Китай и уроки истории
о том, как новая мобилизация выводит КНР в мировые лидеры

Юрий Тавровский

Китай встал на рельсы нового мобилизационного периода в конце 2012 г. Только что избранный тогда на пост генерального секретаря ЦК КПК Си Цзиньпин провозгласил план "Китайская мечта о великом возрождении китайской нации" и обозначил время его реализации - 2049 год. Уже первые пять лет движения к намеченной цели доказали реалистичность замысла "товарища Си" превратить Китай в мощнейшее государство современности при условии наличия и надлежащего применения необходимых элементов мобилизации: правильно поставленной стратегической цели, выбора оптимальной экономической модели, наведения дисциплины и порядка в управленческом слое и обществе в целом, создания атмосферы подъема национального духа, наличия благоприятного внешнего окружения, Прошедший в октябре 2017 г. XIX съезд КПК одобрил итоги первых пяти лет "китайской мечты" и утвердил ее в качестве курса правящей партии на перспективу до середины XXI века. Теперь мобилизация "китайской мечты" будет набирать темпы.

Нынешний мобилизационный период - вовсе не первый в почти 70-летней истории КНР. Одержав победу в многолетней гражданской войне, коммунисты получили отсталую страну, состоявшую из разных по уровню развития крупных районов. Японцы оставили довольно развитые промышленные центры на Северо-Востоке, которые создавали в расчете на аннексию нового жизненного пространства и создания "второй Японии". Там же действовали построенные еще Российской империей железные дороги и порты. Легкая промышленность и внешняя торговля были довольно развиты в районе Шанхая. Военная промышленность - в провинции Сычуань и прилегающих районах, которые в конце войны с японцами (1931-1945) оставались последним оплотом Китайской Республики под руководством партии Гоминьдан и Национальной армии во главе с Чан Кайши. Коммунисты контролировали обширные районы на Северо-Западе с преимущественно аграрной экономикой. Тибет и Синьцзян стали практически автономными регионами под властью местных военных или религиозных деятелей.

Собрать страну воедино, наладить нормальную хозяйственную деятельность и создать взаимосвязанную транспортную систему - такова была задача-минимум. Проблема усугублялась отсутствием кадров, способных разработать столь необходимый мобилизационный план, а затем - и осуществить его. Мао Цзэдун и его окружение, выбравшись из своих баз в бедной провинции Шэньси после десятилетий осады, не имели опыта решения экономических и социальных проблем общенационального масштаба. Полуграмотная крестьянско-солдатская масса захлестнула города, из которых сбежали на Тайвань и без того немногочисленные квалифицированные кадры управленцев, инженеров, ученых и технических специалистов.

Удержать власть в руках КПК и спасти страну можно было только за счет выбора эффективной стратегии, мобилизации скромных наличных ресурсов и поддержки союзников. Неудивительно, что в Пекине, хотя и не без колебаний, выбрали социалистический путь развития по советской модели, которая подразумевала экономическое планирование и преимущественное развитие тяжелой промышленности. Перед глазами у Мао Цзэдуна и его соратников стоял успешный опыт мобилизации Советского Союза перед 1941 годом, во время Великой Отечественной войны и уже ставшие очевидными успехи в послевоенном восстановлении.

Выбор оказался верным. При содействии СССР в середине ХХ века в Китае было построено 250 крупных промышленных предприятий, цехов и других объектов, которые оснащались новейшим оборудованием. 8,5 тысяч советских специалистов не только руководили строительством крупнейших предприятий, но и заняли там места инженеров и техников. В 1954 г. Москва безвозмездно передала Пекину свыше 1400 проектов промышленных предприятий и свыше 24 тысяч комплектов различной научно-технической документации. Особое внимание было уделено верстке первого пятилетнего плана развития народного хозяйства - китайским коллегам помогали лучшие специалисты Госплана и отраслевых министерств.

Первый план составлялся с 1951 г., работа над ним растянулась на несколько лет. В это время в Пекине шла острая внутрипартийная борьба по ключевым вопросам экономического и политического развития, тогда же развернулась кровопролитная Корейская война (1950-1953). Неудивительно, что работа над планом на 1953-1957 гг. была завершена лишь к началу 1955 г., а утвержден он был в конце июля того же года. Тем не менее, этот первый опыт государственной политики развития оказался успешным. Задания первой пятилетки были выполнены и перевыполнены. Промышленное производство в 1957 г. превысило показатели 1952 года на 141%. Новорожденные тяжелая промышленность и машиностроение ставили все новые рекорды - КНР стала на 60% самостоятельно удовлетворять свои потребности в машинном оборудовании. Возникли отсутствовавшие ранее отрасли промышленности: автомобилестроение, тракторостроение, авиастроение.

