Референдум о независимости Иракского Курдистана, сулящий государственность одному из древнейших народов Ближнего и Среднего Востока, заставил международное сообщество снова закрыть глаза на Устав ООН. Выступая против голосования на севере Ирака, не только региональные, но и международные игроки апеллировали к тому, что в непростые времена, которые царят на Ближнем Востоке, эта многонациональная страна должна сохранять территориальную целостность. Так, в заявлении Белого дома США говорится, что кампания по самоопределению, инициированная иракскими курдами, с большой долей вероятности окажет негативное влияние на эффективность международной операции по борьбе с "Исламским государством" (ИГ, запрещено в РФ).

Трудно оценивать, как процесс отделения отразится на военной кампании по уничтожению территориального ядра "халифата". Она и так близка к логическому финалу. Но стоит заметить, что у позиции региональных и международных игроков, выступивших единым фронтом против курдской независимости, могут быть и другие, куда более простые мотивы. Действия по разделу Ирака несут риски для бизнеса как американских, так, вероятно, и российских энергетических компаний, развернувших работу на территории ближневосточной страны. К тому же США боятся, что в независимом Иракском Курдистане усилится влияние их главного противника – Ирана. Если же брать сплотившихся на этой почве суннитскую Турцию и шиитский Иран, то в первую очередь ими движет боязнь передела собственных границ: курды составляют не такую уж малую долю населения, проживающего в этих странах.

Впрочем, протесты Анкары, пребывавшей до недавнего времени в теплых отношениях с Эрбилем, иногда смотрятся комично. Президент Турецкой Республики Реджеп Тайип Эрдоган, объясняя тщетность попыток иракских курдов обрести самостоятельность, нередко оперировал в публичных выступлениях двоякими примерами. Так, выступая после голосования на севере Ирака, он заметил: "Независимость Косово признали 114 стран, но, к сожалению, Косово так и не стало частью мирового сообщества и переживает трудности. На что же тогда может рассчитывать Северный Ирак, который признает один только Израиль?" Сам того не желая, глава турецкого государства привел аналогию, которая на фоне событий в Иракском Курдистане указывает на двойственность внешнеполитической линии не только самой Турции (признала независимость Косово в 2008 году), но и других членов международного сообщества.

Одним из главных аргументов в пользу самостоятельности Косово было право народов на самоопределение, юридическая сила которого закреплена в ст. 1(2) и ст. 55 Устава ООН, а также в ст. 1 обоих пактов ООН о правах человека. То, что отделение этого региона не противоречило международному праву, было признано Международным судом в 2010 году. И принципом права на самоопределение пользовался не только Запад. К примеру, так Россия объяснила признание Абхазии и Южной Осетии в 2008 году. "Не у всех народов мира есть своя государственность, – писал в колонке для Financial Times Дмитрий Медведев, занимавший на тот момент пост президента. – Многие из них живут счастливо в границах, которые они делят с другими народами. Но некоторые нации считают невозможным жить под опекой других". Однако ни западные страны, ни Россия не вспомнили об этом правовом принципе, когда речь зашла о Курдистане.

Нередко аналитики указывают на то, что референдум 25 сентября был попыткой Эрбиля выторговать у Багдада дополнительные преференции. Так это или нет, но вопрос об образовании курдского государства все равно встанет после разгрома ИГ – если не на севере Ирака, то на севере Сирии. И тогда международному сообществу придется выбирать – выполнять международные нормы или продолжить их дискредитацию.