"Тут все обречено и приговорено. Россия, как она есть, не имеет будущности"
Ф.М. Достоевский

Россия не является, и никогда не являлась европейской страной, не принадлежит к широкому понятию "Запад", как бы это не хотелось отдельным личностям и целым социальным слоям. Это обусловлено целой системой культурных, социальных, природно-климатических факторов. Нахождение в единой социально-экономической системе с Западом сулит России деградацию, разорение, уродливый полуфеодализм-полукапитализм. Главная причина этого в том, что Россия не может обеспечивать уровень потребления элиты такой же, как на Западе. Как только элиты (и часть их обслуги) начинают жить в соответствии с западными стандартами, народ все больше бедствует, нищает, клонится к вырождению, немалая его часть стремится забыться в алкогольном или наркотическом угаре. В рамках мировой экономической системы территории Северной Евразии (исторического пространства России) нищий поставщик ресурсов для "цивилизованных стран". Последствия крушения СССР и возвращение в капиталистическую систему разделения труда доказывает этот тезис, чем дальше от советского прошлого, тем ближе современная Россия к своему состоянию на момент конца 19 века. Чем более Россия становится "европейской", тем больше она мертвеет.

В связи с этим идея о России независимой, самодостаточной и сильной, всегда встречала стойкое сопротивление внутри общества. Так пусть меньшая, но занимающая исторически значимые позиции в государственном аппарате, бизнесе, имеющая прочное положение в информационном пространстве, часть элиты и интеллигенции ВСЕГДА БЫЛА ОРИЕНТИРОВАНА НА ЗАПАД. Это проблема не только сегодняшнего поколения. Либеральный клан не вырос, как гриб-мухомор на ровном месте, это идейно-культурное явление имеет длительную историю и уходит корнями в века.
Двойственность русского общества как феномен, требует осознания понимания и детального разбора.

Реальная картина несколько сложнее, чем противоборство западников и славянофилов. Славянофилы отражали византийскую культурную интервенцию, связанную с первыми Романовами. Начиная с Алексея Михайловича и его церковной реформы, приведшей к расколу церкви, каноническое православие искажается греческими и византийскими заимствованиями. Формируется духовно-религиозный институт русского общества (пореформенная церковь), проецирующий чуждое исконной России культурное влияние, так и не ставший органической частью и потому периодически отторгаемый обществом.

Западники, в свою очередь, дети Петра и его преобразований. Петр 1 сломал, исказил исконную русскую культуру, одел ее в западные
одежды. Подражание Западу не свелось к одному лишь курению табака и рубке бород, отказу от ношения кафтанов. Петр внедрял западные управленческие модели, например, местное самоуправление, копируя голландские ландтаги, Петр пытался перенести европейские организационные модели в Россию. И что самое опасное, Петр заложил основы нового дворянства – слоя чуждого России, культурно-ценностно ориентированного на Европу. Европейская мода, европейские модели общественного устройства, европейский уровень потребления, европейские ценности. Россия получила чуждую себе элиту, инородное образование на теле русского общества. Сквозняк из прорубленного Петром окна в Европу сдул девственную русскую уникальность, заложил двойственную природу русского общества. Петр посредством перемещения столицы на Неву, предотвратил переваривание наносной европейскости в вязком бульоне цивилизационного котла России. Нельзя сказать, что преобразования имели лишь отрицательные последствия. Однако в долгосрочной перспективе петровские реформы заложили острейшие противоречия, стали для России тяжелой ношей, камнем на шеи, который до сих пор тянет нашу страну на дно истории.

После Петра, последующие правители России, некоторые из которых имели иностранное происхождение, продолжали вести страну по квази-европейскому пути развития, углубляя социальные противоречия.

