Активность внешних игроков в регионе добавляет тревожной неопределенности

Об авторе: Игорь Николаевич Панкратенко – доктор политических наук, заместитель генерального директора Центра стратегических оценок и прогнозов.
2.09.18

Ушедшее и даже по местным меркам очень жаркое лето не стало нынче в Центральной Азии временем, когда жизнь замирает, а действие уступает неспешному распитию чая и умной беседе где-нибудь в тени, желательно возле фонтана. Взрывная дипломатическая активность Ташкента на кабульском направлении, убийство туристов в Таджикистане, каспийская конвенция и фактический срыв Московской конференции по Афганистану – лишь слабое отражение тех серьезных процессов, интриг и противоречий, которые переполняют сегодня Центральную Азию. И которые будут определять политическую погоду в регионе на осенне-зимний сезон.

Для местных политиков и экспертов словно возвращаются золотые времена первого десятилетия XXI века, когда регион находился в центре внимания внешних игроков и был одним из ключевых пунктов хитро сплетенных геополитических комбинаций, когда за внимание и благосклонность Ташкента, Ашхабада, Душанбе, Астаны и Бишкека серьезно конкурировали внешние игроки. А значит – подкрепляли свою заинтересованность вполне материальными знаками внимания.

Правда, этот бурный геополитический роман тогда не перерос в "счастливое супружество", более того, на какой-то период Центральная Азия оказалась на периферии международного внимания. Но все возвращается, и регион вновь интересен, вновь – в центре сложной интриги. Причем у каждого из игроков свои интересы, свои конечные цели, столь порою неоднозначные, что лучше бы иных интересантов, набивающихся в партнеры, и не было бы. "Упаси нас Всевышний от таких друзей, а с врагами мы и сами как-нибудь справимся" – как про сегодняшний день сказано.

Кого считают "третьим лишним"?

Главное отличие нынешней ситуации от прошлых лет заключается в том, что если раньше основной задачей для внешних игроков было расширение своего присутствия и закрепление достигнутых позиций, то на нынешнем этапе главным становится сдерживание. А в недостижимом идеале – и вытеснение тех, кто, по мнению Вашингтона, того же Эр-Рияда или Нью-Дели, там откровенно и пугающе лишний. Совершенно очевидно, что таковыми для этой группы игроков являются Москва, Пекин и Тегеран.

С последним, впрочем, проще всего. "Блестящий шейх дипломатии", как еще совсем недавно называли иранского президента Хасана Рухани его экзальтированные поклонники в Тегеране, за пять лет сократил присутствие Исламской Республики в Центральной Азии почти до минимума. В чем ему с радостью "помогли" и лидер всея таджикской нации, бывший лучший друг Эмомали Рахмон, и Аракдаг всех туркмен, писатель, певец и обладатель всевозможных достоинств Гурбангулы Бердымухамедов.

Густо замешанная на деньгах, коррупции, лжи и взаимных амбициях история о том, почему в Душанбе и Ашхабаде к Тегерану относятся теперь, мягко говоря, недружелюбно, – отдельная история. Для нас сейчас важнее, что по ее результатам, а также с учетом той настороженности, с какой к Ирану по целому ряду причин относятся и в Астане, и в Ташкенте, о серьезном влиянии Тегерана в регионе говорить особого смысла теперь уже нет. Амбиции и заинтересованность есть – возможностей нет. Хотя имитация бурной деятельности с иранской стороны продолжается, не без этого.

А вот с Пекином для Вашингтона в Центральной Азии все не просто сложнее – там уже впору говорить о китайской победе. "Пояс и путь" Си Цзиньпина как огромный зонтик накрывает регион. Сложностей и, называя вещи своими именами, мутных мест при его реализации хватает. Но принципиальным является то, что с каждым днем китайский проект становится реальностью и той осью, вокруг которой раскручивается экономика центральноазиатских государств.

И сколько-нибудь серьезно помешать этому ни Вашингтон, ни Нью-Дели не в состоянии. Хотя бы потому, что реального альтернативного проекта для Центральной Азии, столь же привлекательного для стран региона, у них попросту нет.