Первая пятилетка стала крупным успехом - удалось заложить основы социалистической индустриализации, практически все задания плана, в том числе в сферах индивидуального сельского хозяйства, ремесленного производства, частной промышленности и торговли были выполнены за счет мобилизации сил китайской нации и содействия СССР. Негативные последствия Корейской войны, напряженности в районе Тайваньского пролива, а также общего враждебного окружения и экономической блокады со стороны США и их азиатских союзников компенсировались "ядерным зонтиком" и другими формами военной помощи от Советского Союза.

Сверхмобилизация - большой скачок назад

Успех начального этапа мобилизации оказался настолько впечатляющим, что Мао Цзэдун и его сторонники в руководстве Компартии задумали план сверхмобилизации. Его назвали "Большой скачок". Идея достижения сверхрезультатов за счет сверхнапряжения всех физических и духовных сил присуща китайской духовной традиции. Она присутствует, например, в учении буддийской школы Чань (Дзэн), которая говорит о возможности достижения состояния нирваны не только через длительное совершенствование судьбы-кармы из одного перерождения в другое, а через полную концентрацию мысли и мгновенного просветления под руководством мудрого наставника. "Революционное строительство необычное, форсированное" рекомендовал в своих трудах Сунь Ятсен, первый президент Китайской Республики. Он неоднократно отмечал возможность догнать и перегнать наиболее развитые страны путем скачкообразного развития, особенно с учетом того, что "китайская нация - самая большая и самая одаренная".

"Большой скачок", как известно, закончился провалом. На этапе сверхмобилизации были неверно поставлены цели, а затем и выбраны средства. Был разработан фантастический план на первые 5 лет "десятилетки": промышленное производство в 1958-1962 годах увеличить в 6,5 раз, сельскохозяйственное - в 2.5 раза. Выплавка стали должна была сразу вырасти с 10 до 100 миллионов тонн. Рекордные ориентиры в сельском хозяйстве намеревались достичь за счет масштабных ирригационных работ и нетрадиционных способов обработки земли (глубокая вспашка, загущение посадок риса), а также борьбы против "четырех вредителей": крыс, воробьев, мух и комаров.

Катастрофические результаты плана "большого скачка" в промышленности и "народных коммун" на селе стали очевидны очень быстро. Несколько лет Китай переживал массовый голод, число жертв по разным оценкам колебалось от 20 до 45 миллионов человек. Но даже последовавшая вскоре десятилетняя "культурная революция" (1966-1976), призванная, в частности, предотвратить массовые протесты против "мобилизационного авантюризма" Пекина, не уничтожила стремления к плановому развитию экономики. Составлялись и в значительной степени выполнялись пятилетние планы. По данным государственного бюро статистики КНР, в период с 1966 г. по 1976 г. рост промышленности составил 79%, сельского хозяйства - 53%, национальный доход вырос на 77,4 %.

Мобилизация с китайской спецификой

После смерти Мао Цзэдуна (1976) Китай оказался на грани хаоса и распада по границам больших военных округов. Вдова "великого кормчего" Цзян Цин и ее помощники, вместе получившие прозвище "банды четырех", собирались продолжить "революционные" эксперименты. Только молниеносный захват власти группой высших чинов армии и госбезопасности предотвратил скатывание в пропасть. Но у престарелых ветеранов не было плана выхода из общенационального кризиса, и они вернули во власть Дэн Сяопина, соратника по Великому походу и гражданской войне. Во время краткого интервала между окончанием "большого скачка" и началом "культурной революции" он вместе с тогдашним главой государства Лю Шаоци пытался начать экономические реформы. Теперь ветераны в строгих френчах вспомнили об этом и обеспечили карт-бланш ради спасения Поднебесной.

