Органы власти и олицетворяющие их персоны должны быть ближе к народу, демонстрировать максимальную открытость и доступность. Об этом постоянно твердят на высшем государственном уровне, к этому настойчиво призывает гражданское общество. Но в действительности мы наблюдаем противоположную тенденцию – пропасть, разделяющая руководящих чиновников и население, лишь увеличивается.

Монолог вместо диалога

…В Казахстане дан старт ежегодной отчетной кампании – акимы встречаются с жителями вверенных им территорий. Начало таким встречам положил президентский указ от 6 апреля 2005-го, а их проведение было продиктовано необходимостью "повышения ответственности и подотчетности исполнительных органов перед населением, широкого вовлечения народа в процесс государственного управления".

Поначалу эти мероприятия проходили довольно интересно – на них приходили активные и непугливые люди, даже оппозиционеры, поэтому можно было услышать альтернативные мнения и оценки, а нередко откровенно-резкие слова в адрес акимов. Последних это сильно раздражало, и очень скоро они приняли контрмеры: стали заполнять залы тщательно отобранными "лучшими представителями" народа – зависимыми от местной власти бюджетниками, включая госслужащих, задобренными аксакалами и подконтрольными общественниками. А на протесты тех, перед кем двери закрылись, у них был заготовлен железобетонный аргумент: зал не безразмерный и вместить всех желающих не может.

В общем, сегодня акимам внимает в основном отфильтрованная и послушная аудитория. То и дело звучат здравицы в их честь, "длительные и продолжительные аплодисменты" (сразу напрашиваются аналогии с отчетными партийными конференциями советских времен), а задавать неудобные вопросы практически некому. Как сказал один казахстанский политолог, налицо демонстрация диалога с народом вместо самого диалога. В результате значительная часть населения окончательно потеряла интерес к таким встречам.

С недавних пор отчеты на уровне областей и крупных городов стали транслироваться в онлайн-режиме. Это подается как доказательство открытости акимов и стремления к расширению охвата – мол, теперь за ходом встреч может следить все население. Но станут ли смотреть такие трансляции те, кто знает, как проходит разговор местной власти с назначенными ею же самою делегатами "от народа"? А главное – как быть с обратной связью? Ну не считать же таковой, например, телемост с жителями Шиелийского района в ходе отчетной встречи акима Кызылординской области – это когда 95-летняя женщина (бывшая трактористка, Герой Социалистического труда) благодарит главу региона за его неустанный труд и дает ему бата-благословение.

Обратная связь – это и есть то, ради чего затевались когда-то такие отчеты. Но обычно монологи акимов занимают больше времени, чем их общение с залом. В YouTube можно посмотреть полную видео-версию прошлогодней встречи Бауыржана Байбека с алматинцами. Она продолжалась 2 часа 20 минут, из них 1 час 20 минут говорил сам градоначальник. После этого собравшиеся в зале начали задавать вопросы, но потом (видимо, согласно сценарию) встал пожилой мужчина, который поблагодарил Байбека за его работу, а всем остальным предложил закругляться. И никто – ни из зала, ни тем более из президиума – не стал возражать. Все дружно и сразу согласились разойтись.

Встреча, тоже прошлогодняя, Нурлыбека Налибаева, акима города Кызылорды, с жителями областного центра длилась, судя по хронометражу, всего-то полтора часа. 30 минут говорил градоначальник, 35 минут – присутствовавший здесь же аким области, и лишь 25 минут было отведено на вопросы и ответы.

"Народное вече"

Для многих уже очевидно, что отчеты в их нынешнем формате себя изжили. На их проведение тратится очень много времени и административных усилий, а эффект практически нулевой. Они чрезмерно заформализованы и забюрократизированы, не могут расцениваться как объективное отражение общественных настроений в области или городе, не позволяют выявить (а значит, и решить) наиболее важные проблемы данной территории. А уж об участии населения в процессе государственного управления, на чем делал акцент упомянутый президентский указ, в такой ситуации и говорить не приходится. Скорее, наоборот, руководители исполнительных органов всячески отгораживаются от граждан – и прежде всего от наиболее активной и неравнодушной их части.

Гораздо больше полезной информации и пищи для размышлений могут дать другие формы коммуникаций. Приведу один пример.

Совсем недавно, 17 января, исполнилось пять лет с того дня, как кресло акима все той же Кызылординской области занял Крымбек Кушербаев. В этой связи модераторы весьма многочисленной группы "Кызылорда" в Facebook предложили ответить на вопрос: "Какие главные его достижения в качестве руководителя региона вы бы отметили?".

Обсуждение получилось бурным, в него оказались вовлечены не только жители города и области, но и уроженцы региона, живущие сейчас за его пределами. Фактически это было виртуальное "народное вече", отразившее широкий спектр мнений и оценок относительно деятельности акима.

В многочисленных комментариях говорилось как о положительных переменах, так и о наиболее острых проблемах, испытываемых горожанами: об отсутствии системы централизованного горячего водоснабжения (Кызылорда – пожалуй, единственный в РК областной центр, лишенный в 21-м веке этого блага цивилизации), о том, что во многих домах питьевая вода не поднимается выше 3-го этажа, о том, что проезд в общественном транспорте здесь самый дорогой в республике (90 тенге – больше, чем даже в Алматы) и т.д.

