Разве "Нимфа" кисть дает?

На снимке: Кенсайское кладбище в Алматы.

Последний приют

Давно я хотел об этом заговорить, но что-то меня все время останавливало. Тема уж больно непростая. Болезненная.

А вот недавно хоронили одного хорошего человека, и я снова задумался…

Я про наши кладбища. А конкретно – про Кенсай. Давненько не приходилось там бывать. Вот – побывал. Походил там. И пока ходил, меня не покидало стойкое ощущение, что это кладбище постепенно и как-то незаметно превратилось в барахолку. Не кладбище это уже, а какая-то ярмарка тщеславия...

Негласная конкуренция проникла уже и сюда. Домами и свадьбами, должностями и связями мы давно привыкли рисоваться. Теперь соревнуемся в надгробиях: у кого круче получится.

Вопрос, конечно, тонкий. Но уж слишком разные мысли в голову лезут, пока бродишь и наблюдаешь за этим турниром претенциозности и безвкусия. Кому это нужно? И о чем люди думают, когда городят такое?

Я жил в разных странах. Приходилось бывать и на кладбищах. Они везде разные.

В Дамаске, помню, в южной части старого города есть "Город мертвых" - Баб Сагыр. Это уже не столько кладбище, сколько музей под открытым небом. Там давно уже никого не хоронят, и сколько лет этому музею, никто доподлинно не знает. Там лежит АЛЬ-ФАРАБИ. Его могиле больше тысячи лет. Неподалеку от него упокоилась одна из жен Пророка – Хафса.

Я был там еще задолго до войны. Местный хранитель открыл мне сначала небольшой мавзолейчик Хафсы и прочитал там молитву. Потом провел меня к аль-Фараби. Тогда Аристотель Востока лежал на самом краю кладбища, внутри какой-то странной решетчатой клетки. Рядом с ним был похоронен малоизвестный градоначальник со всем своим семейством. Видимо, захотел оказаться рядом с великим ученым.

К могиле аль-Фараби, буквально вплотную к нему, примыкал полуразрушенный дом, и начинались трущобы. Позднее там возвели большой культурный комплекс. (Мы, кстати, возвели – казахи. При участливом содействии арабов).

На знаменитом кладбище Пер-Лашез (Père Lachaise) в Париже нашли свое упокоение многие великие люди: МОЛЬЕР, ЛАФОНТЕН, АПОЛЛИНЕР, БАЛЬЗАК, Оскар УАЙЛЬД, ШОПЕН, Сара БЕРНАР, МОДИЛЬЯНИ…

Кладбище занимает площадь в сорок восемь гектаров.

Очень красивое кладбище. Оно уже давно превратилось в одну из достопримечательностей Парижа. Экскурсии туда водят с гидами. Тут можно найти настоящие скульптурные шедевры.

Что еще могу вспомнить?

Ваганьковское помню. Был там несколько раз. Впервые пошел туда через год после смерти ВЫСОЦКОГО. Его положили возле центрального входа, у старой церквушки. (Кстати говоря, мне не нравится его надгробный памятник. Какой-то он бездушный и отдает махровым соцреализмом.)

Потом ходил несколько раз. Интересно было узнать – кто там еще лежит. А там! Боже мой, кого только нет! Не перечислишь. И что ни имя, то – легенда. Декабристы, участники Бородинского сражения, художники великие: САВРАСОВ, СУРИКОВ, ТРОПИНИН… ЕСЕНИН, актеры наши любимые: МИРОНОВ, ДАЛЬ, ВИЦИН, ФИЛАТОВ… Лев ЯШИН там лежит…

"У меня гроб огурчик, отборный, любительский!"

Ваганьковское еще действует, хоть и тоже старое. Ему больше трехсот лет. И сегодня, наверное, этот некрополь входит в тройку "самых престижных" в Москве. Боюсь соврать, поскольку не знаю, сколько стоит здесь место, но наверняка многие из ныне живущих мечтают найти там последний приют. Но это непросто. Нужны спецразрешения. И наверняка это очень дорого.

К сожалению, это так. Дела заупокойные всегда были в цене. Когда-то гробовых дел мастер БЕЗЕНЧУК неплохо кормился на этом бизнесе. Помните его рекламный слоган? "У меня гроб огурчик, отборный, любительский!" Потом, правда, дела его пошли на убыль. Конкуренты задушили.