За годы ссылки на тракторостроительном заводе в провинции Цзянси и нескольких месяцев неопределенного положения в Пекине накануне смерти Мао Цзэдуна, Дэн Сяопин много думал и писал. Он перечитал работы Николая Бухарина, с которыми познакомился во время учебы в Москве в 1926 году, вспоминал быстрое восстановление советской экономики в годы НЭПа, анализировал причины успеха первой китайской пятилетки. На этой основе он развил мобилизационный план "четырех модернизаций", сильно напоминавший программу покойного премьера Чжоу Эньлая, которая даже была одобрена на сессии ВСНП (парламента) в 1975 году. Дэн Сяопин сохранил упор на социалистическую модернизацию обороны, сельского хозяйства, науки и промышленности, а также сделал то, что не мог при живом "великом кормчем" позволить себе Чжоу Эньлай. Он провозгласил отказ от первенства коммунистической идеологии и поднял на щит лозунг "практика - единственный критерий истины". В развитие "четырех модернизаций" Дэн Сяопин выдвинул более конкретную программу из 12 пунктов. Приоритет экономики был официально закреплен на 3-м пленуме ЦК КПК 11 созыва в декабре 1978 года. От этого рубежа отсчитывается третий мобилизационный период истории КНР. В китайской и мировой политологии он получил название "периода реформ и открытости".

Сила, и одновременно слабость плана Дэн Сяопина заключалась в его размытости, отсутствии жестких принципов, рамок, показателей. Довольно разнородным было и идеологическое обеспечение реформ. Снова был взят на вооружение лозунг "Неважно, какого цвета кошка, лишь бы ловила мышей". Сильно оголодавшим китайцам по нраву пришелся призыв "Обогащайтесь!" Заманчивые перспективы сулил лозунг создания в Поднебесной "сяокан", общества среднего достатка. Сохранив социалистическое планирование в формате пятилеток, Дэн Сяопин, в то же время, не выдвинул долгосрочной общенациональной стратегии с четкими целями и сроками их достижения. Памятуя о мегаломании Мао Цзэдуна, он предпочел "переходить реку с камня на камень".

Немало инициатив, приписываемых ныне "архитектору китайских реформ", появились "снизу" в разных провинциях Китая, но были им поддержаны и закреплены в партийных решениях. В первую очередь, это касалось закрепления земли в долгосрочную аренду за крестьянскими дворами. На счет Дэн Сяопина партийные историки записали также важные разработки Ли Сяньняня, Чэнь Юня и других ветеранов. То же самое случилось, например, с созданием специальных экономических зон, ставших "визитной карточкой" китайских реформ и их "архитектора". Идея рыночного эксперимента в ограниченном пространстве районов, прилегающих к колониальным анклавам Гонконг и Макао, родилась у Си Чжунсюня, отца нынешнего китайского руководителя Си Цзиньпина. Вернувшись из 16-летней ссылки, этот видный представитель "старой гвардии" был назначен руководить провинцией Гуандун, на землях которой сохранялись эти крошечные, но процветавшие колонии Великобритании и Португалии. Успех разработанного им проекта сближения форм хозяйствования социалистического Гуандуна и капиталистических Гонконга и Макао породил процветающие ныне города Шэньчжэнь и Чжухай. Но, главное, он убедил самого Дэн Сяопина и поначалу критически настроенное Политбюро ЦК КПК в реальности модели конвергенции, получившей сначала название "реформ и открытости", а впоследствии - "социализм с китайской спецификой".

Дэн Сяопин хорошо знал свою страну, понимал ограниченность внутренних ресурсов и степень ее отсталости от передовых держав. Помня об успехах первой пятилетки, достигнутых с помощью Советского Союза, он не мог не задуматься о поиске внешних источников капитала и технологий, новых рынков для оживающей экономики. Возврат к союзническим отношениям с СССР был неприемлем после антисоветской истерии конца 60-х и начала 70-х годов, взаимного глубокого недоверия Кремля и Чжуннаньхая. В этих условиях активизировалось прощупывание возможностей прорыва все еще действовавшей блокады стран Запада и налаживания с ними нормальных отношений. Начатый еще при жизни Мао Цзэдуна процесс сближения, который привел к визиту в Пекин в 1972 году президента Р. Никсона, был заторможен внутренней нестабильностью в Китае. Но уже в январе 1979 года, сразу после установления дипломатических отношений, Дэн Сяопин совершил визит в США. Через месяц после этого началась краткосрочная, но кровопролитная война на границе Китая с Вьетнамом. Неудачная для Китая с военной точки зрения, "Первая социалистическая война" доказала Западу стратегическую ценность Пекина, и вскоре после этого Дэн Сяопин получил внешнюю поддержку "реформ и открытости".

