Агван Доржиев - бурятский религиозный деятель, ученый и дипломат, основавший более 100 лет назад первый буддийский храм в европейской части России

"Его называли святым и его называли шпионом. Между тем сам Агван Доржиев считал себя только ламой - буддистским монахом". Такими словами начинается передача из радиоархива Русской службы Би-би-си об Агване Доржиеве - бурятском религиозном деятеле, ученом и дипломате, основавшем более 100 лет назад первый буддийский храм в европейской части России, санкт-петербургский Дацан Гунзэчойнэй.

Агвану Доржиеву было суждено сыграть заметную роль в международной политической жизни начала XX столетия

Доржиева можно считать одной из важнейших фигур в российском буддизме, хотя в последнее время его имя упоминают не так часто.

Аудиозаписи, на которых основана передача "Агван Доржиев, буддистский святой или русский шпион", были созданы 25 лет назад британским историком Катрионой Басс. Она отправилась в экспедицию по Бурятии, чтобы узнать больше о личности и биографии Доржиева.

"Агвану Доржиеву было суждено сыграть заметную роль в международной политической жизни начала XX столетия", - говорит ведущий передачи по материалам Катрионы Басс, Юрий Колкер.

На рубеже XIX и XX веков Тибет стремился к независимости от Китая, а Россия и Англия боролись за возможность расширения своего влияния.

Доржиев - один из учителей и близкий советник Далай-ламы XIII - считал, что Тибет должен искать защиты у России, а в Англии видел агрессора. Лондон же считал Доржиева политическим авантюристом и агентом.

От имени Далай-ламы ХIII Доржиев отстаивал мысль о покровительстве Тибета Россией сначала на встречах с Николаем II, а затем в большевистском Кремле.

Как подчеркивает Юрий Колкер в передаче Русской службы Би-би-си, о намерениях и делах Доржиева спорят по сей день.

Историк Катриона Басс об Агване Доржиеве : "До сих пор предубеждения не смываются"

"Я ездила в Бурятию два раза, осенью 1992 года и летом 1993 года. Я занималась исследованием биографии Агвана Доржиева".

Катриона Басс - историк Тибета и России, автор книг "Образование в Тибете, политика и практика с 1950 года" (Education in Tibet, Policy and Practice since 1950) и "Внутри сокровищницы" (Inside the Treasure House), в основу которых лег ее опыт жизни и работы учителем в Тибете в 1980-х.

25 лет спустя после экспедиции в Бурятию она рассказала Русской службе Би-би-си о том, что ей удалось узнать об Агване Доржиеве и как менялось отношение к нему в разных культурах.

Я ездила в Бурятию два раза, осенью 1992 года и летом 1993 года. Я занималась исследованием биографии Агвана Доржиева.

Я знала о его ключевой роли в так называемой "Большой игре" - в борьбе между Российской и Британской империями за влияние над Тибетом. Но когда я работала в Тибете, я узнала, что там его чтят как выдающегося богослова. Я хотела понять его жизнь.

"Данзан Самаев (слева), человек невероятной харизмы и энергии, который считался духовным наследником Доржиева. Он посвятил свою жизнь людям Саянских гор, помогал им выживать в хаотичном постсоветском мире и учиться снова их буддистской вере"

Самое сильное впечатление произвел на меня Данзан Самаев, человек невероятной харизмы и энергии, который считался духовным наследником Доржиева. Он посвятил свою жизнь людям Саянских гор, помогал им выживать в хаотичном постсоветском мире и учиться снова их буддистской вере. (Данзан-Хайбзун Самаев был бурятским религиозным лидером и настоятелем буддийского храма Гунзэчойнэй в Санкт-Петербурге (1990-1997 гг.)

К 100-летию буддистского храма, основанного Доржиевым в столице Российской империи в 1915 году, я снова думала о Доржиеве. Меня заинтересовала тема о том, что его жизнь и его личность стали окружать мифы, и что эти мифы смогли повлиять на меняющуюся политическую реальность, сначала в Тибете, потом в Советском Союзе и потом на постсоветском пространстве.

Меня заинтриговало, как эти мифы до сих пор живы, несмотря на свидетельства и документы в раскрытых архивах, которые показывают противоположную действительность.

Я стала задумываться о том, как культурные предположения играли роль в первоначальном мифотворчестве, и о попытках ученых распутывать эти мифы.

Я вернулась к архивам, перечитала свои записи из поездки, переслушала дрожащие голоса пожилых бурятов, воспоминания которых я записала на пленку под звуковой фон ветра и звенящих чашек чая с молоком и сахаром.

Я послушала песнопения шаманов около буддистского храма и монахов внутри него. Я поняла, что Агвана Доржиева, находившегося на стыке сразу нескольких культур, воспринимали по-разному в каждой из них.

Российская империя, советская власть, постсоветская Россия, Тибет, Британская империя и разные племена и религиозные группы Бурятии и Калмыкии - все видели его по-своему.

Но все, что говорят люди, знавшие его лично, противоречит описаниям - и уважительным, и подозрительным - из "вторых рук".

Меня поразила длительность периода полураспада британской империалистической легенды о Доржиеве как русском шпионе в монашеской одежде.

Загадочность, вызванная недостатком данных о стратегии русского правительства в Азии, перекинулась на личность Доржиева и продолжила с ним ассоциироваться.

До сих пор эти предубеждения не смываются, вопреки многочисленным доказательствам их необоснованности.