Революция 1917 ликвидировала дворянство как сословие, но идеи западничества пропитали русскую интеллигенцию, стали неотъемлемой частью интеллектуальной мысли, заложили традицию, зажившую самостоятельной жизнью. Таким образом, со смертью дворянства не могло умереть западничество. В узком смысле, как безусловное подражание, всестороннее копирование и всецелое заимствование европейского образа жизни, так и в широком, как ориентированность на западную цивилизацию. Так Коминтерн, а именно его российское ответвление, стало если не потомком, то наследником западничества в новом качестве. Левые глобалисты-коминтерновцы были идейным перерождением западничества.
Нельзя забывать, что марксизм это изначально западная концепция. Для России 20 века марксизм, несмотря на огромное число противников советской власти, был объединяющей платформой, средством достижения компромисса, прежде всего между разными крыльями большевиков.

Коммунистическая идеология позволила создать баланс сил (ЛЕВЫЕ ГЛОБАЛИСТЫ-СОВЕТСКИЕ ИМПЕРЦЫ) при котором Россия превращала свою слабость в силу, получала инструмент, позволяющий использовать в интересах России значительную часть общества ориентированную на Запад (значительная часть большевиков хотела, прежде всего, революции на Западе) ослабляя, таким образом, цивилизационного противника.
На коротком историческом этапе был найден пусть не устойчивый, но все же баланс позволявший использовать в интересах России двойственную слабость, ориентированность на Запад части общества, превратившуюся из подобострастного подражания, в желание навязать свою волю пусть облеченную в одежды идеалов свободы-равенства-братства.

По мере развития советской системы, нарастающие противоречия в партии большевиков вылились в противостояние Сталина и "старой гвардии". Чем более СССР становился самостоятельным, чем сильнее он подавлял элементы, ориентированные на мировую революцию, тем более неустойчивым становился баланс. Как сжимающаяся пружина не могла, сжимается бесконечно, так и подавление одной части общества другой частью вылилось, в конечном счете, в перерождение советской элиты (партии, комсомола, советского общества). Маятник общественного сознания качнулся в другую сторону и значительная часть элиты, интеллигенции вновь стала перенимать западный образ мысли, мечтать о западном стиле жизни, как некогда желала создания Красной империи, выходе СССР в космос.

Марксизм, воплощенный в виде советской системы на русской земле был порождением все же западной мысли и потому был принят значительной частью общества, прежде всего интеллигенцией. Большой вопрос смогла ли прижиться в обществе концепция общественного устройства, если бы марксизм был продуктом отечественного происхождения? Скорее всего, общественный компромисс не был бы найден и продукт отечественной мысли отторгли слои устремлявшие взгляды, на Запад, пытаясь усмотреть там лекарство от социальных болезней.

"Весь секрет был в том, что эта масса не способна была порождать пирамиды. Их жесткая иерархия и законченность были чужды ее аморфной природе. Правители всегда привносили ее извне, очарованные порядком и благолепием заморских стран. Но не они, а сама масса решала, обволочь ли ее животворной слизью, напитать до вершины живительными соками, или отторгнуть, позволив жить самой по себе, чтобы нежданно–негаданно развалить одним мощным толчком клокочущей энергией утробы…
Он знал, пирамида рухнет, из ее останков не раз попытаются с грехом пополам соорудить новую. Так было всегда. И эту тенденцию не сломить, если только не перестрелять безумных архитекторов и полупьяных каменщиков. А на это никто идти не хотел".(О.Г. Маркеев. "Неучтенный фактор".)

Для России эти пирамиды были концепциями общественно-политического устройства, материализованные в государственные институтах. Так уж сложилось, что всегда в том или ином виде они привносились из вне, внедряясь в общество, принимая его формы. Иногда они напротив отторгались, что выражалось в бунтах, революциях, социальных потрясениях не соответствуя внутренней природе.

Все эти гипотетические рассуждения, кажутся умозрительными, однако в данный момент наша страна, как никогда нуждающаяся в образе будущего требует новых идей, концепций, свежего ветра мысли, способного оздоровить общество. И я как автор задаюсь вопросом, не оттого ли сегодня разработки Фонда Хазина, наработки Савельева, иные результаты отечественного интеллектуального труда так яростно отвергаются и не понимаются? Возможно, ли преодолеть, сгладить, обмануть данную противоречивую двойственность нашего общества? Возьму на себя смелость попытаться разобраться во второй части статьи, продолжение следует….

Роман Немилостив, 6 февраля 17