Начавшись с села, вечной основы китайской "цивилизации риса", реформы последовательно переходили на легкую, среднюю и крупную промышленность. Накопившаяся за годы войн и "смутных времен" созидательная энергия китайской нации рвалась наружу и нуждалась только в снятии оков. До тех пор, пока предпринимательский порыв миллионов китайцев не выходил за рамки социализма под руководством Компартии, им обеспечивалась небывалая свобода рук. С благословения Запада, в Китай устремился капитал "заморских китайцев" с Тайваня и стран Южных морей. Созданная ими привычная для Запада инфраструктура бизнеса позволила вскоре приступить к массированным капиталовложениям в страну с неисчерпаемой и небывало дешевой рабочей силой. Сам Дэн Сяопин тоже изучал успешно действовавшие модели "конфуцианского" или "авторитарного" капитализма, как в масштабе крошечного Сингапура, так и более крупного "азиатского тигра" - Тайваня, интересовался "японским экономическим чудом".

Выбор оптимальной для китайских условий того времени экономической модели, обеспечение благоприятного внешнего окружения и массовая поддержка "реформ и открытости" элитой и населением позволили добиваться впечатляющих успехов, особенно заметных на фоне предыдущего периода всеобщей нищеты и хаоса. Однако отсутствие стратегической цели развития, "многовекторность" установок Пекина и низкая эффективность управленческого слоя, принявшего лозунг Дэн Сяопина "Обогащайтесь!" на свой счет, не могли не привести к серьезным последствиям. Страна разделилась на две части: быстро развивающиеся приморские провинции с сильным присутствием капитала "заморских китайцев" и стран Запада - с одной стороны, и все заметнее отстающие остальные районы Поднебесной - с другой. Произошло разделение и среди населения - быстро богатели получившие начальный капитал родственники "заморских китайцев" и наладившие коррупционные связи с предпринимателями чиновники, стали жить лучше работники частных и иностранных предприятий. Большинство же китайцев продолжали жить в условиях бедности и нищеты.

Предпринятая на XII съезде КПК в 1982 году попытка решить накопившиеся концептуальные и практические проблемы "реформ и открытости" не принесла ожидавшихся результатов. Разочарование в рыночной экономике как панацее от бедности, опасения партийной элиты выпустить рычаги управления обществом привели к усилению популярности социализма и, отчасти, даже маоизма. Эти настроения привели к подчеркиванию в материалах съезда важности сохранения социалистического строя, базирующегося на таких принципах, как отсутствие эксплуатации человека человеком, государственная собственность на основные средства производства, распределение по труду и плановое развитие народного хозяйства, а также на социалистической духовной культуре. Сторонники форсированного развития за счет использования принципов рыночной экономики тоже отразили свои взгляды - в решения съезда была записана установка на увеличение в 4 раза ВВП к 2000 году. Компромиссом стала предложенная Дэн Сяопином новая формулировка - "социализм с китайской спецификой". Этот компромисс, с одной стороны, обеспечил сохранение высоких темпов экономического развития, но, с другой стороны, не разрешил внутренние проблемы китайского общества.

Особенно остро усиление неравенства, вседозволенности управленцев почувствовали студенты. В 1985 году на острове Хайнань и в городе Гуанчжоу начались студенческие протесты против роста цен, коррупции и бюрократизма. Их поддержали учащиеся Пекина, Сианя и Чэнду. Партийные власти, наряду с жесткими мерами наведения порядка в студенческих городках, вынуждены были провести кампанию борьбы с "порочным стилем среди кадровых работников". С благословения Дэн Сяопина именно тогда была восстановлена смертная казнь и начались показательные расстрелы попавшихся коррупционеров на стадионах.

В конце 1986 г. студенты в провинции Аньхуэй, а затем в Шанхае, Ухане, Тяньцзине и Пекине вышли на улицы под лозунгом "Без демократии нет реформ" и с требованиями борьбы против бюрократизации и коррупции. Выступления довольно быстро погасили мирными средствами. Нескольких реформаторски настроенных партийных лидеров, включая генсека ЦК КПК Ку Яобана, который санкционировал аресты коррупционеров, в том числе - родственников членов Политбюро, обвинили в потакании "буржуазному либерализму" и сместили с поста. Тем не менее, Дэн Сяопин защитил остававшихся в руководстве сторонников преобразований и даже дал добро на подготовку проекта политической реформы. Однако ограниченные шаги в этом направлении не привели к сокращению масштабов коррупции и неравенства, а предпринятая реформа цен вызвала всплеск инфляции, уровень жизни населения понизился.

