Джихад, которого не было

Почему священная война турецкого султана не завершена до сих пор

Павел Скрыльников

Юджин Роган.
Падение Османской империи.
Первая мировая война
на Ближнем Востоке,
1914–1920: Пер. с англ.
– М.: Альпина нон-фикшн, 2018.
– 559 с.

Сто лет назад закончилась Первая мировая война, а вместе с нею – и "долгий XIX век". Четыре империи – Российская, Австро-Венгерская, Германская и Османская – ушли в историю. В 2015 году американский профессор колледжа Святого Антония в Оксфорде Юджин Роган, чьей сферой научных интересов преимущественно является история арабского Ближнего Востока, опубликовал монографию The Fall of the Ottomans: The Great War in the Middle East, 1914–1920. Ее издание на русском языке под названием "Падение Османской империи: Первая мировая война на Ближнем Востоке, 1914–1920" недавно вышло в издательстве "Альпина Нон-фикшн".

"На Первую мировую войну можно указать как на один из тех поворотных моментов, после которых история Ближнего Востока совершенно перестала походить на то, что было до нее. Ее прямым последствием стала система государств, которой сейчас исполняется 100 лет. И серию революций, потрясших регион в 2011 году, я склонен считать таким же поворотным моментом", – сказал Роган в интервью политическому блогу Оксфордского университета в 2014 году. В другом интервью, телеканалу France 24, посвященному его книге The Arabs: A History, он признался: этот свой труд он начал после другого поворотного момента – террористических актов 11 сентября 2001 года.

Хотя в целом книга Юджина Рогана предлагает взгляд на "Великую войну" из столичного Стамбула, на протяжении всех пяти сотен страниц очевидно: то, что остается за ее рамками, не менее важно, чем трагические события, сопутствовавшие распаду халифата Османов. Первым шагам пост-османского Ближнего Востока посвящена фактически только последняя глава книги – "От перемирия до перемирия". Она освещает период от встречи делегаций младотурок и русской Кавказской армии в Эрзинджане, после которой стороны прекратили огонь, до Мудросского перемирия 30 октября 1918 года на борту английского броненосца "Агамемнон", которое сделало раздел империи вопросом времени – и очень недалекого. Но история империи это не только история метрополии. И в отношении Османской империи Роган последовательно показывает, как каждая войсковая операция, каждое сражение, каждый шаг османской администрации, предпринятый для того, чтобы удержать распадающуюся империю, вытачивали из камня арабских провинций халифата будущие независимые государства.

Но для самой империи война стала вопросом выживания. К 1914 году Турция подошла ослабленной многолетним политическим кризисом и проигранными войнами с Италией и Балканским союзом. Она нуждалась в союзниках, которые помогли бы ей сдержать рвущуюся к Константинополю Российскую империю. В свою очередь, Центральные державы – Германская империя и Австро-Венгрия – рассчитывали на то, что мусульмане, услышав призыв султана к джихаду против врагов ислама, поднимут восстание в британской Индии и подорвут тем самым мощь английской короны. И провинции Османской империи стали фронтом "Великой войны", так сильно отличавшимся от европейского. С одной стороны – маневренная война на нем продолжалась вплоть до 1918 года. С другой – нечеловеческие условия, в которых велась победоносная для османов Галлиполийская кампания, признавали даже ветераны окопной войны в Европе.

Впрочем, пламя джихада, который европейские державы считали секретным стратегическим оружием османов и который направлял предвоенную "восточную политику" Антанты и Центральных держав, так и не вспыхнуло. На первое место в войне на Ближнем Востоке вышли националистические устремления – арабов, чье движение за независимость поддержала Великобритания, армян, столкнувшихся с угрозой полного уничтожения, и турок, сражавшихся за выживание своего государства. Хотя война не превратилась в священную, а на призыв султана Мехмеда V ответили единицы, святыни ислама сыграли в ней огромную роль. Письмо британского комиссара в Каире Генри Макмагона с обещанием признания Арабского халифата, когда он будет провозглашен, стало одним из тех обстоятельств, которые подтолкнули шерифа (наместника) Мекки Хусейна ибн Али аль-Хашими дать сигнал к началу восстания арабов против османского владычества в 1916 году. Панарабскому государству тоже не суждено было возникнуть: договор Сайкса–Пико разделил бывшие провинции Османской империи на сферы влияния союзников задолго до конца войны.

Цели восстания стали одними из тех несбыточных проектов, отголоски которых слышны до сих пор. "На протяжении всей мировой истории большие надежды были одним из главных источников перемен, и после Первой мировой войны мы можем увидеть примеры того, как молодые арабские интеллектуалы, заставшие времена Османской империи, жаждали новой эпохи свободы, величия, политических достижений. И хотя эти надежды не сбылись, они продолжали направлять политический процесс, сформировав арабский мир межвоенного времени. Я думаю, что о сегодняшнем дне можно сказать то же самое, и хотя надежды молодых людей на улицах Каира, Туниса и Саны оказались несбыточными, на них будет опираться политика следующих десятилетий", – сказал в 2014 году политическому блогу Оксфордского университета Юджин Роган. Автор говорил о том же и в посвященном "Падению Османской империи" интервью газете National из Абу-Даби в 2015 году, вспоминая один из самых популярных постов "Исламского государства" (запрещенная в РФ террористическая организация) в Twitter: "Мы разгромили договор Сайкса–Пико!"

На обсуждении книги в московском "Доме Ферганы" под руководством ее научного редактора Артема Космарского читатели сошлись во мнении: сегодня Ближний Восток "переигрывает" события вековой давности, но уже не в контексте противостояния империй, Востока и Запада (эти понятия, по сути, представляют собой не более чем риторические фигуры), а внутри самого себя. То есть – пытается завершить джихад, который был провозглашен, но так и не начался, и великое восстание, которое победило, почти ничего не изменив. В заслугу редактору и переводу стоит поставить то, что в дискуссию об этом теперь смогут влиться и рядовые читатели: академический труд Юджина Рогана на русском не стал тяжеловесным фолиантом, интересным только специалистам.