставание и дисбалансы в инвестиционных отношениях с Китаем отчасти отражают неопределенность наших собственных приоритетов во внешнеэкономической сфере, и чем более ясно и четко эти приоритеты будут сформулированы, тем большей будет и отдача от отношений с таким гиперпрагматичным партнером как Китай.

Ярослав Лисоволик
Главный экономист ЕАБР, программный директор клуба Валдай о торгово-экономических отношениях РФ и КНР