Данияр Ашимбаев:"Складывается такое ощущение, что глубинный контент остался где-то на втором плане. Чрезмерное, я бы даже сказал пафосное, значение, как в экономике, так и в политике и идеологии, сегодня придается каким-то нюансам, которые самостоятельной роли, по сути, не играют"

Продолжение интервью с известным казахстанским политологом, редактором биографической энциклопедии "Кто есть кто в Казахстане" Данияром Ашимбаевым о прогнозах на осенний политический сезон.

Ожидается новый раунд "войн силовиков"?
- Итак, перестановки в правительстве были ожидаемыми и даже в какой-то степени рутинными, в какой же сфере происходит сегодня самое интересное?
- Эпицентр важных событий сейчас находится в силовом блоке. Напомню, что за последние год-два Комитет национальной безопасности существенно расширил круг своих полномочий. Новые полномочия получила и Генеральная прокуратура, в связи с чем мы наблюдаем, как в этом ведомстве происходят неожиданные кадровые перестановки. Так, в середине июля на пост первого заместителя генпрокурора был назначен генерал-майор национальной безопасности Гизат Нурдаулетов, еще одним заместителем генерального прокуратора стал генерал-майор финансовой полиции Андрей Лукин, в последнее время работавший заместителем акима города Астана. На прошлой неделе произошли изменения в корпусе областных прокуроров, благодаря чему на высокие посты были выдвинуты интересные люди.
Многие ожидают конфликта интересов и противостояния различных силовых структур по поводу своих новых полномочий. Высока вероятность того, что такой линией разлома может стать передел влияния между КНБ и Национальным бюро по противодействию коррупции (финансовой полицией). В связи с этим примечательно, что финпол в последнее время несколько снизил активность, тогда как весной и в начале лета громкие аресты, инициируемые этим ведомством, гремели едва ли не еженедельно.
Обращает внимание тот факт, что в суд было истребовано дело Бигельды Габдуллина, которое, мягко говоря, не красит политический имидж страны, особенно учитывая, что, несмотря на все вопросы к следствию, так и остался в заключении председатель Союза журналистов Сейтказы Матаев. Видимо, в этих вопросах политические соображения отошли на второй или даже третий план, поскольку ни Матаева, ни Габдуллина к оппозиционным журналистам отнести нельзя. К независимым – да, но никак не к оппозиционным.
В целом же ситуация на казахстанском политическом поле вырисовывается следующая: правила игры не меняются, но со стороны ряда ключевых игроков мы наблюдаем снижение публичной активности и одновременно усиление теневых маневров. Допустим, в сфере перераспределения полномочий, оценить которые невооруженным взглядом достаточно сложно, или продвижения своих людей на те или иные посты, или концентрации ресурсов.
- С чем может быть связана такая противоречивая кадровая политика в Генеральной прокуратуре?
- Если рассматривать ситуацию не с юридической точки зрения, а с аппаратно-политической, то это связано с ожиданием упомянутого мною выше противостояния между КНБ и финполом, а также вероятных конфликтов вокруг Министерства внутренних дел. В этой ситуации не исключено, что Генеральная прокуратура как орган надзирающий за деятельностью всех правоохранительных органов – прокуроры, как известно, являются председателями координационных советов силовых органов и в центре, и на местах – пошла по пути подбора кадров, которые бы могли стабилизировать ситуацию и выступить медиаторами потенциальных конфликтов.
Из нынешних заместителей генерального прокурора Ерлик Кененбаев работал в Администрации президента и в МВД. Андрей Лукин – в финансовой полиции. Гизат Нурдаулетов – в Комитете национальной безопасности. Сам Жакип Асанов работал в Минюсте и был депутатом Мажилиса. То есть сегодня в Генпрокуратура работают представители практически всех силовых структур.
Таким образом, в главном надзорном органе сегодня собрались люди из разных команд, даже из разных элитных групп. Возможно, в этом мы наблюдаем попытку смягчить возможные конфликты и стабилизировать ситуацию. Иными словами, Генеральную прокуратуру стремятся назначить коалиционными надзирателем над всеми силовиками.