Агван Доржиев прожил в Тибете 25 лет, там он получил степень лхарамбы - высшую ученую степень в тибетском буддизме. Тибетцы главным образом вспоминают его как незаурядного ученого, чье искусство вести дебаты оказало неоценимую поддержку тибетским монахам в традиционных философских диспутах, пока Далай-лама XIII находился в ссылке в Монголии в 1904 году. Профессор Тхубтен Норбу, брат Далай-ламы XIV, рассказывает, как его изумило отношение к Агвану Доржиеву в западном мире: "Когда я выехал из Тибета, то, как и другие тибетцы, был поражен тем, что остальной мир считает Доржиева русским агентом".

Современные исторические свидетельства показывают, что Агван Доржиев никоим образом не мог быть простым агентом тибетского или российского правительства. На самом деле зачастую он являлся инициатором дипломатических контактов между Тибетом и Россией в начале XX века. Можно утверждать, что его политическая и дипломатическая деятельность была, в первую очередь, направлена на защиту буддизма в Тибете, а впоследствии - буддистов в Советском Союзе. Тот факт, что его считали русской марионеткой, может рассматриваться только как результат несостоятельности имперского воображения. Кажется, что британский политик ХХ века не мог себе и представить, что неевропеец способен иметь перед собой цель, которая не была бы подчинена интересам какой-либо европейской державы.

Агван Доржиев, выступающий в качестве посла Далай-ламы XIII, выходит из Большого Петергофского дворца после аудиенции у Николая II 23 июня 1901 года.

Ученые, исследующие жизненный путь Доржиева, рассматривают его в политическом, секулярном контексте. Очень мало что сохранилось из религиозных писаний Доржиева, потому что его библиотека была разрушена при нападении на буддистский храм в Петрограде в 1919 году.

После Октябрьской революции на Доржиева наклеивали новые ярлыки, и появилось новое изложение фактов.

Интерес к восточной культуре, существовавший в конце XIX века, уступил дорогу марксистской эволюционной теории, в соответствии с которой Калмыкия и Бурятия были культурно отсталыми национальными республиками.

В атмосфере шпиономании и угрозы войны прозвища "бурят" или "калмык" были практически синонимами слов "шпион" или "контрреволюционер". Как рассказывает в передаче Би-би-си сотрудник бурятской КГБ в Улан-Уде Александр Антонов, в 1937 году Доржиева арестовали по обвинению в том, что он является лидером "контрреволюционной панмонгольской террористической, повстанческо-шпионской организации". 29 января 1938 года 85-летний Агван Доржиев умер в тюремной больнице в Улан-Удэ.

С другой стороны, во время моей экспедиции по Бурятии в 1992-1993 годах я заметила, что возник некий культ Агвана Доржиева.

Его фотографии появились на домашних алтарях, и ходили легенды о его сверхъестественных способностях. Высшая государственная премия Бурятии стала носить его имя.

Но к 2015 году статус Доржиева в бурятском пантеоне резко упал. В духе новой российской политики буддистские лидеры захотели показать свой патриотизм и отстраниться от внешних веяний. Бурятские буддисты стали в значительной мере сокращать свои связи с Тибетом и с Далай-ламой в особенности.

Нынешний глава российских буддистов Хамбо Лама Аюшеев, активно выступает в поддержку политики российского правительства и Владимира Путина.

Как пишет американский культуролог Аня Берштейн, в 2008 году Аюшеев рассказал группе ученых, среди которых была она сама, что Путин является перевоплощением Белой Тары - просветленного существа, символизирующего исключительную чистоту.

"Я не буду сопротивляться Белой Таре, я дурак, что ли?" - сказал глава российских буддистов.

Агвана Доржиева в последнее время предают забвению - в пользу его сверстника Даши-Доржо Итигэлова, главы буддистов Восточной Сибири в 1911-1917 годах

Возможно, поэтому Агвана Доржиева в последнее время предают забвению - в пользу его сверстника Даши-Доржо Итигэлова, главы буддистов Восточной Сибири в 1911-1917 годах.

Итигэлова сегодняшние лидеры бурятских буддистов объявили реинкарнацией ламы-современника Будды. Этим они оспаривают связь бурятского буддизма с Тибетом, настаивая на его самостоятельности.

Во время празднования 100-летия Дацана Гунзэчойнэя, буддистского храма в Санкт-Петербурге (а это были две недели конференций, выставок и концертов), Агвана Доржиева даже не упоминали, несмотря на то, что он был основателем храма.

Лама Шерап молится в востановленном дацане в Иркутском районе в 1993 году. Храм впервые построил Агван Доржиев в 1920-х

Представители дацана в Санкт Петербурге по телефону сказали Би-би-си, что Доржиева помнят и чтят в храме и как раз сейчас готовят ему памятник.

В передаче Русской службы Би-би-си 1993 года о легендах и мифах вокруг жизни Агвана Доржиева выступал и бурятский писатель Балдан Ябжанов.

Петербуржский историк Александр Андреев рассказал о паломничестве молодого Доржиева в Тибет. По мнению Андреева, вся политическая и дипломатическая деятельность бурятского монаха, включая его отношения с царской семьей и большевиками, была нацелена на выживание буддизма в России и СССР и сближение Тибета с Россией.

Занимался ли Доржиев шпионажем в пользу России против Англии? Этот вопрос в передаче обсуждали Александр Андреев и московский историк и специалист по Тибету Николай Кулешов.

В передаче также звучат голоса племянника Доржиева Санжо Далыкова, которому он завещал здание храма, настоятеля петербургского буддистского храма Данзана Самаева, а также сотрудника бурятской КГБ в Улан-Уде Александра Антонова.