Недавно вокруг китайских туристов, посетивших Москву, разразился новый скандал. По слухам, какой-то гость из Поднебесной справил большую нужду прямо в Благовещенском соборе Кремля. Дальше – больше: заговорили о том, что китайцы не только ходят в туалет где попало, но и вообще ведут себя, как их китайский бог на душу положит. Они не понимают, что такое приличия, а, находясь за границей, штурмуют иностранные города, как это делал когда-то их китайско-монгольский император Хубилай. Что из этого правда, что выдумки и чем вообще объясняется экстравагантное поведение китайцев за границей?

Что естественно, то не безобразно

Кое-кто, насмотревшись на туристов из Поднебесной, считает, что приличия в Китае вообще неведомы. Однако это не совсем так.

Автор современной книги "Пэнлинь шо ли" ("Пэньлинь говорит о ритуале") напоминает, что одно из традиционных названий Китая – "Ли и чжи бан", Страна ритуала. Пять тысяч лет следования ритуалу что-то да значат, гордо замечает писатель. Ну, пять там или не пять, но уже две с половиной тысячи лет назад великий учитель Конфуций весьма строго формулировал правила ритуала, приличий и всяческой обрядности. Даже такие, казалось бы, абстрактные материи, как танцы в четыре или восемь рядов, были предметом его пристального рассмотрения, не говоря уже о вещах более приземленных.

Ни в одном старом руководстве по китайскому этикету вы не прочтете, что благородный муж должен чавкать, потому что вкусно, рыгать, потому что тоже вкусно, и пускать ветры, потому что сдерживаться – вредно для здоровья. Однако именно этими соображениями объясняют китайцы свое поведение. Мы делаем так, потому что это естественно, говорят они. (А что естественно – то не безобразно, уточнил бы знаменитый древнеримский философ Сенека).

Проблема, однако, в том, что на протяжении веков ритуал и приличия существовали для знати и благородных мужей, а простолюдины обходились естественными порывами. После того, как во время Культурной революции остатки дворянства, интеллигенцию, да и вообще горожан отправили на перевоспитание в деревню, города китайские заполонили крестьяне. Эти достойные люди не имели никакого представления не только о ритуале ли, но и о самых обычных нормах поведения. Именно с этого времени крестьянские манеры сделались общекитайской нормой.

Пока Китай был замкнут в самом себе, это, в общем, никого особенно не волновало. Но в девяностые и особенно в двухтысячные китайцы стали массово выезжать за рубеж. И тут выяснилось, что мир не ожидал от носителей древней культуры такой простоты в обращении. Самым мягким определением для китайской активности за рубежом стал глагол "свинячат".

Руководству Китая это не очень понравилось. Во-первых, страдал общий имидж государства, во-вторых, труднее было заключать деловые соглашения, не говоря уже о том, что близилась пекинская Олимпиада-2008, которая должна была стать торжеством китайского духа и культуры. И государство взялось за воспитание граждан под лозунгом "вэньмин" – цивилизованность.

По телевизору, по радио, на уличных плакатах и растяжках простого китайца учили, как следует, а, главное, как не следует себя вести – как за границей, так и в самой Поднебесной. Не следовало писать на памятниках старины: "здесь был Ван" (а также Ли, Чан или любой другой китаец), топтать газоны, расталкивать других, мусорить – и так далее, и тому подобное. Особенной обструкции почему-то подвергся громкий смех: во всех китайских автобусах и в метро висели плакаты, чрезвычайно осуждавшие это, в общем, вполне безобидное занятие.

Таким образом, цивилизованность-вэньмин перед Олимпиадой стала общеупотребительным слоганом. Как-то раз я услышал, как сидящая рядом со мной мамаша строго сказала капризному карапузу лет полутора: "Вэньмин идъер! Немного цивилизованности!" И карапуз притих, совершенно ошеломленный этим законным требованием…

Однако, несмотря на предпринимаемые меры, китайцы замашек своих, в общем-то, менять не собираются. За границей они в массе своей по-прежнему ведут себя как китайцы, то есть в равной мере загадочно и безобразно.

Не стрелять и не жонглировать

Кое-кто полагает, что первыми организованными тургруппами из Китая можно считать морские походы знаменитого императорского евнуха Чжэн Хэ – того самого, которому приписывают открытие Америки в первой половине XV века. Его флотилия состояла примерно из 250 судов и несла на себе 27 тысяч мореплавателей. Судя по некоторым документам, попадая в новые страны и города, моряки великого флотоводца вели себя примерно так же, как нынешние китайские туристы – шумно, беспорядочно и нахально, а некоторые населенные пункты просто брали приступом.

