Зира НАУРЗБАЕВА

Когда моралисты с короткими прическами выступают против девушек, "позорящих облик қазақ қызы", – это не сугубо местная коллизия, как может показаться. А лишь локальный эпизод в борьбе правых сил за сохранение прежней гендерной системы новых левых за права женщин и меньшинств. Будь эти ребята (или те, кто стоят за ними, пытаясь отвлечь внимание масс от коррупционных скандалов и падающего уровня жизни) чуть умнее, они формулировали бы свои лозунги немного по-другому, например, взяли бы на вооружение тезисы американского сенатора Патрика Бьюкинена, идеолога крайне правого крыла республиканцев. В книге "Смерть Запада" он так страстно обличает неомарксистов, низвергнувших традиционные моральные ценности, успешно совершивших "культурную революцию", доминирующих в американских университетах, в СМИ, кинематографе и литературе.

У нас студенческой революции 1968 года не было, но и в Казахстане защищать сейчас традиционные ценности (настоящие традиционные и действительно ценности) в среде интеллектуалов все равно, что плевать против ветра. Да и союзничать с уятменами себе дороже. Совершенно не хочется оказаться на одной стороне с теми, кто кричит: "сама виновата", "как она была одета".

И все-таки, полностью соглашаясь с теми, кто борется за защиту женщин от насилия в этом очень важном вопросе, хочется расставить некоторые акценты.

Если говорить об общемировой (или точнее западной) ситуации, правые давно пишут о подавлении мужского начала, об утрате мужчинами уверенности в себе, способности брать на себя ответственность. Приводятся даже данные о том, что социальные изменения приводят к снижению уровня тестостерона (к сожалению, не могу сослаться на академические источники, только на публицистику, например, эту).

Интересно, новые левые тоже начинают осознавать: борьба за равные права ведет куда-то не совсем туда. Свидетельством тому книга знаменитого американского психолога Филипа Зимбардо (в соавторстве с Никита Коломбе) "The Demize of Guys", в русском переводе она называется "Мужчина в отрыве. Игры, порно и потеря идентичности". Слово "demise" означает "смерть, кончина, переход прав наследнику и т. д". Короче, король умер, да здравствует королева.

В книге приводится множество научных данных, показывающих, что мальчики и юноши в США последние десятилетия проигрывают сверстницам в образовании и карьере. Психолог очень интересно объсняет, почему именно мальчики становятся зависимыми от видеоигр (кстати, по той же логике, женщины более уязвимы перед соцсетями), как доступность порно подменяет, вытесняет естественный интерес юношей к контактам с реальными девушками в оффлайне, к построению жизни – карьеры, семьи – в реальном мире. И это не единичные случаи, а массовая тенденция. Видеоигры и порно сейчас опаснее наркотиков, считают ученые. Они бьют тревогу: с кем будут строить отношения образованные, сделавшие карьеру девушки?

ИМХО, психологи немного лукавят, когда все причины потери молодыми мужчинами себя в современном мире сводят к видеоиграм и порно. Тут совпали, наложились два процесса: бурное развитие индустрии виртуальных развлечений и безуспешный поиск мужчинами, утратившими прежние позиции и ориентиры, нового смысла жизни.

Что думают о возможных путях решения проблемы идеологи правых более или менее понятно. А вот новые левые... Специально долистала до конца "The Demize of Guys", тем более авторы обещали в последней части показать выход из тупика. К прошлому возврата нет, уступать правым новые левые конечно не собираются ни в одном пункте. Но и предлагаемые ими решения не слишком убедительны: сделать образование более интересным, порносайтам перед показом порно прокручивать короткие образовательные ролики о сексе, родителям ограничивать детям время с гаджетами и разнообразить времяпровождение (правда, проблема с порно становится актуальна в возрасте, когда родители вряд ли могут влиять на это), мужчинам возродить ответственность за детей, при этом отойти от традиционной роли защитника и кормильца, стать более эмоциональными и открытыми для детей, больше проводить с ними время, играть, давая мальчикам модели мужского поведения и идентичности (нового типа), наставничать, государству подкорректировать критерии выдачи пособий матерям-одиночкам. Оказывается, в США женщина может получать пособие на детей, если она живет не с отцом ее детей, а вот если живет даже в незарегистрированном браке с отцом детей – теряет право на пособие (для малообеспеченных слоев это серьезный довод).

