Призрак войны над Корейским полуостровом

Ликвидация КНДР остается стратегической целью США

Внимание экспертного сообщества, пытающегося оценить динамику угроз и рисков на Корейском полуострове, в последние дни было приковано к первому и самому длительному турне президента США Д. Трампа по странам Восточной Азии. Корейская тема была одной из главных в программе его встреч с лидерами Японии, Республики Корея (РК), КНР и других стран.

К своеобразной манере высказываний главы Белого дома, изобилующей противоречивыми и метафорическими утверждениями, наблюдатели уже привыкли. Не стало исключением и данное турне. Разновекторные сигналы, посланные им из различных столиц, не позволяют определить, какую линию действий в отношении КНДР республиканская администрация выбрала на данный момент и есть ли вообще у Белого дома стратегия в этом вопросе.

Единственным плюсом можно назвать то, что прямых призывов к началу военной операции и угроз уничтожить Северную Корею, которых мир наслушался в последние месяцы, на этот раз из уст Д. Трампа не прозвучало. Однако в ходе встречи с японским премьером С. Абэ 6 ноября американский гость заявил, что эпоха "стратегического терпения" и мягкотелой дипломатии последних 20 лет в отношении Пхеньяна, которая привела к появлению у северокорейцев ядерного оружия, завершилась и США перешли к жестким действиям.

Днем позже в Сеуле, где его встретили манифестации протеста сторонников мира в Корее и где президент РК Мун Чже Ин неоднократно твердо высказывался против военных сценариев разрешения нынешнего кризиса, Д. Трамп выступал в иной тональности и даже призвал лидера Ким Чен Ына сесть за стол переговоров. В Пекине глава США пытался оказать максимальное давление с целью убедить руководство КНР еще более ужесточить санкции и полностью присоединиться к курсу Вашингтона на формирование непроницаемой экономической блокады против Северной Кореи. Однако, похоже, главной цели – добиться от Пекина молчаливого согласия на военную операцию США против КНДР и невмешательства Китая в вооруженный конфликт – Д. Трампу добиться не удалось.

Выступая в парламенте РК 8 ноября, президент США описал КНДР в самых мрачных красках как ужасную и нетерпимую тиранию, тюрьму для всего народа, а уже 12 ноября в своем "Твиттере" выразил надежду, что сумеет подружиться с Ким Чен Ыном. Реагируя на последнюю ремарку, российский сенатор Алексей Пушков назвал это троллингом.

Анализ заявлений и итогов встреч главы Белого дома, безусловно, важен, но еще важнее оценка практических шагов возглавляемого им правительства. А здесь ситуация остается тревожной. Продолжаются в режиме нон-стоп крупномасштабные совместные американо-южнокорейские маневры вблизи границ КНДР. В период 11-14 ноября проводятся самые мощные в этом десятилетии военно-морские учения в составе трех (!) американских авианосных групп, к которым присоединились 7 кораблей ВМС РК.

Настроения общественного мнения, политических кругов в США и Южной Корее резко контрастируют. Если на юге Корейского полуострова, где автор этой статьи на днях побывал, преобладает относительно спокойное состояние с верой общественности в то, что Белый дом в конце концов не решится на военный удар по КНДР, то по другую строну Тихого океана все иначе. И американские корееведы, и эксперты других стран не на шутку встревожены, насколько серьезно прорабатываются и открыто обсуждаются в официальных органах США планы военной операции против Пхеньяна.

Достаточно привести ряд алармистских оценок из уст хорошо информированных деятелей. Бывший шеф ЦРУ Джон Бреннан оценивает вероятность войны против Северной Кореи в 20-25%; бывший дипломат, ведущий кореевед в университете Дж. Хопкинса Джоэл Вит – в 40%; президент Совета по международным отношениям при Государственном департаменте США Ричард Хаас – в 50%.

Ряд авторитетных американских политологов призывают южнокорейскую общественность очнуться от необоснованной умиротворенности и возвысить свой голос против военных планов Пентагона в Корее, пока не поздно.

