Вода, нефть и зерно

Неослабевающее внимание экспертного сообщества к сирийскому конфликту и рост актуальности соперничества за природные ресурсы выделяют Восточную Сирию как регион, где различные модели конфликтов переплетаются между собой, образуя совершенно запутанную ситуацию. Однако, как будет показано в этой статье, установление сирийским правительством контроля за этими территориями не приведет к решению конфликта даже путем арбитража – настолько местные жители не отождествляют себя с остальной страной.

Базовым основанием конфликта в данном регионе является соревнование за обладание водами Евфрата – основной водной артерией, связывающей Турцию, Сирию и Ирак. Рассмотрению конфликта за воду между этими странами уже посвящены различные исследования, но здесь важно другое обстоятельство, которое обычно игнорируется – если для Турции Евфрат больше выступает как источник гидроэнергии, а Ирак обладает целой речной системой (Тигр, Диджля и другие), то для Сирии воды Евфрата носят стратегическое значение, поскольку обеспечивают выживание всей страны. Интересно также, что, несмотря на важность воды для восточной Сирии, сирийское правительство, кажется, сделало многое для того, чтобы поднять дефицит до критических значений.

Первоочередной фактор важности Евфрата состоит в концентрации сельскохозяйственного производства – так, в провинциях Ракка, Хасака и Дейр-эз-Зор, прилегающих к бассейну данной реки, сконцентрировано более 70% производства зерна, основанного на оросительном земледелии. Ирригационная политика, исходя из этого, должна выстраиваться с большой осторожностью, однако, в 1973 году началось сооружение ГЭС на основе плотины Табка и водохранилища Аль-Асад, что сразу изменило характер бассейна реки и нарушила создававшуюся годами ирригационную систему. Советские инженеры, принимавшие участие в строительстве комплекса, предложили нетривиальное решение – орошение с воздуха с помощью сельскохозяйственной авиации, однако, несмотря на первоначальные успехи данной системы, уже в 90-е годы подобная практика была прекращена. Чтобы компенсировать потери воды сирийское правительство пошло на беспрецедентный шаг, разрешив местным крестьянам начать бурение артезианских скважин для собственных нужд, и в течение следующих 15 лет уровень грунтовых вод упал в несколько раз, став одним из факторов засухи, продолжавшейся в данном районе с 2009 по 2011 годы, резко подняв цены на продовольствие по всей стране.

Еще одним фактором, вызвавшим дефицит водных ресурсов, стало то, что правительство Сирии, лишившееся гигантских объемов иностранной помощи, в начале 2000-х по инициативе Башара Асада начало амбициозную программу, призванную сделать экономику страны экспортноориентированной. Для восточных провинций страны это означало, что в сельскохозяйственном секторе приоритет будет отдаваться культурам, имеющим спрос на региональном и мировом рынке – например хлопку и фруктам, а коллективный характер многих крестьянских хозяйств не позволял избежать этого и продолжать выращивать зерновые. Как известно, хлопок является одной из наиболее требовательных к воде культур, и вкупе с в корне неверной ирригационной стратегией правительства, Восточная Сирия оказалась еще ближе к водному голоду, чем когда-либо.

Наконец, третьим фактором стала разработка нефти в провинции Дейр-эз-Зор, дававшая правительству до начала гражданской войны более половины экспортных доходов. Однако основной особенностью сирийских нефтяных полей является то, что они находятся в относительной близости от вод Евфрата, и неоднократные утечки нефти, происходившие из-за несовершенного добывающего оборудования и общей обветшалости инфраструктуры, провоцировали загрязнения, не добавлявшие местному населению оптимизму относительно будущего водных запасов в данном районе.

Этнорелигиозный конфликт

Еще одной линией разлома, создававшей трения среди местного населения, является этнорелигиозные противоречия. Еще со времен Османской империи данный район населялся, в основном, курдскими племенами, которые почти не признавали над собой никакой власти, а с подъемом в 1960-х национально-освободительных движений стремились к созданию максимальной автономии от государств, созданных по плану Сайкса-Пико. Закономерно, что сирийское правительство не особо приветствовало эти настроения и активно искало выход из сложившейся ситуации.

Став фактически единоличным правителем Сирии, Хафез Асад после крайне жестокого подавления восстания в Хаме в 1982 году решил две проблемы одним выстрелом, создав в Восточной Сирии бомбу замедленного действия, сыгравшую роковую роль с началом гражданской войны. Президент выслал в этот район многочисленных амнистированных восставших (почти все из которых были суннитами и активистами партии "Братья-Мусульмане"), создав чересполосицу курдских (где многие симпатизировали террористическим методам Рабочей партии Курдистана в борьбе за независимость) и арабских поселений. Помощь экстремистки настроенным арабам-суннитам оказывали и местные арабские племена, в которых были сильны консервативные настроения, не приветствовавшие курдский национализм с социалистическим "лицом", а потому в восточной Сирии возникла система сдержек и противовесов, на которой и играло правительство страны, поскольку только оно могло выступить в роли арбитра, решая все более острые конфликты за раздел воды, плодородных земель и мест выпаса скота.