Правда, то было давно, в те времена китайцы считали себя центром мира и позволяли себе все, что угодно. Почему же сегодняшние их потомки не желают менять своих обычаев?

Начнем с того, что многие граждане Поднебесной по-прежнему считают себя центром мира, а иностранцев варварами. Встает естественный вопрос: почему они должны подчиняться варварским правилам? Даже когда китайцев учили вэньмину-цивилизованности, никто не говорил, что это европейская цивилизованность – считалось, что цивилизованность эта исключительно своя, китайская.

Кроме того, надо помнить, что китайцы подчиняются только тому, кто имеет над ними власть. А какую власть над китайцем может иметь иностранный гражданин или даже иностранное правительство? Да никакой.

Это не значит, конечно, что китайца нельзя призвать к порядку и запретить делать то-то и то-то. Можно. И некоторые гиды даже призывают и запрещают. Проблема состоит в том, что никогда нельзя знать заранее, что придет в изобретательную китайскую голову.

Например, войдя в какой-нибудь католический собор в самом Китае, вы можете увидеть на стене целый список запретов. Помимо банального "не курить – не сорить" там будут вещи совершенно неожиданные. Так, в соборе нельзя есть, спать, ходить босиком и с голым торсом, громко разговаривать, кричать, заходить сюда с животными, пользоваться телефоном, справлять здесь большую и малую нужду и много чего еще… И список, надо сказать, все время пополняется.

Для иллюстрации можно взять также список запретов на пекинской туристической улице Дачжалань. Рядом с вполне ожидаемыми рекомендациями вроде запрета мусорить и ездить на мотоциклах попадаются запреты ходить с собаками, употреблять наркотики, стрелять из огнестрельного оружия, жонглировать, запускать змеев, разжигать костры, ставить турпалатки, устраивать митинги и демонстрации... Разве это не само собой разумеется, спросите вы? Кому может прийти в голову идея разжигать костры и стрелять из пистолета на туристической улице? И однако же вот, запрещают. Что не запрещено, то разрешено.

Многих иностранцев удивляют презрительные взгляды, которые бросают на них китайцы – причем, как им кажется, без всякого повода. Однако повод есть. Презрение – исконное оружие китайца, которое они всегда готовы повернуть против чужака. Так, например, еще при династиях Мин и Цин между коренной народностью хань и мусульманскими меньшинствами Поднебесной регулярно случались драки, поскольку ханьцы оскорбляли мусульман пренебрежением и презрением, которого мусульмане снести никак не могли. Сейчас на иностранцев презрительно глядят в основном китайские провинциалы и прочая деревенщина. Однако надо помнить, что среди туристов провинциалы составляют большинство, так что дело приходится иметь, в первую очередь, с ними.

Особенно донимают китайские туристы гостиничную и ресторанную обслугу. Заселяясь в номер, китаец тут же организует в нем гору мусора. Мусор этот он производит непрерывно и в больших количествах. И хотя в номерах есть ведра для мусора, турист обычно ничего туда не бросает – во-первых, ему лень и, во-вторых, это ниже его достоинства. Если ему сделают замечание, он только презрительно пожмет плечами: он в своем праве. Он заплатил деньги, а, значит, может делать все, что угодно.

Много лет назад знакомый китаец говорил мне: "Мы, китайцы, не верим ни в каких богов. Наш главный бог – это деньги, в них мы и верим". Конечно, тут есть некоторое преувеличение, но в случае с туристами примерно так дело и обстоит.

Китайцы отлично осведомлены о растущей экономической мощи своего государства, о том, что в Поднебесной сейчас аккумулированы огромные деньги. Этого, по их мнению, вполне достаточно, чтобы всюду их встречали с распростертыми объятиями. И когда этого не происходит, они бывают ошарашены и обижены. Особенно, если им указывают на недопустимость их поведения. Китайскому обывателю нелегко бывает понять, что ценность человека не измеряется толщиной его кошелька.

Умственно отсталые иностранцы

В Китае, в общем, не принято давать чаевые, так что китайцы обычно не дают их и за границей или дают оскорбительно мало. Однако это не железное правило. Перед и во время Олимпиады-2008 кое-кто из китайцев эти самые чаевые буквально тянул из клиента. Мои русские приятели, много лет живущие в Пекине, были буквально шокированы, когда таксист, получив деньги за проезд, потребовал у них еще и чаевые-сяофэй. Если турист в аэропорту входил в туалет, его атаковали молодые китайцы, которые открывали перед ним дверь в кабинку, опускали стульчак, подавали бумажное полотенце и после этого требовали "законной", по их мнению, оплаты. Но в целом, повторюсь, чаевые у китайцев встречаются редко.

