Катар, одно из самых маленьких и самых богатых государств в мире с его колоссальными резервами природного газа и амбициями руководства, после начала "арабской весны" и тем более гражданской войны в Сирии, одним из главных бенефициаров которых он является, мало описывался в отечественной востоковедной литературе. Но сегодня – среди основных героев мировых СМИ.

Однако помимо часто упоминаемых сюжетов, в самом Катаре и вокруг него существует много того, о чем пресса по разным причинам не пишет. Об этом неизвестном широкой публике государстве написана настоящая статья, основанная на материалах эксперта ИБВ Ю. Щегловина.

Экстремисты наперечет

Катар впервые создал собственный список террористов и экстремистских структур, действующих в регионе. Перечень группировок и отдельных экстремистов опубликован национальным комитетом по борьбе с террором при МВД эмирата. В список Дохи вошли 19 экстремистов и восемь структур, включая йеменскую ассоциацию "Аль-Ихсан", действующую в провинции Хадрамаут, и ячейку "Исламского государства" (запрещенного в России) на Синайском полуострове – "Вилайет Синай", а также шесть катарских групп. В персональной части – 11 катарцев, по два подданных Саудовской Аравии и Иордании плюс четверо египтян.

" Вся борьба Франции "за демократию и свободу в Ливии" мотивировалась стремлением Саркози не отдавать долги и отработать новый аванс "

12 июля 2017 года Доха и Вашингтон подписали протокол о взаимопонимании по вопросам борьбы с терроризмом, а в конце октября Катар принял общий список, сформированный в Международном центре по противодействию финансированию террористических организаций, в который входят США и члены Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ).

До того, 5 июня 2017 года Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и Египет заявили о разрыве дипломатических отношений с Катаром, обвинив Доху в поддержке терроризма и вмешательстве в их внутренние дела. Через несколько дней четыре арабские страны опубликовали список из 12 организаций и 59 человек, поддерживающих террористические группировки. Большинство зарегистрированы или проживают на катарской территории. За этим последовали экономические санкции и транспортная блокада эмирата: страны региона закрыли свое воздушное пространство для катарской авиации. Позже "арабский квартет" сформировал список требований, которые в Дохе сочли невыполнимыми и призвали пересмотреть.

Катар пошел на упреждающий удар из-за намерений "арабской четверки" опубликовать "Черную книгу", наполненную фактами поддержки катарцами международных террористических и радикальных организаций. Решение об этом было принято 5 июля 2017 года на совместном совещании в Каире глав спецслужб АРЕ, КСА, ОАЭ и Бахрейна. Инициаторами стали египтяне при поддержке эмиратовцев. Что до Саудовской Аравии, руководитель главного президиума разведки КСА Х. Хумейдан высказался против, мотивируя тем, что приведенные в такой книге данные могут привести к расшифровке источников информации в движении "Братья-мусульмане".

На деле предложение АРЕ угрожало ударить по инициаторам этой затеи. КСА, ОАЭ (в меньшей степени) и даже АРЕ активно используют подконтрольные им радикальные и террористические группы для решения своих задач в мусульманском мире. Что до саудовцев, их прямое участие в создании "Аль-Каиды" и ее сирийского аналога "Джебхат ан-Нусры" признано даже США. В Эр-Рияде спрогнозировали ответ Катара и решили заблокировать разоблачение, которое предлагали египтяне. Помимо "Братьев-мусульман", Каир предлагал опубликовать данные о денежной поддержке Дохой сирийского сопротивления, вскрыв ее роль в создании ИГ.

Это вызвало бы в ответ катарские разоблачения в отношении участия КСА в создании и финансировании "Джебхат ан-Нусры" и всех, кто включен в список "террористических организаций". Оправдания Эр-Рияда в необходимости таких шагов для сдерживания шиитской экспансии никого бы в США и на Западе в целом не убедили. Поэтому саудовцы заблокировали публикацию материалов, вследствие чего они будут изданы в сильно сокращенном виде. Члены "арабской четверки" предполагают распространять их среди американских и европейских партнеров, сделав упор на роль Дохи в спонсировании лидера движения "Братьев-мусульман" шейха Ю. аль-Кардауи и ливийских "братьев".