И они сами, и их местные союзники и симпатизанты это, кстати, вполне понимают. Но что с этим "китайским катком" делать – пока совершенно непонятно. Поэтому пока что в ходу тактика мелких укусов – там в костерок синофобии маслица плеснуть, там – посеять к тому или иному проекту недоверие, там – Астане, Ташкенту или Ашхабаду предложить более соблазнительный проект. Главное – создавать Пекину в регионе пусть небольшие, но регулярные проблемы и сложности. Ну а дальше видно будет.

Террористы кочевые и оседлые

Красивые картинки всевозможных учений и приятной разноцветности стрелки, аккуратно наносимые операторами на штабных картах, всегда ласкают генеральский взгляд. И справедливости ради необходимо отметить, что далеко не все, что демонстрируют различные совместные антитеррористические упражнения – "Взаимодействие", "Боевое братство" и прочие "Мирные миссии" – показуха, хорошо знакомая тем, кто сталкивался с армейскими реалиями.

Скажу больше: у марширующих колоннами через границы в Центральной Азии боевиков нет никаких шансов, на поле боя против современных армейских частей и спецназа им ничего не светит, что демонстрируют Афганистан, Ирак, Сирия и далее по карте. Но как быть, если они пойдут не колоннами? И как быть, если на территории, куда они ворвались, этих современных кочевников от терроризма встретит не только сопротивление армии и спецслужб, но и активная поддержка местных "спящих ячеек" экстремистов, "братьев по террору", но только оседлых?

Еще совсем недавно, всего несколько лет назад, представлялось, что основные местные террористические и экстремистские организации, наводившие ужас в 90-х, разгромлены. Спецслужбы государств Центральной Азии пусть не всегда успешно, но методично добивали уцелевшие ячейки ИДУ, Хизб-ут-Тахрир и пр. Но сегодня выясняется, что ни о какой победе речи не идет. Более того, в террористическое и экстремистское подполье в Центральной Азии приходят новые люди и новые методы.

Специалисты по данному вопросу – причем не кабинетные теоретики, а реально работающие "на земле" и "в поле", – с тревогой в личных беседах говорят о том, что религиозные и мировоззренческие установки нынешнего подполья – порой чистая каша, смесь невежества, амбиций и мифов. Но при этом они абсолютно уверены в том, что мир вокруг них несправедлив и нуждается не просто в изменении, а в разрушении.

Проповедь искусных манипуляторов, юношеский максимализм, социальная несправедливость и нищета создают в мозгах подпольщиков из Центральной Азии поистине термоядерный по своей разрушительной силе коктейль. И в таком состоянии лидеры исламистов становятся для них героями священной войны, которым за честь принести клятву верности и встать против тех, на кого они укажут.

Но и это не все. Исламистскими организациями за несколько последних десятилетий наработан огромный и уникальный опыт не просто создания подполья, но и проникновения в местные органы власти, вербовки сторонников в администрациях и силовых структурах, а также налаживания собственных каналов финансирования. Обложение "налогом" местных бизнесменов и тех, кто работает в теневой экономике, подчинение каналов контрабанды и наркотрафика, примитивное вымогательство за "защиту" – все эти инструменты подполье в Центральной Азии активно использует.

Когда это нужно для акций устрашения, они "демонстрируют оскал", отправляя молодых активистов на самоубийственные теракты вроде нападения на туристов в Таджикистане. Но основная их деятельность сегодня – накопление сил для часа икс, когда лидеры международных группировок – еще одна команда внешних игроков – решат, что регион нужно встряхнуть.

Очередное стремительное обострение интереса внешних игроков всех уровней к Центральной Азии, от мировых держав до трансграничных группировок, накладывается на рост внутренних противоречий в регионе и обострение угроз безопасности. После некоторой паузы здесь все вновь начинает закипать, а активность извне только добавляет тревожной неопределенности. Летняя жара заканчивается, но жара политическая, судя по всему, спадать здесь не намерена.