Многих шокирует китайская привычка в ресторане бросать объедки прямо под стол или рядом со стулом на пол. Иной раз это чревато членовредительством – проходя между столами, можно поскользнуться на этих объедках, грохнуться на пол и чего-нибудь себе сломать. Правда, в Пекине этот обычай отходит в небытие, но в провинции еще сохраняется. А туристы, как мы уже знаем, рекрутируются в массе своей именно из провинциалов.

Курение в номерах обычно запрещено даже в Китае. Однако китаец с присущей ему "хитростью" непременно попытается обойти запрет и станет курить в туалете. Ведь в этом случае он уже как бы не в самом номере курит, а в туалете – значит, претензий к нему быть не должно.

Если в номере холодно, большинство китайцев включают кондиционеры на обогрев. Но кое-кто предпочитает обогреваться, включая на ночь в душе горячую воду. В результате соседи вынуждены всю ночь слушать, как в китайском номере без толку и без смысла работает рукотворный водопад.

Бывает, что китайцы устраивают из гостиничного номера офис – при этом дела там ведут исключительно по ночам. Так что часа в три ночи вы вполне можете проснуться от воплей – это китайский бизнесмен говорит по телефону.

Вообще, на крики китайские жалуются абсолютно все. Многим кажется, что китаец кричит всегда и везде. На самом деле, он, конечно, не кричит, он так разговаривает. Во-первых, это деревенская привычка, о чем мы уже говорили. Во-вторых, в Китае живет полтора миллиарда человек: если хотите, чтобы вас услышали, надо перекричать всех остальных.

Впрочем, приходилось встречать и такие, чисто лингвистические теории: китайцы кричат, потому что этого требует их язык. Как всем известно, язык у них тонический, так что кричать надо, чтобы тоны были ясно слышны. Однако практика эти теории развенчивает. Как-то мне довелось слушать гоминьдановскую делегацию из Тайваня. Они говорили на нормативном китайском языке, но при этом говорили подчеркнуто тихо, как бы показывая: видите, люди добрые, говоря по-китайски, орать совершенно необязательно.

Тайваньский автор Бо Ян в книге "Этот отвратительный китаец" объясняет крикливость своих соотечественников с присущей китайцам замысловатостью.

"Почему у китайцев громкий голос? – пишет он. – Потому, что они не обладают чувством уравновешенности. Китаец считает, что чем сильнее и выше его голос, тем убедительнее выглядят его доводы. Этого достаточно, чтобы его наружность исказилась, и внутреннее спокойствие нарушилось. Ведь как крик, так и неряшливость несовместимы с чистотой и отрицательно влияют на психику человека".

Однако, если говорить попросту, то в традиционной крестьянской системе координат громкий крик это сигнал: я сыт, я силен, ко мне не подходи.

Таким образом, иностранцы с их сдержанной манерой кажутся китайцам меланхоличными и почти что умственно отсталыми. Иностранная манера разговаривать и вести дела регулярно высмеивается в эстрадных сценках и сериалах. Иностранец, попадая в китайскую семью, выглядит заторможенным и не может понять элементарных вещей.

За границей свободнее, чем дома

Вообще же китайцы подобны газу – они бессознательно стремятся занять все доступное пространство. Так, за границей можно увидеть, как в ресторане компания китайцев, никого не спрашивая, объединяет в одну кучу несколько столов, стаскивая в эту же кучу все доступные стулья. Объяснить им, почему так не нужно делать, довольно сложно – в китайских же ресторанах это принято, почему нельзя за границей?

Как-то мы с женой сидели на веранде на туристической улице Ванфуцзинь и мирно пили пиво. Мимо шел китайской ребенок лет двенадцати со стаканом соевого напитка доуцзян. Увидев нас, ребенок подошел, поставил стакан на наш стол и шлепнулся на стул рядом со мной. Не пытаясь даже войти с нами в контакт, он стал разглядывать нас нахально, как редких зверушек. Среднестатистический иностранец, конечно, спасовал бы: сделал вид, что ничего не происходит или, напротив, накричал на ребенка (некоторые иностранцы в Китае доходят до белого каления из-за здешней бесцеремонности). Так или иначе, удовольствие было бы испорчено. Я же просто переставил стакан ребенка на другой стол. Он покорно сказал "о’кей" и ретировался.

Бывает, что иностранные туристы впадают в отчаяние от назойливых китайских соседей – те могут на полную громкоcть включить телевизор посреди ночи, устроить пирушку, просто громко разговаривать. Как-то подобная компания собралась в гостинице прямо у нашей двери посреди ночи. Они просто мило беседовали, обсуждали какие-то бытовые вопросы, однако орали при этом так, как будто их убивают. Я вышел из номера и попросил их говорить потише, потому что они мешают спать. Они тут же утихли и спустя минуту разошлись – в самом деле, какой интерес говорить вполголоса?