На фоне развития экономики нарастали социальные, политические и духовные проблемы общества. Ради сплочения партии и нации XIII съезд КПК (октябрь-ноябрь 1987 г.) попытался найти выход в постановке мобилизационной задачи достижения Китаем уровня среднеразвитых стран к 2050 году. Однако ни апелляция к национальному чувству отставшей из-за "унижений империалистов" страны, ни солидные цифры роста ВВП, ни повышение уровня жизни некоторых категорий населения не решили всех проблем. Неоднородное в социально-экономическом отношении общество продолжало накапливать протестный потенциал.

К весне 1989 г. формирование бюрократического капитализма в качестве базиса при одновременном ослаблении партийно-идеологической надстройки приняло еще более откровенные формы. Ускорилась инфляция, разрыв в доходах верхов и низов стал вызывать массовое возмущение. Вседозволенность нуворишей и кланов "новой аристократии" из парткомов и органов власти настраивала на боевой лад бунтарей, еще помнивших о временах "культурной революции", о погромах горкомов и райкомов, о "дурацких колпаках" на головах вчера еще всесильных, а сегодня - смиренно кающихся начальников. В мае–июне 1989 г. развернулись беспорядки на площади Тяньаньмэнь в Пекине, поддержанные молодежью в Шанхае и других городах. Ценой кровавой трагедии, о которой даже сегодня в Китае "не принято" упоминать, Компартии удалось удержать кормило власти, но "работа над ошибками", отставки высокопоставленных руководителей (включая самого Дэн Сяопина) продолжались еще несколько лет.

Руководство КПК, столкнувшееся в мае 1989 г. с перспективой раскола партии и утраты власти в стране, довольно долго преодолевало пережитый шок. Даже авторитета Дэн Сяопина, взявшего на себя ответственность за разгон демонстраций, не хватило для защиты реформаторского курса. Его выдвиженец, генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян, который сочувствовал манифестантам, был смещен со своего поста и на всю жизнь изолирован где-то в окрестностях Пекина. Сам Дэн Сяопин ушел с остававшегося у него ключевого поста председателя Военного совета ЦК КПК. Началось торможение экономических реформ.

Только спустя три года сохранивший неформальный авторитет Дэн Сяопин в ходе частной поездки по южным провинциям Китая, больше других выигравших от курса "реформ и открытости", смог заручиться поддержкой влиятельных сил в партии и государстве. Китай стал возвращаться на восходящую траекторию. 90-е годы и начало "нулевых" годов стали периодом "китайского экономического чуда", когда темпы прироста ВВП измерялись двузначными цифрами.

Даже при отсутствии четкой мобилизационной стратегии с долгосрочной стратегической целью, без атмосферы подъема национального духа и жесткой дисциплины в управленческом слое и обществе, Китай, тем не менее, шел вперед. Этому способствовала победившая после нескольких испытаний модель ориентации на экспортные рынки, которые были гарантированы Китаю как по чисто экономическим причинам, так и ради втягивания страны в военно-политическую орбиту Запада. Большой удачей стало вступление КНР в 2001 году во Всемирную торговую организацию (ВТО). Пекину позволили выторговать 15-летний переходный период, который был использован для наращивания объемов экспорта. Если в 2001 г. объем внешней торговли КНР составлял 200 млрд. долл., то за льготный период он достиг 4 трлн. долл.

За успех была уплачена высокая цена. В жертву небывалым темпам роста экспорта приносились судьбы сотен миллионов сверхэксплуатируемых рабочих. На глазах ухудшалась окружающая среда: воздух, земля и воды пропитывались отходами производства. Страна еще больше разделилась на процветающие и отсталые регионы. Только жесткая система прописки "хукоу" сдерживала массовое бегство крестьян из деревень, предотвращала коллапс городской инфраструктуры и зачаточной системы социального обеспечения. В духовной сфере царили пришедшие из Гонконга, Тайваня и Америки образцы массовой культуры. Снизился авторитет Компартии, вынужденной для сохранения своего контроля расширять полномочия органов общественной безопасности. Однако "кошка" продолжала "ловить мышей", и о смене стратегии или ее серьезной коррекции речь не заходила. Генеральный секретарь Цзян Цзэминь (1989-2002) и сменивший его Ху Цзиньтао (2002-2012) ограничивались лишь косметическими изменениями в экономике и внутренней политике, а также удерживали Китай "в тени" на международной арене по совету Дэн Сяопина. По существу, они управляли страной "на автопилоте".

