Встреча глав КНДР и США Ким Чен Ына и Дональда Трамп не дала ответа на главный вопрос: реальна ли необратимая денуклеаризиция Северной Кореи и всего полуострова? Рассмотрим проблему в техническом и геополитическом измерениях.

События, предшествовавшие саммиту в Сингапуре, наводят на мысль, что далеко не все в администрации президента Трампа рады наметившейся разрядке между Вашингтоном и Пхеньяном. На это указывают попытки вице-президента США Майкла Пенса и советника Трампа по нацбезопасности Джона Болтона саботировать событие, делая провокационные заявления, в частности о ливийском сценарии для КНДР.

Примечательно, что высказывания были сделаны с тем расчетом, чтобы, не подставив своего босса, спровоцировать Пхеньян отказаться от встречи. Тем самым силы, выступающие против диалога двух стран, смогли бы переложить ответственность за срыв переговоров на Ким Чен Ына.

Ким пожертвовал горой

Однако, как теперь известно, линия на сближение с Пхеньяном в Белом доме оказалась сильнее, что и вылилось в договоренности между КНДР и США, пусть и в декларативные, о денуклеаризации Корейского полуострова. При условии, что Вашингтон предоставит гарантии безопасности Пхеньяну. Впрочем, есть определенные сомнения в реальности такого сценария.

" Необратимая денуклеаризация возможна только в случае, если будет демонтирован северокорейский строй "

В марте журнал Geophysical Research Letter опубликовал статью пекинских исследователей из Китайского института геофизики, в которой они обратили внимание на повторные сейсмические толчки нетектонического происхождения, произошедшие через 8,5 минуты после землетрясения магнитудой 6,3, предположительно вызванного подрывом 3 сентября прошлого года термоядерного заряда. Следствием тех испытаний стало проседание горы Мантапсан, под которой расположен испытательный полигон Пхунгери. Из этого следует вывод о потере геологической стабильности полигона и дальнейшие испытания на нем как минимум затруднены, если вообще возможны. Знал ли об этом Пхеньян? Несомненно.

В таком случае не вызывает удивления, почему северяне пошли на приглашение журналистов (но не экспертов) на официальный подрыв полигона: в реальности он уже был непригоден к испытаниям и его формальная ликвидация ничего не стоила Пхеньяну. Напротив, подобная демонстрация играла властям Северной Кореи на руку во время подготовки саммита, поскольку позволяла показать свое миролюбие и сделать шаг вперед с расчетом увидеть шаги навстречу со стороны США. Впрочем, почти нет сомнений, что реального отказа от ракетно-ядерного потенциала от Пхеньяна не последует.

С учетом сказанного, каковы должны быть дальнейшие действия северокорейского руководства после потери единственного испытательного полигона? Варианты существуют. Первый – Пхунгери может быть восстановлен либо у Пхеньяна есть программа создания нового полигона и, возможно, уже имеется соответствующая альтернатива. Деятельность при создании новой или восстановлении старой испытательной площадки может быть выявлена с высокой вероятностью средствами оптико-электронной и радиотехнической разведок. Столь масштабная работа требует привлечения значительного количества техники и людей, масштабы их деятельности скрыть довольно трудно. Не исключено, что могут появиться утечки в СМИ из источников в разведсообществе США о продолжении испытательных работ и ядерной программы Северной Кореи на новом (восстановленном) полигоне.

Взрывы без термояда

Но есть и иная возможность. Ведущие ядерные державы подписали в сентябре 1986 года Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Документ расширяет до безусловных рамок ограниченный режим запрещения испытаний ядерного оружия, зафиксированный Московским договором от 1963 года о запрещении ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Однако не все знают, почему вообще оказалось реальным договориться в этой сфере. Дело в том, что есть возможность оценить остаточный ресурс и боеспособность боеголовок без их подрыва. Для этого проводятся неядерно-взрывные эксперименты, иногда называемые подкритическими или гидродинамическими ядерными испытаниями.