Кроме того, люди задавались вопросами, можно сказать, системного характера: почему местные власти тратят много бюджетных средств на фонтаны, арки и прочие архитектурные украшательства в условиях, когда не решены те же проблемы жилищно-коммунального хозяйства, почему руководство региона, зациклившись на внешнем облике областного центра, забывает о районных? Затрагивалась и тема, связанная с оценкой работы руководителей местных органов власти. Например, почему если пишут о Кызылорде что-то хорошее – это Кушербаев постарался, а если что-то плохое – виноват градоначальник Налибаев? И как вообще распределены между ними зоны ответственности применительно к областному центру?

В обсуждение включились и акиматовские работники. Критикам оппонировали также обычные кызылординцы – возможно, многие вполне искренне. И здесь важно не столько то, как разделились голоса "за" и "против", сколько сам факт спонтанно возникшего диалога (или назовите это дискуссией) – того самого, которого нет и не может быть во время отчетных встреч в их сегодняшнем виде. Руководству области было бы полезно ознакомиться с его содержанием. А те госорганы и аналитики, которые призваны отслеживать ситуацию в регионах, на основе анализа таких обсуждений могут получить представление о том, что на самом деле там происходит, насколько грамотно и адекватно работают акимы, как их деятельность оценивается местными жителями.

Чего и почему они боятся?

…Закрываются, отдаляются от населения те, кто наделен властными полномочиями, и в чисто физическом смысле. Они окружают себя телохранителями во время "хождений в народ" и кортежами автомобилей во время поездок по вверенным им территориям. Полиция устанавливает оцепление в местах, которые они посещают, и перекрывает движение на дорогах, по которым они ездят. Их кабинеты надежно спрятаны за многоуровневой пропускной системой. Попасть к ним на прием очень трудно. Кстати, в ходе обсуждения в группе "Кызылорда" эта тема тоже поднималась.

Когда в соцсетях появилась информация о том, будто кто-то видел Байбека прогуливающимся вдоль Малой Алматинки без охраны, горожане "были приятно удивлены таким фактом". А, например, в советские времена подобное ни у кого бы не вызвало удивления. Говорят, пешком и без сопровождения по улицам Алма-Аты ходил даже глава республики Динмухамед Кунаев. Возможно, это больше легенда, чем правда. Но, например, первого секретаря Кызылординского обкома партии Еркина Ауельбекова автор этих строк часто видел идущим на работу в одиночестве – Еркин Нуржанович жил в одной из квартир располагавшейся неподалеку пятиэтажки. Да и в середине 1990-х можно было встретить шедшего без охраны акима области Бердыбека Сапарбаева – тогда чиновники такого уровня вели себя проще и скромнее, чем сейчас.

Примерно в те же годы (кажется, в 1994-м) прилетел на нефтяное месторождение Кумколь премьер-министр РК Сергей Терещенко. Его сопровождали несколько человек, и среди них не было ни одного, кто бы своим видом напоминал охранника. К нему можно было запросто подойти, задать вопрос. Вечером, после посещения объектов, хозяева организовали ужин: за столом собрались человек тридцать, и глава правительства сидел в одной компании с инженерами-нефтяниками, журналистами…

А вот картинка с того же Кумколя спустя шесть или семь лет (2000-й или 2001-й год, точно не помню). Снова здесь ждут премьер-министра, теперь уже Касым-Жомарта Токаева. За несколько часов до его прилета суровые люди из службы охраны проверяют все вокруг чуть ли не с миноискателями, устанавливают границы, за которые нельзя переступать. Как будто на месторождение, расположенное далеко-далеко в безлюдной степи, могут нагрянуть террористы. О том, чтобы руководитель правительства ужинал вместе со всеми, речи уже не идет. И дело, думаю, вовсе не в Токаеве, а в том, что кардинально изменились "правила игры".

Понятно, когда так охраняют главу государства: любое ЧП с ним – серьезная угроза национальной безопасности. Но акимы, министры, даже премьер – это назначаемые люди, которых в случае чего, не дай бог, легко можно заменить (что у нас часто и делают) без каких-либо последствий для страны. Да и никто вроде бы не собирается покушаться на них. Во всяком случае, таких фактов за годы независимости Казахстана зафиксировано не было.

Как-то в интервью нашей газете известный политолог, оправдывая усиленный режим охраны подобных персон, объяснил это так: "Мало того, что они (акимы – прим. авт.) являются носителями секретов, так еще надо учитывать социальное недовольство, которое периодически выплескивается наружу".

А откуда взялось социальное недовольство? Кто виноват в его появлении? И почему еще относительно недавно руководители такого уровня спокойно ходили по улицам наших городов, не боясь, что кто-то на них набросится, а сегодняшние боятся? Может, потому, что они окончательно потеряли связь с народом, разучились разговаривать с ним и теперь воспринимают его как что-то непонятное и чуждое, угрожающее их жизни и здоровью?

Автор: Женис Байхожа
24.01.18