Самое сложное дело в истории уголовного розыска Казахстана

По воспоминаниям сотрудников уголовного розыска Казахстана, дело банды Имрана Гучигова по прозвищу Нос является самым запутанным в истории казахстанской милиции. Оно было полно невероятных совпадений и неожиданных поворотов в расследовании.

Владимир Алексеевич Артеменко более 40 лет работал в милиции на переднем крае – в уголовном розыске. Сначала в Темиртау, затем в центральном аппарате МВД Казахской ССР. Прошел путь от лейтенанта до полковника, от простого оперуполномоченного до начальника республиканского управления. Многое повидал, много на его счету раскрытых преступлений. Но одно особенно врезалось в его память – дело банды Имрана Гучигова, расследовавшееся в 1981 году.

В 60-х Алма-Ату накрыла серия похищений легковых автомобилей. Причем угоняли только частные новенькие "Волги". Преступники действовали нагло – похищали автомашины со стоянок у стадиона, ресторанов. Был случай, когда автовладелец отлучился на пять минут в магазин, чтобы купить папиросы, вернулся, а его "ласточки" нет. Было зафиксировано несколько эпизодов, когда преступники действовали под видом милиционеров – останавливали машину, под предлогом проверки тормозов садились за руль и быстро уезжали. Бывало, что хозяина избивали и оглушали.

Также под видом милиционеров бандиты останавливали грузовые машины, перевозившие шерсть для потребкооперации, и заставляли шоферов ехать якобы для проверки в участок. По дороге бандиты избивали водителей и выкидывали из грузовиков. Было и несколько убийств.

В ходе долгого расследования оперативники вышли на банду некоего Имрана Гучигова, проживавшего в Малой станице Алма-Аты. Хотя Гучигов нигде не работал, жил он припеваючи: новая машина, дом – полная чаша, постоянные гулянки и праздники с вином и зажигательной лезгинкой.

Перипетии этого дела описаны в документальной книге "Синие шинели". Преступников задержали. Оказалось, что похищенные автомобили банда по поддельным документам перегоняла в Узбекскую ССР и там продавала. А шерсть через подельников, работавших в заготконторах, сдавала в потребкооперацию. Бандиты зарабатывали большие деньги.

По делу прошли более 10 человек. Не только бандиты и грабители, но и мошенники, а также те, кто готовил поддельные документы. Главаря банды Имрана Гучигова и еще одного его подельника суд приговорил к высшей мере наказания – смертной казни, но затем расстрел заменили 15 годами отсидки – максимальным сроком в Советском Союзе.

В конце 70-х годов в кабинет к Артеменко, тогда еще подполковнику, зашел его товарищ – ветеран уголовного розыска Казахстана.

– Я здесь у МВД Носа видел. По-видимому, он после отсидки пришел отметиться в поднадзорный отдел.

Артеменко недоуменно взглянул на него.

– Ты что, Носа не помнишь? "Синие шинели" читал? Самый опасный бандит в республике – Имран Гучигов.

Тут Артеменко вспомнил. Опасный, хитрый, дерзкий, невероятной физической силы преступник и в колонии особого режима был на особом контроле.

– Ты с него глаз не спускай – обязательно что-нибудь натворит. Он и в тюрьме клялся, что ни дня работать не будет, – посоветовал ветеран.

За Гучиговым установили негласное наблюдение. Но все вроде бы было нормально. Он не нарушал установленный для поднадзорного режим – из города никуда не уезжал, после 20.00 дом не покидал. Даже устроился на работу сторожем в зоопарк. Через некоторое время наблюдение сняли. Как об этом после жалел Владимир Алексеевич: ошиблись, недоглядели, недоработка угрозыска. Уже тогда он заподозрил, что в милиции сидит "крот", сообщающий бандиту о возможных проверках и наблюдении.

