Земфира ЕРЖАН

См. ранее - Языковой детектив-4, 3, 2, 1

Задавшись несколько лет назад вопросом о причине безграмотности текстов казахской рекламы, я прошла по многим исследовательским маршрутам: рассмотрела обширные контексты ситуации, оценила правдивость устоявшихся суждений о ней, проявила интерес к общим тенденциям, обратила внимание на детали и даже организовала вместе с единомышленниками общественный совет по улучшению качества рекламных копирайтов. В результате ответы на поставленные вопросы были найдены. Более того, оказалось, что проблема публичной безграмотности дает ключ к пониманию, "открывает доступ" к практически всем закономерностям современного языкового процесса.

Апгрейд языковой политики

Как уже отмечалось, отечественная языковая политика нуждается в дальнейшем совершенствовании, новых подходах, связанных с изменениями в языковой среде; осмыслением накопленного опыта, в том числе негативного.

Рассмотрим, как выдвинутые ранее положения для апгрейда языковой политики могут способствовать преодолению безграмотности в рекламных текстах. Проще говоря, какой должна быть языковая политика, чтобы окружающая нас среда стала наконец образцом казахской грамотности.

Представляется, что объективная оценка потерь, которые понес казахский язык в предыдущий исторический период, может стать основой для формирования более эффективных стратегий языковой политики.

Всем известно, что некорректная оценка стартовых возможностей препятствует решению поставленных задач.

Допустим, кто-то собрался в дорогу, собрал команду, взял с собой необходимые вещи. Но среди его друзей – раздор, и неизвестно, в каком состоянии находится их снаряжение. Можно ли гарантировать, что он беспрепятственно дойдет до намеченной цели? Скорее всего, одни из окружения постоянно будут вести разговоры о том, что нужно вернуться обратно, а другие и вовсе проложат новый маршрут и уйдут искать свое счастье в направлении туманного острова. Не исключено, что на третьих эти примеры будут оказывать расхолаживающее влияние. И кто-то из них решит остановиться на полпути. А снаряжение? Быть может, стоило проверить и протестировать его перед дорогой? Нет ли в нем проблем, которые могут впоследствии затруднить движение?

Применительно к нашей ситуации эта поучительная история указывает на то, что успешность продвижения языковой политики зависит от множества факторов.

Кто в нашей команде?

Предлагаю разобраться для начала с нашей "командой": какие причины и условия следует иметь в виду, чтобы добиться желаемых результатов.

Национальный нигилизм vs историческая объективность. Национальный нигилизм выступает одним из главных препятствий развития государственного языка в нашей стране. Для того чтобы противостоять ему, необходимо актуализировать объективные причины его происхождения. А они напрямую связаны с явлением посттравматического синдрома, проистекают из фобий, присущих когда-то колонизованным народам. Это наглядно подтверждает и содержание идейного арсенала наших нигилистов. Он, как правило, невелик и пользуется легендами, поощряющими социальный инфантилизм. (К примеру: "заставляя меня говорить на родном языке (государственном языке страны моего проживания), вы ущемляете мои гражданские права" и т. п.).

Технократические установки vs приоритет гуманитарного знания. Только низким уровнем развития гуманитарных наук в стране, а также наследием колониальной ангажированности можно объяснить чрезвычайную популярность у нас высказывания о том, что де "мы знаем свою культуру и язык, но мы их не практикуем". Почему это стало возможным в то самое время, когда элита мирового сообщества принимает декларации о культурном многообразии и защищает права всех культур, больших и малых? Чтобы не отвечать традиционным для наших широт "потому что потому", необходимо активно заниматься просвещением, доказывать и отстаивать роль гуманитарного знания и культуры как главных гарантов состоятельности любого общества.

Недостаток ресурсов. Современникам сложно быть объективными при оценке текущих событий. Вот и я, к примеру, много пишу о проблемах, с которыми связываю недостатки отечественной языковой политики. Но при этом я всегда отдаю должное масштабу проделанной работы. И призываю тех, кто лишь со стороны наблюдает, как идет строительство нового языкового пространства, понять одну простую вещь, которую мы обычно упускаем из виду. Наши соотечественники, занятые в сфере развития государственного языка, до сих пор работают в условиях жесткой ограниченности "трудовых" ресурсов, поскольку часть населения по-прежнему предпочитает пользоваться другими языками, устранившись от всего, что касается государственного языка. Сохранение казахского языка напрямую зависит от качественного и количественного роста казахскоязычной части общества.

Ограничивающие условия среды. При отсутствии в стране стабильной заинтересованности в качественном развитии казахского языка у некоторых представителей данной страны тоже может возникать соблазн "плыть по течению". Приведу в связи с этим встречающееся порой мнение о безграмотности отечественной рекламы: "Ну что в том, что она написана с ошибками? На это обычно не обращают внимание…". Судя по тому, что все предпринимавшиеся попытки исправить рекламную безграмотность провалились, такое мнение объективно отражает существующее положение вещей.

Наиболее эффективным методом восстановления языкового пространства в этих условиях видится внедрение общенационального проекта по изучению казахского языка, основанного на текстах национального эпоса.

Что со снаряжением?

Продолжим. К необходимому в дороге "снаряжению" я отношу состояние современного казахского языка и степень внимания властей к развитию казахской лингвистики.