Большинство аналитиков справедливо оценивают современную военно-политическую ситуацию в Корее как наиболее взрывоопасную со времен "кризиса Пуэбло" 1969 г. или даже после окончания Корейской войны в 1953 г. Фундаментальная причина перманентного конфликта на полуострове хорошо известна – неурегулированность отношений между США и КНДР. Упорное нежелание Вашингтона нормализовать отношения с Пхеньяном, в том числе на пути его дипломатического признания, подвести черту под Корейской войной, заменив хрупкое и архаичное Соглашение о перемирии 1953 года мирным договором или иным более прочным и всеобъемлющим соглашением – убедительное свидетельство того, что на практике стратегической целью США остается ликвидация КНДР тем или иным способом. Во всяком случае, именно так воспринимают положение дел в Пхеньяне, где долго пытались найти возможность обеспечить свою безопасность на путях получения международных гарантий, прежде всего, со стороны США.

Десять лет успешно функционировало "Рамочное соглашение" между Вашингтоном и Пхеньяном, заключенное в октябре 1994 г., а после его коллапса в 2002 г. северяне безуспешно пытались найти ему политико-юридическую альтернативу. Корееведы помнят о настойчивых усилиях Пхеньяна получить от американской стороны ответ на следующий вопрос: если гарантии, данные президентом США, действительны только в период деятельности его администрации и легко отменяются пришедшим ему на смену новым главой Белого дома (подобное имело место со сменой администрации Б. Клинтона администрацией Дж. Буша-младшего), то может ли более надежным гарантом выступить Конгресс США, приняв закон, обязательный не только для действующего, но и последующих президентов? Ответа на этот вопрос Пхеньян не получил. Это стало одной из главных причин, убедивших северокорейцев в том, что в современном "несправедливом" мире единственной надежной гарантией безопасности служат национальные силы "ядерного сдерживания".

Символическим стартом нынешнего этапа кризиса на Корейском полуострове можно считать начавшуюся в самом начале года публичную полемику между лидерами КНДР И США. Как все помнят, северокорейский руководитель в новогодней речи отметил: "В ответ на все усугубляющуюся ядерно-военную угрозу со стороны империалистов было успешно проведено наше первое испытание водородной бомбы … и на завершающей стадии находится подготовка к испытательному запуску межконтинентальной баллистической ракеты ..."

Трамп, общающийся с миром через "Твиттер", сразу ответил: "Северная Корея заявила, что находится на завершающей стадией разработки ядерного оружия, способного достичь территорий США. Этого не произойдет!" В течение почти целого года такой специфический жанр словесной дуэли, не характерный для глав государств, набирал обороты, выйдя на уровень личных оскорблений и прямых угроз уничтожения оппонента, что шокировало международную аудиторию.

Не осуществились намерения Д. Трампа "встретиться с этим парнем [Ким Чен Ыном. – Ред.] за гамбургером" и нового президента Южной Кореи Мун Чжэ Ина – совершить свой первый зарубежный визит не в Вашингтон, а в Пхеньян.

В случае с президентом США, похоже, сбываются прогнозы тех американских политологов, которые предсказывали, что "северокорейцы еще не видели, что такое "враждебная политика США" на самом деле, и Трамп, мол, покажет им настоящую "враждебную политику". Что касается президента Мун Чжэ Ина, в его деятельности не просматривается пока необходимой в этой ситуации решимости сделать практические шаги к нормализации межкорейских отношений. По мнению Пхеньяна, действия Голубого дома (Сеул) и Белого дома так жестко увязаны, что северяне с трудом могут найти в них какие-либо отличия.

Неопределенность политики США при Дональде Трампе, ставшая притчей во языцех, дает основания для разных допущений. Иногда кажется, что в Вашингтоне разыгрывается традиционная партия "злого и доброго полицейского". Президент США усердствует в угрозах "испепелить" Северную Корею, а его главные помощники выступают с более примирительными заявлениями: знаменитые "четыре нет" государственного секретаря Р. Тиллерсона; утверждение министра обороны Дж. Мэттиса, что военное решение корейской проблемы, хотя и прорабатывается, но не является приоритетным и др. Типичными для политической практики Вашингтона стали случаи, когда Тиллерсон утверждает, что у США есть канал связи и контакты с Пхеньяном поддерживаются, а Трамп ему тут же советует "не тратить время зря, пытаясь начать переговоры с Маленьким Человеком-ракетой".