Позитивных ожиданий в отношении экономики нет
- Нынешняя осень примечательна еще и тем, что завершается крупнейший казахстанский имиджевый проект последних нескольких лет – всемирная выставка ЭКСПО. В связи с этим высказываются опасения, что в послевыставочный период возможна и девальвация тенге, и усугубление экономического кризиса. Согласились бы вы с такими прогнозами?
- Несмотря на показной оптимизм Национального банка РК, курс тенге остается под серьезным вопросом. Чтобы там не говорилось, есть сомнения в компетентности и способности финансового регулятора проводить самостоятельную финансовую политику.
Сегодня происходят большие изменения в финансовой сфере, самое заметное из которых – процесс концентрации капитала. Помимо широко известной сделки о приобретении Народным банком Казкома, речь идет о слиянии еще ряда финансовых организаций: Цеснабанка и Банка ЦентрКредит, RBK и Qazaq Banki, Tengri Bank и Capital Bank. Наконец, ходят разговоры об объединении АТФБанка и Forte bank. А поскольку в нашей системе банки являются одним из маркеров важных политических и экономических процессов, то такого рода маневры представляют значительную пищу для анализа.
Правительство и Нацбанк выделили достаточно значительные капиталы для стабилизации банковской системы, которая в Казахстане традиционно имеет очень привилегированные права – о ней заботятся куда больше, чем о малоимущих и социально незащищенных слоях населения. Безусловно, банковская система имеет большое значение для политической элиты страны – это и ее ширма, и финансовая опора.
Очевидно, что нынешняя экономическая ситуация не демонстрирует тенденций к улучшению. Все ждут – как я понимаю, это базовая стратегия правительства – что цены на нефть все-таки вырастут. Но такие прогнозы сегодня не дают даже самые оптимистичные структуры и специалисты. Бюджетные поступления сокращаются – параллельно с этим снижается покупательская способность населения, что видно по заметно оскудевшему ассортименту в магазинах. В целом то, что творится у нас в экономике, наводит на не самые радужные мысли.
Евразийский интеграционный проект работает довольно успешно, обеспечивая определенный переток капиталов, трудовых ресурсов и товаров. Однако поскольку все экономики стран-членов ЕАЭС находятся в достаточно трудных условиях, существует глобальный вопрос финансовой устойчивости в рамках интеграционного объединения. Причем в не самом лучшем состоянии находится и западная экономика, и темпы роста китайской экономики, которая является одним из потребителей казахстанского экспорта, сильно замедляются, и отток капиталов продолжается. Так что надежды на большой рост пока не оправдываются.
Отмечу также заметно выросший разрыв между курсами тенге и рубля, не в пользу тенге – курс российской валюты составил 5,7 тенге. Хотя у нас долго говорили, оправдывая девальвацию, о якобы историческом соотношении рубля и тенге один к пяти. Так что даже взаимной поддержки курса у нас нет.
Таким образом, учитывая наличие девальвационных ожиданий и чрезмерную инициативность Нацбанка по их опровержению, можно предположить, что некие негативные сценарии у нас все-таки ожидаются, либо в виде девальвации тенге, либо в виде секвестирования бюджета. Очевидно одно – на данный момент позитивных ожидания в отношении казахстанской экономики нет даже у тех, кто по долгу службы их озвучивает.

Преемственность власти: все ждут хотя бы намека
- Одним из акцентов публичной политики последнего времени стал идеологический блок и программа модернизации общественного сознания "Рухани жаңғыру". Как вы считаете, следует ли ожидать нынешней осенью каких-то значительных прорывов в этой сфере?
- В идеологическом блоке сегодня мы наблюдаем определенные метания. Поначалу прежние идеологемы такие, как Мәңгілік Ел и Общество всеобщего труда, были на какое-то время забыты, вместо них на повестку была выдвинута программа модернизации общественного сознания "Рухани жаңғыру", что вызвало в определенных кругах подъем энтузиазма, а в других – мягко говоря, скепсис.
Тем не менее, в последнее буквально время в идеологический оборот вновь вернулся и концепт Мәңгілік Ел, и Патриотический акт. В то же время разговоры о переходе казахского алфавита на латиницу несколько отошли на второй план. При этом правительство вспомнило про национальный план "100 конкретных шагов", начало проводить брифинги на эту тему.
Возникает вопрос: либо идеологемы, разработанные прежними кураторами идеологической сферы, начали наполняться новыми смыслами, либо в качестве новых стали "выдумать" хорошо забытые старые. Параллельно с этим правительство разработало очередную инвестиционную стратегию, утвердив список стран, откуда будут привлекаться инвестиции, что, честно говоря, также трудно воспринимать всерьез.
Складывается такое ощущение, что глубинный контент остался где-то на втором плане. Чрезмерное, я бы даже сказал пафосное, значение, как в экономике, так и в политике и идеологии, сегодня придается каким-то нюансам, которые самостоятельной роли, по сути, не играют. Но на выработку более серьезных программ пока, видимо, ни сил, ни желания ни у кого нет.
Поэтому осень, конечно, будет интересная и веселая, но, скажем так, не совсем осмысленная. Сейчас у нас очень любят выдавать тактические шаги за стратегические и подменять лозунгами конкретные программы. Но на самом деле все ожидают решения только одного стратегического вопроса – преемственности власти. Или хотя бы намека на него. Или понимания того, что этот вопрос будет естественным путем отложен на долгосрочную перспективу.

Жанар Тулиндинова, 6 сентября 17