Не добавляют любви к китайцам некоторые их привычки, связанные с представлениями о здоровье. Так, какая-нибудь китайская тетушка может снять с себя обувь и прямо перед вашим носом начать растирать свои затекшие ноги. Возмущение ваше тоже будет ей непонятно – она же свои ноги растирает, не чьи-нибудь еще!

Те, кто знает китайское законопослушание, иной раз удивляются китайской свободе в поведении. Но дело в том, что поведение в китайской системе координат не относится к вопросам законности. Разрешено все, что не запрещено. Хотя за границей, по мнению китайца, разрешено чуть больше: все ж таки деньги плачены.

Так, например, в одном китайском ресторане в Москве я забыл на столе свой телефон. Вспомнил я об этом прямо на выходе, и тут же вернулся. Прошло буквально несколько секунд, но мобильнику уже приделали ноги. Я стал озираться по сторонам, понимая, что далеко телефон уйти не мог. И столкнулся взглядом с китайцем из туристической группы, сидевшем за соседним столом. Я попросил жену, которая стояла рядом, набрать мой номер. Китаец этот тут же подбежал ко мне и стал совать мне в руки мой телефон, лепеча, что взял его, чтобы не украли.

Значит ли это, что все китайцы готовы стащить все, что плохо лежит? Конечно, нет. Однако за границей, как ни странно, китайцы подчас чувствуют себя свободнее, чем дома.

Что смотришь? Не узнал?

После смерти Мао Цзэдуна на его место пришел Дэн Сяопин, затем – Цзян Цзэминь. Время шло, ситуация в Китае менялась. Чем больше выезжало за границу китайских туристов, тем больше нарастало раздражение в их адрес. В Европе, например, появились отели и даже целые гостиничные сети, которые отказывались обслуживать китайцев, потому что те вели себя, с точки зрения европейцев, совершенно по-варварски. Так, в 2011 году дизайнер торговой марки "A.P.C." Жан Туиту в беседе с Hint Fashion Magazine заявил, что китайцы – бескультурные "новые фашисты", и добавил, что "оказавшись в Китае, хочется покончить жизнь самоубийством". Год спустя глава дома моды Zadig&Voltaire объявил, что их новый парижский отель "будет закрыт для туристов из Китая".

Не добавляет уважения к китайцам их привычка спать где угодно – на улице, в ресторане, в музее, в любом публичном месте. При этом в самом Китае никто никому замечаний не делает: ну, спит себе человек, никому не мешает. Эта же внешняя свобода распространилась на целый ряд непривычных для нас вещей – например, обычай лезть всюду без очереди. По моим наблюдениям, именно так, при помощи бытовой свободы китайцы компенсировали жесткие политические и общественные ограничения. Однако в последние годы и эти бытовые свободы понемногу зажимаются властями.

Меняются и сами китайцы. Молодое поколение воспринимает если не европейскую открытость, то хотя бы отдельные черты западного сознания. Так, традиционная китайская бесцеремонность получает отлуп уже в самом Китае. Например, если незнакомый китаец откровенно пялится на другого китайца, визави в ответ тоже вытаращивает на нахала глаза и начинает улыбаться дурацкой улыбкой. Смысл этой мизансцены можно свести к русской формуле: "Что смотришь? Не узнал?" Обычно после этого зевака все-таки с неохотой отводит глаза.

Есть вещи, которые роднят китайцев и русских. Скажем, всем известна отечественная привычка, когда человек, находясь в иностранной гостинице, весь шведский стол пытается ссыпать в заранее подготовленный пакет. В случае с жителем Поднебесной роль такого пакета играет желудок самого туриста. Как-то раз мы со знакомым китайцем попали в заведение со шведским столом. Он перекусил и сказал, что пора идти по делам. Я предложил ему съесть еще что-нибудь, он отвечал, что уже наелся. Однако, когда я объяснил ему, что все бесплатно, он засучил рукава и еще час не отходил от стола. Когда же он все-таки с явным сожалением оторвался от еды, живот его выглядел, как небольшой воздушный шар. Но это, во всяком случае, честно – ешь столько, сколько влезет в тебя, а не складываешь все в специально подготовленный чемодан.

Подводя итог, можно сказать следующее: китайцев не стоит слишком уж опасаться. В бытовых вопросах китаец – человек довольно покладистый. Его всегда можно уговорить или объяснить ему, чего делать не стоит. Правда, объяснять это придется на понятном ему китайском языке – другого он не понимает.

14.09.2018 Алексей Винокуров