В феврале 1986 года в квартиру директора Джамбульского спиртового комбината Николая Сеникова позвонили. Вошли трое: два офицера милиции и молодой парень в штатском. Заявив о том, что на руководимом Сениковым предприятии обнаружена недостача, они хотели провести обыск. Хозяин – ветеран войны, орденоносец, депутат Верховного Совета республики – оказался человеком не робкого десятка. Возмутившись, он хотел позвонить высшему руководству городского УВД. Один из "милиционеров" грубо оборвал провод телефона. Завязалась борьба. А парень в штатском выхватил наган и выстрелил в грудь Сеникова. Позже выяснилось, что в барабане револьвера чередовались боевые и холостые патроны. К счастью, выстрел был холостым – Сеникова лишь оглушило, обожгло грудь и живот пороховыми газами. На шум выскочила дочь и бросилась на помощь отцу. Новый выстрел, на этот раз боевым патроном – девушка была серьезно ранена в руку. Милиционеры-оборотни лихорадочно бросились шарить по квартире – искали деньги и золото, забрали супердефицитный по тем временам магнитофон Panasonic.

Преступление было резонансным – вооруженное нападение на уважаемого человека, депутата Верховного Совета, ранение его дочери плюс бандиты, одетые в милицейскую форму. Дело взяла на контроль Москва. Из Алма-Аты в Джамбул выехала бригада оперативников, возглавляемая подполковником Артеменко. Из Москвы для руководства и помощи был направлен следователь по особо важным делам.

Лжемилиционеры действовали профессионально – значит имели какое-то отношение к правоохранительным органам. Проверили всех действующих и уволенных сотрудников милиции Джамбула и Алма-Аты. Никого похожего по приметам не нашли.

Еще одна зацепка – преступники досконально и в подробностях были осведомлены о положении на спиртовом комбинате. Значит, наводчик работает или работал на предприятии. Стали проверять всех сотрудников комбината, но тоже безрезультатно.

Подняли старые дела и тут обнаружилось… В последний год в Алма-Ате уже случались похожие преступления. На квартиру к работнице мехкомбината пришли с обыском трое – два милиционера и парень в штатском. Обвинив женщину в краже сырья с предприятия и незаконном пошиве левых меховых изделий, визитеры конфисковали две шубы и несколько меховых шапок. Под конец обыска они "смилостивились" и сказали, что замнут дело, если она принесет им три тысячи рублей.

Женщина сняла деньги с книжки, заняла у знакомых и, встретившись на улице с одним из милиционеров, отдала требуемую сумму. На вопрос, где и когда она сможет получить конфискованные шубы, офицер ответил: "В Калининском (ныне Бостандыкский) РОВД". Когда на следующий день женщина пришла в районный отдел внутренних дел, то выяснилось, что там слыхом не слыхивали ни про шубы, ни про обыск. Закройщица попалась на удочку мошенников. Вскоре в милицию с аналогичными заявлениями обратились еще несколько человек.

Преступления схожие, но зацепок никаких нет. Следствие стало работать по двум направлениям – искать мошенников-лжемилиционеров и наводчиков, работающих на джамбульском спиртзаводе.

На комбинат был направлен сотрудник ОБХСС (аналог нынешнего отдела по борьбе с экономическими преступлениями. – Авт.). Под видом проверки хозяйственной деятельности комбината он должен был выйти на наводчика. Опытный офицер пресек все махинаторские и жульнические схемы, создав непереносимую для расхитителей обстановку. Результаты не замедлили сказаться.

Как-то утром Владимиру Артеменко, работавшему в здании Джамбульского УВД, позвонил дежурный и сказал, что с ним хочет встретиться посетитель. Визитер не стал представляться, сказал, что действует по поручению некоторых влиятельных лиц: "Остановите проверку на комбинате, и мы укажем возможного наводчика".