Как ранее заявлял бывший начальник 12-го Главного управления Минобороны РФ Владимир Верховцев, при отсутствии полномасштабных ядерных испытаний "обязательным инструментом контроля работоспособности, надежности и безопасности ядерных зарядов служат неядерно-взрывные эксперименты, которые не сопровождаются выделением ядерной энергии". При подобных экспериментах подрывается химическое взрывчатое вещество, взрывная волна от которого обжимает исследуемые материалы различного срока хранения, при исследовании фрагментов ядерных зарядов обжатие происходит не со всех сторон, чтобы избежать возникновения ядерной реакции. В первом случае определяется остаточный срок хранения боеголовок и подтверждается их надежность, что позволяет установить гарантийный срок хранения ядерного заряда, а во втором исследуются характеристики первичной стадии срабатывания ЯЗ, не доводящейся до критического состояния. Фактически без проведения подобных экспериментов подписать ДВЗЯИ было бы невозможно.

Кроме них, проводится компьютерное моделирование для создания успешной модели ядерно-взрывных процессов. Доподлинно неизвестен уровень технологий КНДР, однако не вызывает сомнений, что северяне обо всем этом осведомлены. Следовательно, существует вероятность того, что Пхеньян сумел как минимум приблизиться к проведению подкритических экспериментов, что могло определить его готовность отказаться от проведения ядерных испытаний.

Компьютерное моделирование в КНДР маловероятно и вот почему. Для проведения подобного исследования требуются суперкомпьютеры, способные обрабатывать гигантское количество информации, собранной после подрыва ядерных зарядов. Весьма сомнительно наличие в КНДР столь мощных устройств. Передача КНДР соответствующих техники и технологий запрещена резолюцией СБ ООН 2270, их нелегальное получение из высокоразвитых стран с высокой вероятностью было бы выявлено спецслужбами, что, впрочем, на сто процентов не исключает такую возможность.

Комплектующие поступают в КНДР через приграничный Даньдун, соединенный мостом китайско-корейской дружбы с городом Синыйджу. Однако в Пекине против развития ядерной программы северокорейцев и вряд ли заинтересованы в появлении суперкомпьютеров у соседей, понимая, как они могут быть использованы.

Отсюда можно сделать вывод: есть отличная от нуля вероятность того, что Ким Чен Ын на словах пошел на денуклеаризацию, во всяком случае, заявив об отказе от испытаний ядерного оружия, поскольку у него имеется альтернативный план реконструкции полигона Пхунгери (или создания его аналога). Либо северяне достигли такого уровня технологий, когда им под силу проводить подкритические эксперименты, позволяющие обходиться без подрыва ядерных зарядов.

Разновекторная геополитика

Другой аспект связан с геополитическими факторами. Дело в том, что во всех администрациях Белого дома представлены разные элитарные группы внутри США, что сильно влияет на принимаемые решения, особенно внешнеполитические. В результате у Америки не одна, а множество внешних политик, обусловленных различиями в интересах и подходах господствующих групп, сумевших привести своего человека в Овальный кабинет.

Примером может служить снятие в 2004 году Джорджем Бушем-младшим эмбарго в отношении Ливии, однако уже через шесть лет Барак Обама, представляющий глобалистов – противников сил, стоящих за республиканцем Бушем-младшим вместе с Хиллари Клинтон демонтировал ряд "прореспубликанских" арабских режимов. Фактически был дан сигнал Муамару Каддафи: мол, гарантии давал Буш-младший и Дик Чейни сотоварищи, но мы ничего не обещали. Итог известен.

При этом Обама проводил политику переноса ставки на Иран с целью ослабить позиции "прореспубликанских" режимов Ближнего Востока. Венцом усилий стало подписание Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), который обеспечивал мирный характер иранской ядерной программы. Однако еще во время избирательной компании республиканец Дональд Трамп ясно обозначил резко негативную позицию по отношению к СВПД и после его победы в мае 2018 года США в одностороннем порядке вышли из него.