Мобилизация зовется "Китайская мечта"

Инерционное развитие Китая могло бы продолжаться еще долго, но ситуация как внутри страны, так и за ее пределами качественно изменилась. Даже постепенное повышение зарплат в экспортных отраслях промышленности стало лишать китайские товары дешевизны, их главного конкурентного преимущества… Совокупность проблем привела к замедлению еще недавно рекордного роста ВВП, а разразившийся в 2008-2009 годах мировой финансовый кризис привел к дальнейшему падению спроса на китайские товары. Быстрое усиление Китая стало вызывать на Западе озабоченность и желание остановить или хотя бы замедлить взлет "красного дракона". Наверное, руководителям КНР того времени было ясно, что назрели решительные перемены, но им не хватило интеллектуального ресурса для поиска выхода из быстро приближавшегося тупика, а также политической воли для смены маршрута движения. И то, и другое появилось только в конце 2012 г., когда на XVIII съезде Компартии ее генеральным секретарем был избран Си Цзиньпин.

Похоже, что он стал разрабатывать свой план мобилизации Поднебесной как минимум за 5 лет до прихода к верховной власти. Став в 2007 г. заместителем главы партии и государства, он получил доступ ко всей полноте информации о реальном положении дел в стране, установил тесные связи с новым поколением кадровых работников в партийных, административных и военных кругах: как в центре, так и в провинциях. Пост ректора Партийной школы ЦК КПК, "кузницы партийных кадров", который достался ему, как "наследнику", Си Цзиньпин использовал для отбора перспективных управленческих кадров и создания "мозгового штаба" по разработке нового плана преобразований. С тех пор опора на интеллектуалов, учреждение неформальных "мозговых штабов" и "малых руководящих групп" стало "визитной карточкой" управленческого стиля "товарища Си".

Вовсе не случайно, что всего через две недели после завершения XVIII съезда он поставил перед правящей партией и всем народом долгосрочную, стратегическую цель под названием "китайская мечта о великом возрождении китайской нации". Были определены сроки реализации двух этапов. К 2021 г., 100-летию образования КПК, - построить общество среднего достатка "сяокан", о котором говорил не только Дэн Сяопин, но даже Конфуций. К 2049 г., 100-летию КНР, - превратить Китай в "богатое и могучее, демократическое и цивилизованное, гармоничное и современное социалистическое государство".

Но даже самая мудрая стратегия может не выдержать испытания реальностью. Условия, в которых началось руководство Си Цзиньпина, были далеко не оптимальными. Темпы экономического развития Китая снижались. Давали о себе знать перекосы в темпах развития разных отраслей и регионов. Обострились экологические трудности больших городов и социальные проблемы китайской деревни. Усилилось "сдерживание" Китая Америкой и ее сателлитами из стран Восточной и Юго-Восточной Азии. Решать эти и многие другие проблемы приходилось одновременно, а для этого было необходимо, словами Мао Цзэдуна, "ухватиться за главное звено, чтобы вытащить всю цепь". Главным звеном Си Цзиньпин определил экономику. Она-то и стала главным пунктом повестки дня 3-го пленума ЦК КПК 18-го созыва, который прошел в Пекине 9–12 ноября 2013 г.

Без улучшения жизни народа - гибель Китая

Выступая перед участниками пленума, Си Цзиньпин, в частности, отметил: "В 1992 году товарищ Дэн Сяопин в своей речи, произнесенной на Юге, сказал: "Без руководства со стороны КПК, без строительства социализма, без проведения политики реформ и открытости, без развития экономики, без улучшения жизни народа Китаю грозит верная гибель". Оборачиваясь на пройденный путь, мы еще глубже понимаем слова Дэн Сяопина. Поэтому мы утверждаем, что только социализм спасет Китай и только политика реформ и открытости является нерушимой гарантией того, что Китай, социализм и марксизм будут неуклонно развиваться вперед".