И безусловно тревожит то, что в 2017 году эскалация военной активности с обеих сторон стала беспрецедентной. В совместных американо-южнокорейских маневрах в марте-апреле участвовали 320 тысяч военнослужащих. Сценарий этих учений заключался в отработке оперативного плана 5015, предполагающего вторжение в Северную Корею и ликвидацию ее руководства. Данная задача "перекочевывает" из одних маневров в другие и в этом году постоянно присутствует почти во всех учениях США: сухопутных сил, ВВС, ВМС. В таких условиях в "успокаивающую" риторику Вашингтона, что, мол, учения исключительно оборонительные и рутинные, Пхеньян, естественно, не верит. Американская система ПРО THAAD, вызвавшая острые возражения со стороны Китая и России и очень неоднозначную реакцию в южнокорейском обществе, продолжает развертываться на территории РК.

КНДР также сделала немало такого, что всерьез встревожило международное сообщество. Это, в частности, серия успешных ракетных испытаний, включая два в июле, названных запусками МБР; шестое самое мощное по детонации (до 100 Мт) ядерное испытание 3 сентября, представленное как термоядерное. К тому же и в 2016 году Северная Корея произвела два ядерных испытания и 25 пробных пусков ракет различных типов.

Еще 4 июля Россия и КНР в Совместном заявлении МИД двух стран выдвинули предложения по немедленной деэскалации военной напряженности на Корейском полуострове путем реализации "двойной заморозки" (американо-южнокорейских маневров и ракетно-ядерных испытаний КНДР), российского трехэтапного плана урегулирования ситуации на базе скорейшего запуска переговорных механизмов. Естественно, что первой необходимой предпосылкой создания минимально приемлемой атмосферы для возобновления диалога является существенное снижение военной активности, отказ сторон от воинственной риторики с целью деэскалации напряженности, которая сейчас "зашкаливает".

Российская дорожная карта определяет, что единственно реалистичным путем достижения конечной цели денуклеаризации Корейского полуострова является постепенное продвижение от решения более простых вопросов к более сложным. На третьем этапе подразумевается, что денуклеаризация будет осуществляться в рамках новой региональной структуры безопасности с обеспечением надежных гарантий равной неделимой безопасности всем ее участникам, в том числе на путях нормализации межгосударственных отношений КНДР – США, КНДР – Япония, а также замены Соглашения о перемирии 1953 г. комплексной системы мира на Корейском полуострове и в Северо-Восточной Азии (СВА).

Вашингтон с ходу отверг этот план, увидев в нем лишь стремление Москвы и Пекина подорвать систему американских военно-политических союзов в СВА, а представитель США в СБ ООН Никки Хэйли даже назвала его "оскорбительным", и это еще один тревожащий фактор. Он заостряет вопрос о реальных целях США на Корейском полуострове, если даже в шаге от роковой черты они отвергают предложения о переговорах.

К тревожным сигналам следует отнести и резкую переоценку спецслужбами США параметров ракетно-ядерного потенциала КНДР с весьма умеренных на завышенные.

Ряд авторитетных американских экспертов с беспокойством обратили внимание на то, что летом сего года в течение двух недель американское разведсообщество резко повысило свои оценки количества ядерных боеголовок на вооружении Северной Кореи с 20-25 до 60, а также оценку способности северян миниатюризировать ядерные боезаряды для установки их на ракеты и приблизило дату, когда северокорейское ядерное оружие окажется способным достичь территории США. При этом, по мнению ученых из авторитетного Брукингского института, была организована целенаправленная утечка этих данных в СМИ. Источники такой алармистской информации не раскрываются, не ясна и аудитория, которой в первую очередь эти утечки предназначены.

На данный факт обратили внимание и в других странах. В России оценки военными специалистами параметров ракетно-ядерного потенциала КНДР и их последних испытаний отличаются значительно большей сдержанностью. С таких же позиций выступает и МИД РФ. Директор департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД РФ М. Ульянов в интервью агентству Bloomberg 7 ноября подчеркнул, что КНДР сможет нанести удар по США ракетами большой дальности не раньше чем через два-три года, но "если мы не сможем найти политическое решение", власти КНДР "неизбежно" в течение указанного срока получат в свое распоряжение межконтинентальные баллистические ракеты. "Нам нужно остановить эти программы сейчас", – сказал М. Ульянов.

Однако используемые до сих пор меры по обузданию ракетно-ядерной программы КНДР не работают. Речь идет, прежде всего, об увлеченности Запада расширением и углублением санкций против Пхеньяна при отказе от диалога с ним. Только в 2017 г. уже приняты четыре резолюции СБ ООН с суровыми, удушающими рестрикциями (кроме того, в 2016 г. их было три, а всего начиная с 2006 года – 18!). За это время ракетно-ядерная программа Пхеньяна только ускорилась и добилась очевидного прогресса.