На Кенсае этот скорбный бизнес процветал при всех режимах. И земля там по стоимости всегда была дороже любой другой земли в Казахстане. Цены плавающие. Сегодня они начинаются от пятисот баксов и уплывают до заоблачных высот. Причин множество: на ровном пятачке – цена одна, на склоне – другая. Также цена зависит от расположения: с видом на горы - подешевле, с видом на город - подороже. Я, честно признаться, не знаю – почему. Кто будет смотреть на эти горы? Или на город?

А вообще, должен сказать, Кенсайское кладбище - это очень хорошо налаженная машина. Работает без сбоев и перерывов, четко и последовательно. Вот где у нас порядок и дисциплина. Куда там всей остальной государственной колымаге! И не касаются ее никакие инфляции, дефолты, смены акционеров, учредителей и все такое прочее. Будь моя воля, я бы всех, кто прошел систему Кенсая, рассадил бы на важные государственные посты. Они б наладили. Честное слово.

Почему я так говорю?

Прайсы от Кенсая до Кордая

Потому что сталкивался несколько раз. Вплотную.

Вот в прошлом году у одного моего друга случилось горе. Умер отец. Естественно, поехали на Кенсай. А тут нам уже на популярном языке объяснили, что да как. У них там все налажено и утверждено. Все прайсы и порядок расчетов. Тут же у них и цеха, тут же художники, скульпторы, сидящие на потоке.

Короче, приличный памятник, гранитный, стоит двадцать пять тысяч долларов. Таких денег у моего другана не было.

Поехали на Бурундайское кладбище, с тем же проектом. Там цену снизили до восьми тысяч. Но все равно дороговато. Не осилить.

Посидели, подумали и начали выяснять – где они берут материал. Оказалось, гранит везут с Кордая. Там есть каменоломни.

Поехали на Кордай и там, прямо в забое, купили подходящую глыбу за три тысячи долларов. Привезли на грузовике в город. Нашли потом частного умельца. Он вытесал из камня скульптуру по фотографии. Родственникам понравилось.

Ну и все.

Место памяти, а не стадион для рекордов

Но я не об этом хотел поговорить.

Понимаете, мы же привыкли жить с мыслью, что во всем отстаем. А иначе - зачем бы нам так долго топтаться на месте в позе догоняющего? Тот, кто в строю, - тот не догоняет. Он рядом бежит.

Так вот. О причинах.

Мы отстаем, потому что нам не экономические показатели надо повышать и не заниматься имиджестроительством. Нам сознание человеческое надо менять. Ведь с него все начинается.

Отношение к смерти у всех народов разное. Для кого-то это горе, для кого-то – праздник, а для кого-то просто факт самой жизни. Но что ясно со всей определенностью – это точно не предмет для демонстрации понтов. Смерть – не повод заявлять о своей крутости. Скорее – наоборот. Ненужный пафос, неуместные излишества, кричащие усыпальницы говорят больше об ущербности. О неправильно понимаемой заботе, памяти и уважении.

Ведь что такое в сути своей надгробие? В первую очередь, это глубоко личное переживание. И личное отношение к усопшему. А ему, честно говоря, все равно, что там над ним установлено – деревянная табличка или помпезный мраморный монумент. Это им вообще не нужно. Значит, это нужно живым. Я не предлагаю отказаться от гранита и чугуна. Но живым надо бы помнить, что не стоит после смерти так демонстративно признаваться в любви и приязни к ушедшему. Желательно это делать при жизни. Пока он (она) рядом.

И еще мне думается, что кладбище не должно превращаться в площадку для убогих фантазий. Нужно чувствовать и различать эту неуловимую грань: где скорбь и где кощунственный китч. Кладбище – это место памяти и печали, а не стадион, где устраиваются бессмысленные соревнования.

Кто-то из плутоватых производителей шампуня говорил, что культура нации определяется количеством мыла, потребляемым на душу населения. Другой говорил, что культура определяется отношением к женщинам и старикам. А кто-то из умных однажды сказал, что культура нации определяется по состоянию кладбищ. Мне кажется, в последнем утверждении правды больше.

ЕРМЕК ТУРСУНОВ
Суббота, 21 Окт 2017,