Однако, весьма закономерно, что начало гражданской войны значительно ослабило контроль за этими территориями, и конфликты начали решаться уже не через суд, а более привычными для местного населения методами вооруженной борьбы и кровной мести.

"Пограничный эмират" и влияние гражданской войны

Хотя гражданская война в Сирии первоначально охватывала западную и южную часть страны, именно события на востоке оказали наибольшее влияние на затягивание конфликта и степень его ожесточенности. Причина этого кроется в том, что некоторые восточное пустынные районы страны еще задолго до начала кровопролития не контролировались правительством, являя собой безопасную зону для экстремистских сетей и контрабандистов, с ослаблением правительственного контроля начавших свою экспансию и контролировавших на некоторых этапах войны до 60% территории страны.

История этой проблемы лежит еще в конце 70-х, когда партия БААС с приходом к власти Саддама Хусейна разделилась на иракскую и сирийскую части, жестко конфликтовавшие друг с другом, в том числе и за внимание Советского Союза. В этих условиях неудивительно, что Сирия стала убежищем для многих противников президента Ирака, которые оседали в восточной части Сирии, готовя реванш при активном участии сирийских органов безопасности – эти усилия стали более значительными с началом активного сближения Сирии и Ирана во время ирано-иракской войны. Основную часть оппозиции Хусейна на сирийской земле тогда составляли суннитские религиозные деятели, недовольные светским курсом Ирака, а их влияние на суннитскую общину Ирака было настолько велико, что стало одной из причин резкой смены внутриполитического курса страны после окончания войны в Заливе 1991 года. Саддам Хусейн осознал, что религиозная мотивация является более привлекательной, повышая имидж иракского правительства как внутри страны, так и за ее пределами, а потому приказывал строить больше мечетей и исламских просветительских центров, отрывая от оппозиции базу поддержки.

И хотя ему это удалось, созданная оппозицией инфраструктура в восточной Сирии никуда не исчезла, а после вторжения американцев даже укрепилась – сирийское правительство переживало новый всплеск антиамериканизма и стремилось ослабить как будущий Ирак, так и американцев. Сделать это было довольно просто, учитывая большое количество суннитских экстремистов в сирийских тюрьмах – их амнистировали и использовали в качестве своеобразного "пушечного мяса" для радикальных группировок, используя в качестве канала переброски практически прозрачную сирийско-иракскую границу. Интересно также, что, по своей сути, это способствовало иранской стратегии в регионе, также стремившейся к ослаблению американцев, но в целях господства в Ираке. И пока сирийские боевики Аль-Каиды" разыгрывали с американскими войсками грандиозные сражения в "суннитском треугольнике", шиитские партии и боевые организации получали все больший контроль над иракскими правительственными структурами.

Но в рамках данной статьи интересен другой момент – сирийское правительство допустило значительный просчет, полагая, что американцам удастся справиться с суннитской инсургенцией. По факту же случилось так, что "Аль-Каида в землях Междуречья" (предтеча "Исламского государства"(организации, деятельность которой запрещена на территории РФ)) смогло обосноваться в пограничных районах иракской провинции Анбар, начав контролировать, таким образом, территорию и с иракской, и с сирийской стороны. Это послужило основой так называемого "пограничного эмирата", который стал одной из крупнейших в регионе баз подготовки джихадистов, контрабанды оружия и центров планирования наступательной войны в рамках строительства нового Халифата.

Соответственно, с началом сирийского конфликта сотни иракских боевиков, имеющих гигантский боевой опыт и арсенал оружия, стали новой стороной противостояния, сплотив на своей идеологической базе как арабских поселенцев восточной Сирии (радующихся антикурдской политике боевиков), так и бедуинских племен, которым никто больше не мешал свободно кочевать и заниматься трансграничной торговлей с Ираком. Таким образом, за короткое время арабское население этого района стало основной базой поддержки джихадистов, поставляя новобранцев и ресурсы. Правительство же, используя в борьбе "за умы сердца" арабов-жителей региона авиабомбы и шиитских ополченцев, совершило очередную стратегическую ошибку, продляя жизненный цикл "пограничного эмирата" и сужая собственную базу поддержки в попытке вытеснить проамериканские курдские группировки.

Заключение

Суммируя сказанное выше, можно сделать вывод, что, несмотря на значительное снижение интенсивности гражданской войны в восточной части Сирии, контроль правительства можно рассматривать лишь как номинальный, поскольку восстановление статуса-кво, в котором государственные органы балансируют на арабо-курдских противоречиях, до сих пор не достигнуто. В настоящий момент можно говорить об оккупации территории правительственными войсками с одной стороны, и проамериканскими курдскими группами – с другой, но ясно, что такое равновесие крайне нестабильно и продержится до тех пор, пока не закончится обострение в западных районах страны. Продолжающаяся политика игнорирования курдского представительства во внутрисирийском урегулировании дает основания полагать, что весь узел конфликта впоследствии будет решен, причем силовым путем, но вот к каким результатам это приведет – покажет время.

Антон Долгих – политолог, специально для ИА "Реалист"
Москва, 10.02.2018,