В Катаре поддержали "пакт о ненападении". В их списке нет "Аль-Каиды" и "Джебхат ан-Нусры". Зато есть салафитская йеменская группа "Аль-Исхан", которая используется ОАЭ для поддержания влияния в Хадрамауте. Некоторые называют "Исхан" филиалом "Аль-Каиды Аравийского полуострова" (АКАП), но катарцы от такого обобщения отошли. АКАП – инструмент КСА, а удар по Эр-Рияду могут не одобрить США. Так что катарцы в очередной раз продемонстрировали гибкость, включив в свой список "Вилайет Синай", который они создали как радикальную альтернативу египетским "Братьям-мусульманам".

После военного переворота Дохе нужно было сохранить их статус пострадавшей от произвола военных стороны, найдя кого-то другого для проведения терактов. Альтернатива чисто салафитского толка ("братья" должны были дистанцироваться от этого идеологически) была создана Катаром и Турцией в виде "Байт Ансар аль-Макдис", а затем филиала ИГ "Вилайет Синай". На сегодня Доха выбила основной козырь у Каира в противостоянии с ним. При этом КСА, ОАЭ и Катар продолжают использовать "исламистский фактор", насаждая свое влияние в мусульманском мире.

Дело Саркози

Сатановский Евгений

Арест бывшего президента Франции Николя Саркози по обвинению в нарушениях в его предвыборной кампании вызывает много вопросов. Расследование связано с "ливийским" финансированием Саркози в 2007 году и идет уже пять лет. Двое подозреваемых дали показания о том, что миллионы евро наличными были перевезены из Триполи в Париж в 2007-м и переданы предвыборному штабу будущего президента. По утверждению французских СМИ, экс-глава государственного инвестиционного фонда Ливии Башир Салех подтвердил, что Каддафи спонсировал кампанию Саркози.

Выясняется, что вся борьба Франции "за демократию и свободу в Ливии" мотивировалась стремлением должника не отдавать долги и отработать новый кредит, полученный от Катара. Причем само по себе использование статуса президента Франции для решения личных финансовых проблем – втягивание своей страны в региональную войну – как обвинение не выдвигается. Главный вопрос: почему эта тема возникла именно сейчас и что побудило власти вновь инициировать это дело? Видимых причин нет. Саркози два года назад проиграл праймериз в Республиканской партии, в активной политической жизни страны не участвует и никакой конкуренции ни нынешнему президенту страны, ни его оппонентам не составляет.

На деле Саркози пал жертвой саудовско-катарской торговой и политической конкуренции во франкоговорящей Африке. Их война за влияние длится последние полгода и подходит к кульминации, а Саркози был основным посредником в экономическом проникновении Дохи в зону ЭКОВАС – Экономического сообщества западноафриканских государств. Последние полгода занимался челночной дипломатией между Катаром и африканскими лидерами. Он участвовал в подготовке и проведении африканского турне катарского эмира Тамима бен Хамада в регион ЭКОВАС в декабре 2017 года. Перед этим устраивал рабочие визиты в Катар президентов Нигера М. Иссуфу и Буркина Фасо Р. Каборе, а глава Кот д"Ивуара А. Уаттара сделал Саркози секретным личным представителем.

Основной темой визита катарского эмира был энергетический сектор региона, включая налаживание поставок туда сжиженного газа. Эти договоренности были достигнуты с правительством Кот д"Ивуара при посредничестве Саркози в пользу Qatargas и Qatar Рetroleum, что нарушило планы Саудовской Аравии, которая намерена была сделать это через Saudi Fund for Development (SFD). Кроме того, при активной лоббистской деятельности Саркози катарцам удалось оттеснить компании ОАЭ с местного рынка межгосударственных авиаперелетов. Общим итогом подготовленного Саркози визита эмира Катара стало серьезное вложение катарского капитала в местную инфраструктуру, энергетику и логистику, что вывело Доху вперед в региональной конкуренции с Эр-Риядом и Абу-Даби в этой части Африки.

Действия бывшего французского президента рассматривались в Эр-Рияде и Абу-Даби как следствие продуманной политики Елисейского дворца. В качестве ответных мер возникли серьезные сложности для французских оружейных компаний на саудовском и эмиратском рынках ВТС (хотя и американские конкуренты Парижа не сидели сложа руки). Отказ саудовского наследного принца Мухаммеда бен Сальмана сделать остановку во Франции во время нынешнего зарубежного турне был расценен ее "оборонщиками" как опасный сигнал, побудивший работать над дезавуированием Саркози.