Таким образом, психологи выходят за рамки обозначенной темы и затрагивают совсем другую – социальную политику. И оказывается, что активные участники студенческой революции осознали: не только женские права, но и семья и семейные ценности, мужская идентичность нуждаются в защите. И какова новая идентичность, реальна ли она – пока не ясно.

Конечно, наша ситуация не конгруэнтна американской или какой-либо другой. Она осложнена нашей научной, технической, экономической отсталостью, физической, социальной, материальной незащищенностью женщин и детей, коррумпированностью силовых структур и судов, радикальной исламизацией, одичанием под флагом якобы возрождения национальных обычаев.

И все же я не стала бы проводить аналогию между straight white male (белым мужчиной-гетеросексуалом) и "гетеросексуальным мужчиной титульной национальности", как это делает публицист Мади Мамбетов.

Абсолютна согласна с Мади, когда он говорит "Ребята, сжимайте кулаки в другом месте и по другому поводу. В стране есть масса легитимных причин для недовольства – вот туда и направьте свой гнев". Но не согласна с его стремлением "раскулачить" казаха, как "раскулачивают" на западе straight white male. Хотя бы потому, что мужчина-казах не повинен ни в рабовладении, ни в инквизиции. О том, что именно казахские мужчины стояли у истоков борьбы за права казашек прекрасно написала Мади востоковед Каламкас Есимова.

Как культуролог не могу согласиться с мнением Мади о том, что "возмущение наших уятменов базируется в большей части случаев на восприятии женщины как собственности". Нет, не про собственность здесь идет речь. На уровне генеалогического мифа, прошитого в казахское бессознательное, все казахи – потомки одного предка, Казаха. А поэтому девушка для парня – чаще всего қарындас (хотя довольно глупо звучит заигрывание с обращением "сестренка" ;-) ). И если в русской деревне для парней было нормой бить "заезжих ухажеров" соседских девушек, у казахов экзогамный брак предполагал: девушка твоего рода, твоего аула – чужая невеста. "Қыз жат жұрттық" – всегда помнили казахи (хотя "жат жұрт" здесь понималось не как "чужой народ", а "чужой род").

Есть такое немодное в современной науке понятие "органическое единство". Когда-то мы, казахи ощущали себя таким единым организмом, единой семьей, и это позволило нам выжить в XX веке. Рудиментом этого ощущения является например появившаяся у меня в последние годы потребность всех казахов младше 30 называть "балам" (а дочка-студентка к казахскоязычным мужчинам средних лет обращается обычно "ағай", и они чаще всего выполняют ее мелкие просьбы).

Распад органического единства нашего народа неизбежен, точнее, он уже произошел. И возможно не так много осталось до того времени, когда глобализация сотрет национальные языки, границы, черты, особенности. И все же я хочу, чтобы пока этого не произошло (произойдет ли – бог весть) словосочетание "гетеросексуальный мужчина титульной национальности" не стало жупелом, ярлыком. В нашей культуре и нашей истории есть много позитивного, не позволяющего автоматически принять феминизм.

Хочу, чтобы казахские мужчины нашли себя в этом новом мире и чтобы в их идентичности присутствовали лучшие черты казахской традиционной культуры, в том числе казахское, совсем особенное уважение к женщине, к казашке, о котором я писала в статьях "Архетип женщины-медиатора между мирами в казахской традиционной и современной литературе" и "Искусство воинской касты". Мне выпало счастье общаться, сотрудничать с лучшими, по-настоящему традиционными, умными и талантливыми казахами. И ни один из них не болел мужским шовинизмом. Лишь уважение и полное приятие, желание, чтобы казахские женщины могли полнее раскрыть свой потенциал, реализовались на благо нашего народа.

Созданный в первые десятилетия советской власти образ казахов и казахской культуры как чего-то дремучего, косного, подавляющего, оказался очень живучим и токсичным. И очень часто "нағыз қазақтар" борятся за "казахские обычаи", как их трактовала советская идеология, а "продвинутые" – борятся с ними. Поэтому нашу традиционную культуру надо исследовать, надо презентировать все лучшее в ней и тем, и другим, и внешнему миру.

Хочется, чтобы мальчикам и юношам-казахам внушалось не "казашки, их судьба и жизнь не ваше дело", а "это ваши сестры, заботьтесь о них, берегите и поддерживайте". Чтобы казахи – мужчины и женщины – жили в гармонии. Ну и конечно, пусть в нашей стране исчезнут "легитимные причины для недовольства". Потому что в несправедливом коррумпированном реархаизирующемся обществе всегда найдутся те, кто подскажет лишенным будущего парням, куда можно выпустить пар.