Решая ключевой вопрос выбора оптимальной экономической модели, Си Цзиньпин для начала поставил диагноз колоссальному организму народного хозяйства КНР. На том же III пленуме он сказал: "В процессе развития наша страна сталкивается со значительными противоречиями и вызовами, на ее пути встречаются немалые трудности и проблемы. Например, по-прежнему остро стоит вопрос неравномерного, негармоничного и непродолжительного развития. Китай недостаточно силен в области научно-технических инноваций, отраслевая структура характеризуется нерациональностью, во многих сферах до сих пор используется экстенсивная модель развития, разница между уровнями развития города и деревни, как и между уровнями доходов разных слоев населения, продолжает увеличиваться. Значительно обострились социальные противоречия, накопилось множество вопросов, тесно связанных с первоочередными интересами населения, в сферах просвещения, трудоустройства, социального обеспечения, медицины, жилья, экологии, безопасности продуктов питания и лекарственных препаратов, безопасности на производстве, общественного спокойствия, исполнения законов и т.п. Малозащищенная часть населения испытывает большие жизненные трудности. Также налицо проявления формализма, бюрократизма, гедонизма и расточительства. В некоторых наиболее уязвимых областях то и дело обнаруживаются случаи коррупции и другие негативные явления, ситуация с антикоррупционной борьбой по-прежнему остается весьма острой. Для урегулирования всех этих вопросов необходимо углубление реформ".

Самая глубокая из заранее разработанных Си Цзиньпином и его единомышленниками реформ называлась "синь чантай", т.е. "новая нормальность" или "новая норма". Этот броский и емкий термин был обнародован в мае 2014 года и быстро облетел весь мир, вскоре став расхожим в лексиконе политиков и экономистов всего мира. Правда, все они стали вкладывать в понятие "новой нормы" собственное содержание. Для Китая же "новая норма" означала изменение всего маршрута движения, намеченного еще в 1978 г. Дэн Сяопином. Разработанный в условиях кризиса и состоявший из наспех пригнанных друг к другу составных частей социалистической плановой экономики и рыночных норм, курс "реформ и открытости" выполнил свою историческую роль - отодвинул Китай от грани хаоса и самораспада в результате авантюристических "скачков" и "культурных революций". После нескольких взлетов и падений политика Дэн Сяопина поставила страну на восходящую траекторию. Его курс удачно вписался в международную обстановку 70-х-80-х годов ХХ века. Но в новых условиях, на новом уровне развития КНР была остро необходима другая экономическая модель. Ею и стала "новая норма".

Смысл этой модели выглядит примерно так.

Заканчивается период гонки за высокими темпами экономического роста, во имя которых допускалось непропорциональное развитие разных отраслей производства, приносились в жертву интересы населения и окружающей среды. Приходит время высокого качества экономической структуры, точного баланса между отраслями и регионами, повышения эффективности капиталовложений и уменьшения энергоемкости, сокращения выбросов вредных веществ.

Заканчивается период ставки на внешние рынки и привлечение иностранных инвестиций любой ценой. Начинается время приоритетного удовлетворения запросов внутреннего рынка, качественного улучшения и сближения условий жизни населения городов и деревень.

Заканчивается период встраивания КНР в мировые производственные цепочки как поставщика дешевой рабочей силы и вложения заработанных денег в контролируемые США финансовые институты. Начинается время производства высококачественных и конкурентоспособных товаров в собственных цепочках, основанных на достижениях китайской науки, создания самостоятельной финансовой системы и обеспечения глобальных торговых интересов КНР.

Ради перевода национальной экономики на рельсы "новой нормы" Си Цзиньпину было необходимо не только подавить лишь слегка прикрытое сопротивление кормившихся от "старой нормы" могущественных и многочисленных участников групп влияния и коррупционных цепочек. Необходимо было навести порядок в партии и во всем управленческом слое, обществе в целом.

"Авгиевы конюшни" власти и бизнеса были переполнены. Их расчистке были посвящены IV (2014), V (2015) и VI (2016) пленумы ЦК КПК. За эти три года вместо разрозненных "посадок" и расстрелов развернулась общенациональная системная борьба с казнокрадством. С начала 2013 года более 1,3 млн. чиновников понесли дисциплинарные и административные наказания. Против 35,5 тысяч были возбуждены уголовные дела. Антикоррупционные расследования затронули 280 чиновников ранга министра, 8600 - в ранге замминистра или главы департамента. За пять лет из-за границы удалось доставить 3317 беглых коррупционеров.

Было сделано многое, но, судя по решениям прошедшего осенью 2017 г. XIX съезда Компартии Китая, борьба далеко не завершена и будет поднята на качественно новый уровень. По инициативе КПК весной 2018 г. на сессии ВСНП (парламента) были слиты партийные и государственные антикоррупционные органы и создано единое могущественное ведомство - Надзорный комитет.