Архитектором плана восстановления позиций французского ВПК на саудовском рынке выступил бывший министр обороны и действующий глава МИДа Жан-Ив Ле Дриан, который за последний месяц несколько раз был в Эр-Рияде и составил перечень условий КСА для возобновления сотрудничества. Сокращение катарского влияния в Елисейском дворце среди них занимало далеко не последнее место. При этом Ле Дриан – главный модератор французских усилий в Ливии и его основными противниками там выступают силы, за которыми стоит Доха.

Усилия министра принесли плоды. Мухаммед бен Сальман Аль Сауд совершит в начале апреля государственный визит во Францию. 8 апреля наследный принц должен прибыть в Париж. Планируются встреча с Эмманюэлем Макроном и участие в экономическом саммите, на площадке которого ожидается подписание ряда контрактов. По предварительной информации, визит продлится до 10 апреля. Его подготовили в Эр-Рияде, который посетили дипломатический советник Макрона Филипп Этьен, Жан-Ив Ле Дриан, министр экономики и финансов Брюно Ле Мэр. Темы, которые будет осуждать саудовский наследник в Париже, – участие французов в строительстве объектов ядерной программы КСА. Утечка о готовящемся визите была сделана Эр-Риядом для США, которые пока колеблются в отношении заключения с королевством аналогичных контрактов из-за риска распространения ядерного оружия. Планируется усиление саудовского финансирования контртеррористической операции Парижа и африканской G6 в Сахеле. Пока Эр-Рияд дал на это 250 миллионов долларов, но этот взнос может быть увеличен вдвое.

Коль скоро речь зашла о борьбе с терроризмом, напомним о серии вылазок в самой Франции, наиболее резонансная – теракт в Ницце 14 июля 2016 года, которые работали против Франсуа Олланда, подтверждая его неспособность справиться с ситуацией. Тогда ряд американских экспертов выдвинули версию о том, что активность организаторов, утверждавших о принадлежности к ИГ, была направлена на создание оптимальных условий победы на президентских выборах Саркози, сторонника жестких мер по наведению порядка. В связи с чем возникла соответствующая версия организации терактов, которые два года сотрясали Францию не без участия Катара, тесно связанного с Саркози.

Остальные страны ЕС террористическая активность на тот момент обходила, а основным спонсором ИГ являлась именно Доха, которой было выгодно возвращение к власти Саркози по многим вопросам, включая трансформацию позиции Парижа в отношении креатуры Каира генерала Х. Хафтара в Ливии, которого катарцы полагают главным врагом. Игра стоила свеч, хотя и была дорогостоящей, о чем свидетельствует размер гонорара, переведенного в Тунис родственникам организаторов теракта в Ницце. Хотя настоящее расследование связи экс-президента Саркози и его катарских партнеров в этой трагедии не проводилось никем и мы вряд ли когда-нибудь его увидим.

Москва не торгуется

Говоря о Катаре на страницах российских СМИ, необходимо уделить время отношениям Москвы и Дохи, которые в настоящее время можно охарактеризовать как рабочие. Они демонстрируют тенденцию к расширению деловых контактов и кооперации, начиная от инвестиций катарских фондов в российскую нефтегазовую отрасль и заканчивая демонстрацией намерений закупить отечественные системы ПРО. Эти отношения пережили острый кризис в начале российской военной операции в Сирии, что было воспринято Катаром, а также Турцией, которая действовала и действует с ними в тесном альянсе, как вторжение в зону их стратегических интересов.

" Надежды на полномасштабное сотрудничество с Дохой, высказываемые экспертами на страницах отечественных СМИ, – чистая утопия "

В Дохе и Анкаре отдавали себе отчет в том, что прямое военное участие Москвы в сирийском конфликте делает нереальным свержение режима Б. Асада и вызовет ответную реакцию со стороны Вашингтона вне зависимости от того, какая администрация там у власти. В данном случае речь шла о глобальном соперничестве, и США при всех раскладах игнорировать усиление России не могли. Как следствие Соединенные Штаты вынужденно активизировались в борьбе с ИГ, и этот проект Катара рухнул, став заложником глобального противостояния России и США.