Безграмотность современной рекламы является (помимо безалаберности и безответственности лиц, имеющих отношение к ее появлению) показателем (и действенным проводником) активных процессов креолизации современного казахского языка.

При контактах разных языков их взаимное влияние друг на друга является процессом закономерным, неизбежным. Вместе с тем в условиях неконтролируемой стихийной интерференции один из них может постепенно превратиться в лингвистическую кальку доминирующего языка, утратив собственную специфику. Эти тревожные тенденции мы и наблюдаем сегодня.

Примеры интерференции встречаются в произведениях казахских авторов начала ХХ века. В 30-х годах этой темой занимался выдающийся казахский лингвист Кудайберген Жубанов.

Поскольку в наши дни приходится говорить уже о масштабной креолизации казахского языка, то государству следовало бы продумать систему мер, способных противостоять ей, учредить программы по проблемам лингвоэкологии.

Слишком много времени было потрачено на обслуживание универсального дежурного мифа "нағыз vs шала", который использовался всякий раз, когда необходимо было оправдать стагнацию в сфере развития современного казахского языка.

Эпос как эффективный метод восстановления языковых и культурных ресурсов

Подводя итоги, еще раз отметим, что все перечисленные факторы и условия могут быть объединены и систематизированы с целью придания языковой политике большей конструктивности. Для решения существующих сегодня в Казахстане проблем функционирования государственного языка необходимо хорошо представлять себе следующее.

Казахский язык в ХХ веке понес серьезные потери, которые состоят в значительном и кратном уменьшении числа его носителей; наделении его имиджем несовременного и бесперспективного языка; "запуске механизмов" лингвистической креолизации.

Для преодоления этих последствий необходимы историческое и культурное просвещение, объективное изложение тех фактов казахской истории, которые привели в настоящем к разделению народа по языковому принципу; всемерная поддержка казахской лингвистики, изучающей современные языковые процессы.

Наиболее эффективным методом восстановления языкового пространства в этих условиях видится внедрение общенационального проекта по изучению казахского языка, основанного на текстах национального эпоса. Он будет способствовать формированию и поддержке общих для народа Казахстана культурных и нравственных ценностей, а также станет надежным щитом, защищающим казахский язык от дальнейшей креолизации.

Конструктивность положения "о языковых потерях" видится мне в том, что он, с одной стороны, имеет консолидирующий потенциал для различных слоев казахстанского общества. С другой – способствует комплексному видению ситуации, включая в него собственно лингвистические проблемы современного казахского языка. Его основной месседж: то, что происходит сегодня с казахским языком, не является следствием действий отдельных лиц, групп и т. д. Это результат нашего общего коллективного отношения к своему языку.

Нас должны волновать сегодня реальные проблемы, связанные с функционированием казахского языка. И так слишком много времени было потрачено на обслуживание универсального дежурного мифа "нағыз vs шала", который использовался всякий раз, когда необходимо было оправдать стагнацию и прочие негативные явления в сфере развития современного казахского языка…

О перспективах реализации эпического проекта мы поговорим в следующий раз.

А пока рассмотрим несколько образцов алматинской наружной рекламы.

Переводы новых терминов необходимы для развития самого языка, они являются показателем его возможностей, раскрывают его потенциал.

А Вы? – Сіз ше?

Нынешняя реклама словно представляет собой руководство по созданию переводческих калек. Разберем романтический лайн Miss Dior "Ал Сіз махаббат үшін не нәрсеге дайынсыз? – А Вы на что готовы ради любви?". В казахском языке русскому "А Вы?" соответствует "Сіз ше?". Если речь идет о распространенном вопросительном предложении, то фокус внимания, обращенный к вопрошаемому (именно Вы, никто другой), можно передать посредством использования местоимения, которое обычно является избыточным. Как вариант предлагаю – "Махаббат үшін Cіз не істер едіңіз?".

Стилистика казахской части рекламного слогана Altel "Жылдам шексіздік сенің үйіңде – Скоростной безлимит у тебя дома" напоминает электронные переводы. Если "жылдам шексіздік" еще не утверждено терминологической комиссией, то можно было бы подумать и о других вариантах. Проще всего пойти по пути дублирования англо-русского "безлимит" – "бейлимит". Интереснее – поискать смысловые аналоги. Они не должны, на мой взгляд, быть связаны лишь с понятием "ограничение, которое не существует". Что такое "ограничение, которое не существует"? Это свобода. Есть, к примеру, казахское слово "бостан". Скоростной безлимит – шап бостан?

Я понимаю, что затрагиваю сейчас тему казахских "мокроступов". Но переводы новых терминов необходимы для развития самого языка, они являются показателем его возможностей, раскрывают его потенциал. Жаль, что сегодня приходится отказываться от ставших привычными "мұрағат", "мұражай". Да и не было в последнее десятилетие казахских слов, более популярных, чем "күйтабақ", "күйсандық", "қылтима"…

"Енді Интернет ұшады – Интернет теперь летает" от Beeline тоже представляет собой простейшую кальку. Стилистике казахского языка гораздо ближе лайн "Қанат біткен Интернет". "Ұшу" – глагол, который следует использовать с учетом и знанием контекста.