Оценивая визит Владимира Путина и начальника Генерального штаба Валерия Герасимова в Турцию, мы должны понимать: на повестке дня у наших стран первоочередными являются строительство газопровода, поскольку ситуация с транзитом через Украину требует решения, и задачи сирийского урегулирования.

Путин, как мне кажется, попытался убедить Эрдогана, что существует возможность решить проблемы турецкого президента внутри страны иными путями, кроме как продолжением военных операций на территории Сирии. И собеседники не могли не достичь определенных договоренностей, поскольку все проблемы, существующие ныне в отношениях между Анкарой и Москвой, по своей природе являются внутритурецкими. Эрдоган во многом вынужден проводить достаточно авантюристическую политику за пределами своей страны, потому что НАТО готовит против него заговор по типу украинского. Идет сталкивание стамбульского торгового капитала, целиком и полностью ориентированного на Европу, с промышленным, ориентированным в первую очередь на саму Турцию. А именно при поддержке последнего, выражающего интересы Анатолии, азиатской части страны, пришел к власти Эрдоган. Стамбульский олигархат, считающий себя едва ли не главной частью всей средиземноморской торговли, понимает: для него ухудшение отношений Турции с европейскими странами смерти подобно. Аналогий с Украиной четырехлетней давности можно провести много, в том числе и по ситуации в армии. И там, и тут европейцы смогли создать компрадорский капитал, для которого внешние экономические отношения стали куда важнее, чем вероятность уничтожения собственной промышленности.

" Путин мог сказать Эрдогану: "Если европейцы загонят тебя в угол, то стена, к которой ты сможешь прислониться, – это мы" "

Что Путин мог предложить в такой ситуации? Например, сказать: "Если европейцы загонят тебя в угол, то стена, к которой ты сможешь прислониться, – это мы". Мы гарантируем, что в спину бить не будем, потому давай искать хорошие пути для решения сирийского кризиса.

У Турции есть очень серьезные проблемы. Те люди, с которыми они связаны, "Братья-мусульмане" (я говорю не об организации, а об идеологии, в том числе правящей), в сложившейся расстановке сил не готовы к переговорам. Тем не менее как в России, так и в Турции есть политики и общественные деятели, призывающие искать выход: в военном отношении "Братья" проиграли, сирийский народ за ними не пошел, потому нужен какой-то компромисс. Давление на них, конечно, будет возрастать, но тут нужно какое-то красивое решение.

Тем более что в сирийском руководстве с самого начала было понимание, что в Идлибе, где "Братья-мусульмане" контролируют общественное мнение, Башара Асада поддерживает меньшинство. И в Дамаске готовы были искать взаимоприемлемое решение – вовлекать в правительство, говорить о возможности коалиции, делегировать и некую часть власти, и соответствующую долю ответственности. Подчеркну: это было в самом начале конфликта. Еще в 2012 году я лично слышал подобное от заместителя министра иностранных дел Сирии Фейсала Микдада. Он говорил: да, мы имеем страну, где большинство за Башара, но в Идлибе другие настроения. Выбора нет, надо находить возможность договариваться.

Этот момент, на мой взгляд, был достаточно значимым в обсуждениях, состоявшихся в ходе путинского визита. Но все-таки больше, я полагаю, наш президент был ориентирован на строительство газопроводов. Причем в первую очередь речь шла о магистралях, ведущих в Европу. Ситуация с украинским газовым транзитом для России превратилась в совершенно нетерпимую, в том числе после арбитража в Стокгольме: мол, Украина может не выполнять взятые обязательства, поскольку у нее форс-мажор, но Россия должна следовать договору до запятой.

Состоявшийся визит гораздо важнее для Турции, нежели для России. Но наша поддержка Эрдогана не в последнюю очередь направлена на защиту Асада.

Саид Гафуров,
руководитель направления "Восток" портала Pravda.ru

№ 14 (727) за 10 апреля 2018