Артеменко надо было согласовать этот вопрос с руководством, поэтому договорились встретиться вечером. Представитель Москвы был категорически против встречи с таинственным незнакомцем – вдруг это западня. Артеменко настоял на своем. Захватив полностью заряженный пистолет, он отправился на рандеву. Пообещал, что проверки складов прекратятся, а в ответ получил имя предполагаемого наводчика – Бориса Турсултанова, бывшего сотрудника ГАИ, несколько лет назад изгнанного из органов за взятку.

Турсултанов, припертый неопровержимостью улик, вскоре признался, что это он спланировал нападение на директора спиртового комбината. Договорился с двумя молодыми ворами из Ташкента, даже добыл им милицейскую форму. Но что-то пошло не так. Ограбление сорвалось. Бандиты, приехавшие на дело, увидели около дома Сеникова милицейские машины и побоялись заходить. Вернулись к Турсултанову и, быстро переодевшись, укатили домой.

Мелкокалиберный пистолет Марголина

Бывшему гаишнику не поверили, и в Ташкент отправилась оперативная группа. С помощью узбекских коллег бандитов задержали и изъяли у них мелкокалиберный пистолет Марголина, переделанный под боевой. Но ведь в деле ограбления дома Сеникова фигурировал револьвер. И по внешним данным узбекские бандиты никак не походили на джамбульских и алма-атинских лжемилиционеров. Сами они быстро признались во многих мелких преступлениях, но нападение на дом директора комбината напрочь отрицали. Да, хотели ограбить, но когда приехали и увидели милицию, то поняли, что опоздали, и отказались от задуманного.

Это было невероятно – два ограбления одного объекта в одно и то же время. Такого в истории криминалистики не было. Розыск снова зашел в тупик.

Однако тут появилась еще одна зацепка. Работница мехкомбината вспомнила, что во время обыска к лжемилиционерам зашел какой-то пожилой мужчина и о чем-то с ними шептался. Ей показали несколько фотографий преступников, и она опознала старика – известного уголовника и каторжанина Бино Ахескалашвили, имевшего 12 ходок за мошенничество. Обычно он обманывал подпольных богачей и теневиков, которые не подавали заявления в милицию, опасаясь самого страшного для себя вопроса: "А откуда у вас такие большие суммы денег?". Но у Владимира Артеменко как раз находилось одно дело на него. Жулик, прикинувшись больным старикашкой, зашел в дом к сапожнику Мусе Исаеву. Представившись печником, он рассказал, что, разбирая старый дом, нашел кувшин с золотыми монетами царской чеканки, а сейчас хочет найти муллу, чтобы отдать найденный клад на строительство мечети.

В качестве доказательства показал несколько николаевских червонцев. Исаев предложил купить у него все монеты. "Печник" после недолгого раздумья согласился. Договорились встретиться в районе Центрального стадиона, где на Ботаническом бульваре (ныне Бухар жырау) как раз разбирали старые дома. Исаев привлек к покупке своего друга и родственника, втроем они собрали 30 тысяч рублей. Старик передал им бидончик с монетами, взял деньги и, уходя, обмолвился, что нашел еще какие-то "стеклянные камни". Жадность обуяла друзей. Решив по дешевке приобрести и драгоценности, они уговорили печника показать их.

Хорошо, – согласился тот, – но в заветное место пойдет со мной один. А ваши деньги я пока верну.

Отправили самого молодого и сильного. Старичок еле дошел с ним до сносимого дома, попросил подождать и исчез. Оказывается, бегал он быстрее любого молодого. Вместо монет в бидоне оказался песок, а вместо упаковок с рублями в газету была завернута резаная бумага. Жулик за считанные мгновения ловко подменил и бидон, и купюры.

На повторном допросе парень, который ходил с Бино, вспомнил вроде незначительную деталь. В машине, которая стояла на дороге, он заметил Носа – Имрана Гучигова. Ошибиться молодой человек не мог – Гучигов обладал характерной внешностью, да и в криминальном мире Алма-Аты он был хорошо известен. Его знали и боялись почти все. Но почему он оказался у Центрального стадиона? Связан он с мошенником Бино или там оказался случайно? Это предстояло выяснить работникам уголовного розыска.