Все меньше остается сомнения в том, что курс США направлен на скорейшее формирование режима непроницаемой изоляции и полной экономической блокады Северной Кореи. Пусть аналитики различных стран сами определят, насколько такой подход соответствует официальным заявлениям государственного секретаря США об отсутствии намерения ускорить коллапс КНДР. По нашему убеждению, такая линия еще больше обостряет ситуацию на полуострове и приближает стороны к роковой черте.

Подобный подход Вашингтона, отражением которого стали последние резолюции СБ ООН, не оставляет Ким Чен Ыну шансов на то, чтобы даже попытаться изменить свое поведение. Потому что он прекрасно понимает, что согласие на предлагаемый Соединенными Штатами вариант переговоров равносилен капитуляции и "быстрой смерти" возглавляемого им государства. Опыт С. Милошевича, С. Хусейна, М. Каддафи не оставил у него сомнений, что малейшая односторонняя уступка непременно приведет к лавинообразному росту новых требований США, в том числе бесконечных и все более интрузивных инспекций с неизбежным и скорым финишем – ликвидацией северокорейского государства.

Поэтому Россия все громче заявляет, что потенциал санкций исчерпан и одно лишь наращивание давления не заставит Пхеньян отказаться от своих целей, необходимо скорейшее возобновление переговорного процесса. "... По мнению России, – подчеркивает В.Путин, – расчет на то, что можно остановить ракетно-ядерные программы КНДР исключительно давлением на Пхеньян, ошибочен и бесперспективен. Необходимо решать проблемы региона путем прямого диалога всех заинтересованных сторон без выдвижения предварительных условий. Провокации, давление, воинственная и оскорбительная риторика – это путь в никуда".

Об этом же все чаще стали говорить и в авторитетных мозговых центрах в США, критикующих воинственную риторику своего президента в том духе, что "заигрывание с превентивной войной – рана, нанесенная самому себе". Ведущие представители Института Брукингса, показав, что в других частях мира учения войск США обычно осуществляются силами в 4-10 тысяч человек, рассчитали, что сокращение масштабов совместных американо-южнокорейских маневров до 10 000 человек, а также проведение их время от времени в Австралии или Калифорнии, не снизит уровень боеготовности союзных войск в Южной Корее.

С одной стороны, это дает определенные основания надеяться, что нынешний раунд угрожающей риторики, обоюдных острых провокационных действий, крайней неуступчивости является фазой подготовки к серьезным переговорам, в рамках которых обе стороны пытаются обеспечить себе наиболее приемлемые стартовые позиции.

С другой стороны, чтобы не перешагнуть роковую черту, необходимо не ждать, а энергично действовать уже сейчас. Поэтому Россия стала все чаще и тверже заявлять, что не санкции в отношении КНДР, а диалог с ней может помочь избежать непоправимого. Президент РФ В. Путин на Восточном экономическом форуме во Владивостоке подчеркнул: "Мы не признаем ядерный статус Северной Кореи... В то же время понятно, что решить проблемы Корейского полуострова одними лишь санкциями и давлением невозможно. Не стоит поддаваться эмоциям и загонять Северную Корею в угол. Сейчас как никогда всем необходимо проявить хладнокровие и избегать шагов, ведущих к эскалации напряженности. Без политико-дипломатического инструментария сложившуюся ситуацию сдвинуть с места крайне сложно, а если быть более точным, я считаю, невозможно вообще". Российский лидер вспомнил историю шестисторонних переговоров и отметил, что не только и не столько КНДР виновата в их срыве. В 2005 году заинтересованные стороны "практически обо всем договорились... КНДР согласилась свернуть ядерную программу, другие участники процесса пообещали развернуть переговоры. Но кто-то потребовал от КНДР того, чего она не обещала, и постепенно эта ситуация деградировала до сегодняшнего уровня", напомнил В. Путин.

Эту линию вновь подтвердил министр иностранных дел РФ С. Лавров на саммите АТЭС 8 ноября: "Мы не раз уже высказывали свое отношение о том, что происходит: мы убеждены, что обмен угрозами и даже обмен оскорблениями, а такие вещи тоже имели место с обеих сторон, ни к чему хорошему не приведет... Нужно садиться и договариваться, есть российско-китайское предложение. Мы убеждены, что альтернативы мирному урегулированию нет".