Отсюда плохо продуманная реакция Катара и Турции в виде уничтожения российского лайнера над Синаем и атака Су-24 над Сирией, сменившаяся осознанием того, что с Москвой необходимо кооперироваться по тем направлениям, где интересы временно совпадают. Это не означает, что Доха ушла из Сирии. Она работает там "вторым номером", прикрываясь Анкарой и финансируя протурецкие группы оппозиции. При этом Катар влияет в определенной степени на принимаемые Турцией решения по сирийскому вопросу, готовя на будущее собственную площадку в этой стране.

Однако на настоящий момент действия Дохи на международной арене направлены на решения острого кризиса в отношениях с "арабской четверкой". В центре этих усилий – срыв ее попыток воздействовать на Доху через организованные экономическую и дипломатическую блокаду. Причем основными направлениями действия для Катара являются и останутся США и ЕС. Реверансы Дохи в сторону Москвы – попытка сохранить позитивно-нейтральный статус России во внутриарабском кризисе. Надежды на полномасштабное сотрудничество с эмиратом, периодически высказываемые экспертами на страницах отечественных СМИ, – чистой воды утопия.

Катарцам не нужны посреднические усилия Москвы по урегулированию кризиса в ССАГПЗ и предложения этого в Дохе даже рассматриваться не будут. Катар воспримет серьезно только те инициативы российской стороны, которые несут в себе прямо или опосредованно негативные последствия для КСА или ОАЭ на ближневосточном или африканском направлении. В этой связи применительно к Сирии возникает тема Идлиба, вернее – снижения саудовского влияния в Сирии после ликвидации основных оплотов просаудовской "Джебхат ан-Нусры" в этой провинции. Того, что "враг врага – это друг", на Ближнем Востоке никто не отменял.

В Катаре поняли достаточно четко, что решение о ликвидации "Джебхат ан-Нусры" в Москве принято принципиально и обсуждению не подлежит. Динамика на фронтах в Идлибе, в результате чего единое пространство контроля "Джебхат ан-Нусры" и аффилированных с ней групп разорвано, об этом свидетельствует. Важно: Анкара в нарушение предыдущих договоренностей не спешит принимать участие в операциях против этих группировок, что вынуждает Россию, Иран и сирийские правительственные силы дожимать ситуацию до конца самостоятельно. После окончания этого говорить об участии турок в любых процессах в Идлибе излишне.

При этом Москва не возражала против присоединения протурецких групп оппозиции к операции по нейтрализации "Джебхат ан-Нусры" в Идлибе на текущем этапе. Это позволило сохранить за Анкарой значительную степень влияния на налаживание схем по инкорпорации местного населения и отдельных групп оппозиции в диалог с официальным Дамаском. Участие протурецких сил не на словах, а на деле в ликвидации саудовского влияния в Идлибе позволит сохранить достаточную степень влияния Анкары и Катара на севере Сирии. А вот степень этого участия в первую очередь зависит от Турции, завязшей в противостоянии с курдами в Африне и ведущей сложный диалог на грани конфликта с США, от которых она требует отказаться от опоры на курдские силы и позволить Эрдогану решить в свою пользу проблему Манбиджа.

Возвращаясь к диалогу Катара и России, упомянем, что до Дохи было доведено: Москва приняла принципиальное решение о том, что Асад останется у власти в Сирии. Все требования о его уходе как предварительное условие начала процесса урегулирования российским военно-политическим руководством полагаются изначально неконструктивными и неприемлемыми. Это единственный вариант участия Катара в восстановлении и модернизации энергетической инфраструктуры Сирии и глобальных проектах в сфере транспортировки углеводородов через территорию страны. Хотя пока Доха с этим не смирилась.

Что до Ливии, Франция, АРЕ и ОАЭ стремятся подключить Россию к масштабной поддержке Тобрука в сфере материально-технического снабжения. При этом Москва пока держит равноудаленную позицию по отношению к противостоящим сторонам конфликта, воздерживаясь от явного предпочтения той или иной из них, в том числе прокатарским группам в Мисурате. Россия пока не услышала от противоборствующих сторон предложений о гарантиях безопасной эксплуатации таких принадлежащих ей углеводордных активов, как месторождение Элефант, операторами которого являются итальянская Еni и "Газпром". При этом Москва рассматривает ливийский и алжирские рынки как перспективные для ВТС с учетом попыток США сузить российские возможности в регионе Персидского залива. Здесь также необходимо учитывать катарский фактор в противовес российским интересам.

Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока

№ 12 (725) за 27 марта 2018