Послали запрос в Грузию на Бино Ахескалашвили. Ответ огорошил – тот несколько лет назад умер в тюрьме. Так кто же мошенничал в Алма-Ате?!

По оперативной информации, Гучигов, еще сидя в тюрьме, говорил, что заставит ментов работать на себя. За Носом установили негласное наблюдение. Причем суперсекретное. Кроме группы филеров о нем знали лишь два высокопоставленных сотрудника угрозыска. И если никаких серьезных правонарушений наблюдение за Гучиговым не установило, то удалось обнаружить нескольких сотрудников правоохранительных органов, с которыми Нос имел неофициальные контакты. Именно они "сливали" бандиту всю секретную информацию.

Через несколько дней, как подарок с неба, – звонок из Тбилиси. Грузинские оперативники задержали мошенника Дато Абашидзе и двух мужчин, переодетых в милицейскую форму. По описанию – те самые, которые совершили нападение на Сеникова и были причастны ко многим преступлениям в Алма-Ате. Артеменко спешно вылетел в Тбилиси.

Грузинские милиционеры встретили его с распростертыми объятиями и ввели в курс дела. Несколько недель назад они установили наблюдение за Абашидзе и выяснили, что к нему из Ташкента приехали двое мужчин. Каково же было удивление сыщиков, когда они увидели на следующий день этих гостей в милицейской форме! Те поехали к местному начальнику райпотребсоюза. Оперативники ворвались в дом, когда лжемилиционеры предъявляли липовый ордер на обыск. Но дело разваливалось. Все трое преступников уверяли, что просто хотели пошутить. Сам потерпевший категорически отказался писать заявление: откуда у него, простого торгового служащего, деньги, валюта и золото. Еще два дня, и злодеев пришлось бы отпустить.

Во время допроса Артеменко положил на стол пачку сигарет "Казахстанские". Дато Абашидзе, увидев ее, насторожился, а когда узнал, что ему предъявляют обвинения в мошенничестве у стадиона в Алма-Ате, посетовал: "Говорил мне покойный брат Бино, не связывайся с группой, один промолчит, а кинешь нескольких – обязательно перессорятся и побегут в милицию". Оказалось, что Дато Абашидзе и покойный Бино Ахескалашвили – двоюродные братья, причем очень похожие друг на друга, даже родные зачастую их путали.

Его подельники, милиционер из Ташкента Белкин и его приятель Снаров, несколько лет назад уволенный из органов, поняв, что всплыли их преступления в Джамбуле и Алма-Ате, тоже долго не упирались. Когда узнали, что дочь Сеникова жива, даже обрадовались: "Мы не хотели никого убивать. Стрелял Нуритдин Гучигов – старший сын Носа. А он сам организовал все нападение и поджидал нас на улице в машине".

И снова Нос. Он ничуть не раскаялся после тюрьмы. Опять сколотил банду, вовлек туда своих семерых сыновей, привлек мошенников и оборотней в погонах. Вновь принялся за старое.

Теперь, когда доказательства были на руках, решено было арестовать главного преступника. По дороге на Малую станицу установили пост ГАИ, где вместе с гаишниками дежурили переодетые дружинниками оперативники уголовного розыска. Но когда Гучигова остановили, матерый волчара понял, кто перед ним, и, прыгнув в машину, дал по газам. По узким переулкам Малой станицы началась бешеная погоня со стрельбой по колесам. Нос, зная район, успел доехать до своего дома раньше. Его сын спустил с цепи огромную злобную овчарку. Оперативник Самигулин, влетев во двор, дважды выстрелил в собаку и ласточкой прыгнул в окно особняка. Завязалась борьба. Подоспевшим милиционерам удалось скрутить преступника. При обыске дома в подвале нашли целый арсенал оружия, к нему и рвался Гучигов.

