Возвращение в Узбекистан: будет ли оттепель?

Уилл Вернон
Би-би-си

Женихи были одеты в одинаковые, новенькие голубые костюмы. Их волосы были тщательно уложены в одну сторону. На невестах были белейшие платья - волны шелка и хлопка сверху до самого пола.

Женихи, как сказал нам сопровождавший нас куратор, - близнецы. Как принято во многих странах бывшего Советского Союза, молодожены приезжают к главным памятникам города, где их фотографируют.

На этот раз это происходило в Регистане - древней площади в Самарканде, построенной Тимуром в XIV веке.

Площадь и окружающие ее здания невероятно красивы. В XIX веке английский путешественник и будущий вице-король Индии Джордж Керзон назвал Регистан "самой величественной площадью в мире".

Сам факт того, что мы здесь оказались, можно назвать историческим.

Мы оказались первыми за последние 12 лет журналистами Би-би-си, которым было разрешено собирать материал для репортажей в Узбекистане.

Би-би-си пришлось вывезти своих журналистов из этой страны в 2005 году после кровавых событий в Андижане, в результате давления со стороны правительства Узбекистана.

Согласно данным ОБСЕ, в городе погибло не менее 300 человек, после того как правительственные войска открыли огонь по безоружным демонстрантам.

Тогда руководство Би-би-си заявило, что вынуждено прекратить работу в Узбекистане из-за давления со стороны правительства Узбекистана, а также кампании травли и запугивания ее сотрудников.

Теперь, судя по всему, ситуация в Узбекистане меняется. После кончины авторитарного президента Ислама Каримова к власти пришел Шавкат Мирзиеев, который провел ряд осторожных реформ.

Некоторые политические заключенные были выпущены на свободу, контроль над прессой был несколько ослаблен, а некоммерческой правозащитной организации было разрешено возобновить работу в стране.

Но пока что изменения были минимальными и постепенными. За чаем в Ташкенте узбекский правозащитник сказал мне, что многие опасаются, что либерализация имеет лишь косметический характер и проводится для того, чтобы создать видимость демократии в обмен на инвестиции, кредиты, снятие ограничений.

Как только мы прибыли в Ташкент, нас встретил наш куратор. Его нам предоставило министерство иностранных дел Узбекистана.

Сам он называл себя "сопровождающим". Он сопровождал нас везде, говоря, что делает это, "чтобы у вас не было проблем".

Он присутствовал на всех наших интервью и внимательно все слушал, но, в общем, не вмешивался в нашу работу.

Мы зашли на базар в Самарканде, где местные женщины продают горячие лепешки, сухофрукты и специальные ложки для готовки плова.

Пока "сопровождающий" нервно ходил неподалеку, мы спрашивали людей, что они думают о переменах.

Оказалось, что люди хотели об этом поговорить. Некоторым было сложно осознать сам факт встречи с иностранцами, с телекамерами и куратором, и они повторяли заученные фразы: "Все замечательно - у нас достаточно еды, нет войны, правительство работает замечательно, все всем довольны".

Но некоторые были более честны и открыты. Одна женщина жаловалась на нехватку рабочих мест и проблемы с кредитами, говоря, что именно из-за этих проблем "все мужчины уехали в Россию".

Нас также интересовало дело Сайфулло Саипова. Американские власти обвиняют этого 29-летнего иммигранта из Узбекистана в том, что он организовал теракт в Нью-Йорке 31 октября, в результате чего погибли восемь человек.

Саипов родом из Ташкента, и мы хотели посетить его дом и попытаться поговорить с его родственниками и соседями.

Сначала мы думали, что наши узбекские кураторы сразу же будут против этого. Экстремизм - чувствительная тема в Узбекистане, так как уже несколько узбеков оказались замешаны в нападениях в странах Запада. Мы думали, что местные власти не хотели бы, чтобы мы пытались разобраться с этой историей.

Хотя в самом Узбекистане теракты крайне редки, тем не менее, тысячи людей сидят в тюрьме за экстремизм. Правозащитники говорят, что многих из них посадили просто за то, что они представители оппозиции.

К нашему удивлению, нам было разрешено собирать информацию для истории о Саипове. Мы отправились в небедный район Ташкента, в поисках дома его родственников.

Как и принято во всем регионе, в каждом районе есть свой отдельный участок полиции, куда нас сразу же и привели. Там нас поили чаем из красивых пиал и предлагали печенье в форме медвежат.

После довольно долгого, но при этом дружественного разговора о том, что мы здесь делаем, мы отправились к дому Саипова и поговорили с его матерью, соседом и его бывшей учительницей.

Все они рассказали нам чрезвычайно важные и интересные вещи об этом 29-летнем молодом человеке, в том числе, что он никогда ранее не интересовался религией, никогда никому не грубил и хорошо учился.

Убедила ли нас поездка в Узбекистан в том, что там идут изменения? До определенной степени, да. Несомненно, мы не ожидали, что нас так встретят: начитавшись страшных историй о том, как на таможне разбирают любые электронные устройства, мы были готовы к худшему, но нас пропустили без особых вопросов о нашей телевизионной аппаратуре.

Мы приехали в Самарканд на новеньком скоростном поезде, а затем нас отвезли в огромный, сияющий конференц-центр по невероятно чистым и очень приятным улицам.

Было ли это попыткой создать видимость свободы и прогресса? Трудно сказать.

Но ясно, что какая-то степень свободы в стране имеет место. Насколько реальны или постоянны эти перемены - станет ясно спустя месяцы или даже годы.

Ясно одно, как сказал мне узбекский чиновник, реформы - шаг в правильном направлении, и их поддерживает народ: "Они хотят больше свободы".