На сегодняшний день реальность такова, что на фоне обостряющегося кризиса между Пхеньяном и Вашингтоном и осложнения северокорейско-китайских отношений Россия осталась единственной среди ведущих держав, которая сохраняет конструктивное сотрудничество с КНДР. Не случайно в последние месяцы в Москву зачастили официальные эмиссары из заинтересованных государств, прежде всего из США, КНДР, КНР, РК. На Россию смотрят сейчас – кто с надеждой, кто с раздражением – как на важнейшего игрока, чей потенциал балансировки ситуации на Корейском полуострове повышается.

Здесь уместно разъяснить важный эпизод в российско-северокорейских отношениях. Для многих стал неожиданным указ президента РФ № 484, подписанный В. Путиным 14 октября, о введении болезненных санкций против КНДР. Многие комментаторы предположили, что в политике России по отношению к Пхеньяну произошел крутой перелом: мол, терпение Москвы лопнуло и она решила примерно наказать Северную Корею за ракетно-ядерный авантюризм. В действительности все обстоит иначе.

Во-первых, ошибкой является утверждение о том, что нынешние санкции Москвы введены в качестве реакции на последнее, шестое по счету ядерное испытание, осуществленное Северной Кореей 3 сентября 2017 года, по поводу чего СБ ООН 12 сентября принял резолюцию 2375. На самом деле в отмеченном указе президента РФ речь идет об ответе на предшествующий, пятый подрыв ядерного заряда, произведенный 9 сентября 2016 года.

Во-вторых, многие СМИ представили данный шаг В. Путина как подтверждение якобы того, что Москва наконец решила присоединиться к курсу Запада на полную изоляцию и экономическую блокаду Северной Кореи.

На самом деле в упомянутом указе подчеркивается, что речь идет о мерах по выполнению резолюции СБ ООН 2321 от 30 октября 2016 г., посвященной осуждению пятого испытания ядерного оружия КНДР. Здесь все понятно. Проголосовав за данную резолюцию в октябре прошлого года, Россия, как и другие члены Совета Безопасности, взяла на себя обязательства исполнять прописанные в резолюции рестрикции в отношении КНДР. Чтобы их выполнять, их надо воплотить в национальные меры.

Почему именно сейчас? Да просто потому, что процесс воплощения международных обязательств в государственную практику в России занимает около года. Сначала центр рассылает в заинтересованные министерства и ведомства (министерства финансов, транспорта, экономического развития и многие другие) задания по выработке конкретных ограничительных мер на их участках работы и в рамках их компетенций. Затем данные организации определяют рестрикции в конкретных сферах и возвращают свои предложения в правительство, где они обобщаются и передаются в администрацию президента, на основе чего готовится президентский указ. На все это, повторим, уходит около года.

Так происходило и с аналогичными актами в рамках предшествующих резолюций СБ ООН.

Другими словами, последние октябрьские рестрикции не имеют ничего общего с пересмотром позиции России в отношении КНДР.

Позиция Москвы по этим вопросам ясна. РФ последовательно выступает за денуклеаризацию Корейского полуострова, но исключительно мирным, дипломатическим путем. В Москве понимают мотивы поведения Пхеньяна и причины, подтолкнувшие его пойти по пути создания ядерного оружия, но не признают его ядерной статус.

Объяснение этому простое. Исходя из своих обязательств как одного из депозитариев Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и собственных национальных интересов, Россия глубоко заинтересована в сохранении глобального режима нераспространения ОМП. Конечно, эти санкции накладывают ограничения на возможности российско-северокорейского экономического сотрудничества, но когда КНДР приняла решение проводить испытания, она знала позицию России и понимала, какие действия с ее стороны последуют.

Одновременно с этим Россия признает законные озабоченности КНДР собственной безопасностью и стремится найти взаимопонимание по этой проблеме со всеми заинтересованными сторонами, прежде всего Соединенными Штатами, РК, Японией. Россия твердо выступает за скорейшее возобновление переговорного процесса на различных треках, в том числе американо-северокорейском и многостороннем. Эта позиция России хорошо известна в Пхеньяне и остается неизменной.

Александр ВОРОНЦОВ | 14 и 15.11.2017