После ареста он пошел в полную "отрицаловку" – на вопросы не отвечал, ничего не подписывал, даже объявил голодовку. Его пришлось поместить в тюремный лазарет и кормить принудительно.

Необходимо было арестовать и старшего сына Носа – Нуритдина Гучигова. Выяснили, что тот скрывается у своей подруги в микрорайоне "Орбита", выходя на улицу лишь в ночное время. Опасаясь брать отморозка в квартире, решили арестовать его на прогулке. Ночью парочка вышла и отправилась ловить такси. Под видом частника к ним подъехала оперативная "Волга". Но когда преступник наклонился к окну, случился досадный казус – в машине заработала милицейская рация. Нуритдин отпрянул и выхватил револьвер. Подбежали скрывавшиеся оперативники, завязалась жестокая борьба. Скрутить его удалось лишь впятером.

Нос не верил в арест своего старшего сына. Лишь когда ему показали фотографии задержанного Нуритдина, он впервые вышел из себя. Стал кричать и бить скованными руками по столу: "Я же ему сказал, уезжай на Кавказ! Не послушал!".

Он по-прежнему лежал в тюремном изоляторе, отказывался принимать пищу, на допросы его возили в кресле или на носилках. Тем не менее Нос продолжал быть активным – подкупил тюремного надзирателя и через него посылал записки жене и сыновьям. Но Гучигов не знал, что его подкупленный контролер на самом деле опытный сотрудник угрозыска и все "малявы" авторитета попадали на стол сыщикам. Их пропускали, пока в руки оперативников не попала обычная школьная тетрадка. Это была полная и доскональная инструкция Носа своим сыновьям-бандитам. Что нужно говорить на допросах, где и в какое время каждый из них находился. Следователь, увидев тетрадку, схватился за голову – вскрылось множество нераскрытых дел, ведь Гучигов не знал, какие преступления известны сыщикам.

Но был один нюанс – как доказать, что эту инструкцию написал Нос? У следствия не было ни одного образца почерка преступника – он, прикидываясь неграмотным, нигде не оставлял даже подписи. Подняли все документы и дела – нет образца. Вспомнили, что он фиктивно числился сторожем в зоопарке. Нашли заявление о приеме на работу – там жирный крест…

Однако следствию все-таки удалось раздобыть образец почерка Гучигова. Большинство его сыновей задержали, в том числе и самого младшего. В общем, по законной, но незначительной причине – за кражу велосипеда. Нос возмущался и требовал освобождения его отпрыска. К нему направили работника прокуратуры, который заявил, что для освобождения необходимо письменное заявление. И Гучигов собственноручно написал его.

Экспертиза полностью подтвердила идентичность почерка в драгоценной тетради и в заявлении. Сыщики праздновали победу. Представляли, какое кислое лицо будет у Носа, когда ему предъявят тетрадь и результаты экспертизы. Но...

Ранним утром Владимира Артеменко разбудил телефонный звонок. Звонили из следственного изолятора – в четыре часа утра Имран Гучигов скончался. Врачебный диагноз: сердце, ослабленное двухмесячной голодовкой, не выдержало.

Так было завершено это сложное расследование, изобилующее невероятными совпадениями и событиями. Некоторые сыщики считают дело банды Гучигова самым сложным в истории уголовного розыска Казахстана, а самого Носа – самым опасным бандитом Алма-Аты.

По делу прошло множество людей. Попутно было раскрыто несколько десятков преступлений, выявлена целая сеть коррумпированных сотрудников милиции. Все сообщники и сыновья Имрана Гучигова были осуждены на значительные сроки. Кто-то из них закончил жизнь в тюрьме, кто-то впоследствии погиб. Но это уже совсем другая история.

Эрик АУБАКИРОВ | г. Алматы