Таким образом, по многим внешнеполитическим вопросам при разных администрациях наблюдаются кардинальные расхождения. Следовательно, кто даст гарантии, что после президентских выборов в 2020 году Вашингтон не изменит позицию в переговорах о денуклеаризации Северной Кореи и всего полуострова, если во главе Белого дома окажется президент-демократ? Останутся ли он и его администрация приверженными курсу Дональда Трампа с учетом острых и во многом неустранимых противоречий между элитарными группировками? Ответ неоднозначен.

С одной стороны, наличие ракетно-ядерной программы в КНДР представляет стратегическую угрозу для США и там наблюдается единство мнений, сводящееся к устранению этой опасности. Отличие заключается в подходах: часть американского истеблишмента выступает за относительно мирный способ денуклеаризации, приверженность которому, судя со стороны, выразил Дональд Трамп, и есть приверженцы ультиматума, стоящие за радикальное решение вопроса, без каких-либо уступок Пхеньяну.

Более того, для срыва переговорного процесса, в случае избрания президентом представителя Демократической партии, противникам Трампа и не нужно формально отказываться от договоренностей с КНДР – достаточно возобновить приостановленные военные учения в Японском море с одновременным обсуждением в публичном пространстве возвращения санкций и т. п. Этого может оказаться достаточно для поворота вспять переговорного процесса.

Перспективная туманность

В целом, саммит с Пхеньяном оказался возможным благодаря совпадению нескольких благоприятных условий, сделавших реальным движение навстречу по линии Сеул-Пхеньян и переговоры с американским президентом. Выделим некоторые. Первое: в КНДР довели ракетно-ядерные технологии до уровня, вынудившего американцев реагировать, и они, ввиду неэффективности демонстрации военной силы, согласились на переговоры с Ким Чен Ыном. Второе – наличие воли внутри военно-политического руководства КНДР для ослабления санкционного режима. Третье – поражение на выборах президента в Южной Корее кандидата от партии "Свободная Корея" Хон Джунпхе, представлявшего консервативное крыло политического спектра страны. Он уступил кандидату от Демократической партии "Тобуро" Мун Чжэ Ину, выступающему за мирное воссоединение с Северной Кореей и против размещения элементов ПРО США THAAD. Последнее было во многом обусловлено санкциями со стороны крупнейшего экономического партнера южан Китая.

Поскольку президента в Южной Корее выбирают только на один пятилетний срок, то в 2022 году может прийти кандидат с менее миролюбивыми взглядами. И если на выборах в США в 2020-м победит противник курса Трампа, то ситуация может не просто вернуться назад, но и ухудшиться даже в сравнении с периодом, последовавшим за испытаниями северянами термоядерного заряда 3 сентября 2017 года.

Наконец, нельзя забывать о том, что необратимая денуклеаризация возможна только в случае, если будет демонтирован северокорейский строй вместе с идеологией Чучхе Сонгун. Это угроза стратегического порядка, и о ней лидерам КНДР стоит помнить всегда, оставляя для себя возможность в кратчайшие сроки либо возродить ракетно-ядерную программу, либо сделать все, чтобы у них оставался хотя бы минимальный арсенал на случай вероломства со стороны Вашингтона, которое, и это неизбежно, обязательно проявится.

Процесс стабилизации обстановки Северо-Восточной Азии является благоприятствующим России фактором. Поскольку снижение военной активности Вашингтона и его отказ от размещения элементов глобальной ПРО – в интересах нашей национальной безопасности. Кроме того, это позволит реализовать некоторые экономические проекты, такие как газопровод из России в Южную Корею через КНДР, заинтересованность в продвижении которого уже высказывалась.

Впрочем, с учетом значимости для Вашингтона данного региона весьма сомнительно, чтобы американцы существенно снизили свои военное присутствие и активность, особенно в контексте противостояния с Китаем и стратегической цели подрыва возможностей СЯС России через размещение элементов ПРО в разных частях света.

Константин Стригунов