Успешная борьба с коррупцией не только оздоровляет экономические отношения и дисциплинирует систему партийно-государственной власти снизу доверху. Она пользуется растущей поддержкой подавляющего большинства китайцев, увеличивает "кредит доверия" правящей партии, обеспечивает подъем национального духа, вселяет уверенность в правильности курса мобилизации под названием "Китайская мечта".

Веской причиной для оптимизма служат экономические показатели пятилетнего периода реализации "Китайской мечты". Даже в условиях смены экономического курса и неизбежных потерь от закрытия ставших ненужными предприятий, высвобождения миллионов рабочих рук, средний рост ВВП в 2014-2017 гг. был на уровне 7,2%. Для Китая это означает, что к 2020 г. "общество средней зажиточности" будет построено - ведь для этого было бы достаточно и 6,5%-ного роста. Впечатляют и другие показатели - 2%-ная инфляция и 5%-ная безработица. В 2016 г. реальный располагаемый денежный доход составил 23 821 юаней, что на 7 311 юаней выше, чем в 2012 г., среднегодовой рост составил 7,4% (1 юань стоил 27.10.17 8,71 рубля). Численность живущих ниже черты бедности (2300 юаней в год) составляло к осени 2017 г. 43 млн. человек, это число сократилось на 55,6 млн. по сравнению с 2012 г. Цифры роста означают, что Китай преодолел наблюдавшуюся с середины "нулевых годов" тенденцию затухания темпов экономического развития и вышел на траекторию устойчивого прогресса.

Сила противодействия превышает силу действия

Пожалуй, единственным отсутствующим элементом для идеальной модели нынешней мобилизации является благоприятное внешнее окружение. Напротив, оно становится для Китая все более неблагоприятным. Запоздало осознав стратегическую ошибочность превращения Поднебесной в "мастерскую мира", Вашингтон попытался договориться с Пекином о создании американо-китайского альянса "G-2" для управления мировой экономикой и политикой. В 2009 г. президент Барак Обама сделал такое предложение председателю Ху Цзиньтао, но получил отказ - Китай не собирался становиться "племянником" дяди Сэма. В ответ была сформулирована стратегия сдерживания Китая военно-политическими методами под названием "Поворот к Азии". Затем развернулось создание торгового блока под названием Тихоокеанское торговое партнерство (ТТП), принципиально исключавшего КНР. Пришедший к власти в 2016 г. президент Дональд Трамп раскритиковал "Поворот к Азии" и вывел свою страну из ТТП. Но уже вскоре был запущен проект создания "квадрата" из Японии, Южной Кореи, Австралии и Индии - все с той же целью сдерживания Китая.

Конечно, такие действия со стороны США негативно сказываются на продвижении долгосрочного плана "Китайская мечта". Весьма возможно введение президентом Д. Трампом запретительных пошлин на китайские товары, способное создать серьезные трудности в целом ряде китайских регионов, сориентированных на американские рынки. Не исключено дальнейшее продвижение к рубежам Китая авианосных групп и ракетных систем, создание очагов нестабильности на рубежах Поднебесной, а также в ряде ее регионов, включая Синцзянь-Уйгурский автономный район, Тибет и Гонконг.

Реакцией Пекина, скорее всего, станет ускорение нынешнего мобилизационного проекта "Китайской мечты". Оно может принять формы форсированной переориентации промышленности на внутренние рынки, более энергичного продвижения юаня в качестве мировой валюты, повышения уровня стратегического партнерства с Россией вплоть до военно-политического союза, Откровенные попытки Вашнгтона давить на Пекин только мобилизуют все более патриотически настроенные массы на труд и даже возможные лишения во имя отстаивания чести Поднебесной. "Деоффшоризация" китайской элиты, ужесточение партийной дисциплины и усиление патриотического настроя в духовной жизни также внесут вклад в успех мобилизации. Таким образом, наличие неблагоприятного внешнего окружения может не столько ослабить, сколько усилить эффект синергии таких элементов мобилизационного проекта "Китайской мечты", как правильно поставленная долгосрочная стратегическая цель, выбор оптимальной экономической модели, наведение дисциплины и порядка в управленческом слое и в обществе в целом, создание атмосферы подъема национального духа. Нынешняя мобилизация Поднебесной, получившая недавно пышное название "новой эпохи социализма с китайской спецификой", становится самым масштабным и самым интересным экспериментом XXI века. Его влияние непременно ощутят не только соседи КНР, но и все человечество. Опыт уже пройденных и еще предстоящих этапов развития Китая - заслуживает нашего пристального внимания и изучения.