АНТОН ВЕСЕЛОВ | 25.11.2018 |

Растущую оппозицию Брюсселю со стороны ряда стран-членов ЕС уже невозможно игнорировать

Появление Европейского союза явилось одним из последствий распада СССР. Первоначально в ЕС вошли шесть стран – ФРГ, Бельгия, Италия, Люксембург, Нидерланды и Франция, соответствующий документ был подписан 7 февраля 1992 года в г. Маастрихте (Нидерланды) и вступил в силу 1 ноября 1993-го. Новая структура не обладала серьезным влиянием и больше напоминала клуб по интересам, а Вашингтон был озабочен закреплением успеха в холодной войне. Когда картина изменилась и от европейских границ, гарантом нерушимости которых США выступали в Хельсинки (1974), не осталось и следа, внимание обратили и на ЕС. Интересом Соединенных Штатов было укрепление еще одной международной организации, готовой следовать в фарватере американской политики и исполнять назначенную роль тогда и там, где и когда это требовалось. Однако через некоторое время Европейский союз столкнулся с целым комплексом проблем – политических, экономических, военных.

Одним из условий принятия в ЕС является согласие на ограничение национального суверенитета в обмен на представительство в институтах, действующих в общих интересах. Отрезвление пришло запоздало, и сегодня опросы общественного мнения свидетельствуют, что во многих членах ЕС большинство населения настроено весьма пессимистично. Так, в Болгарии, где многие радовались включению в "дружную семью цивилизованных народов", теперь превалируют иные настроения, а треть болгар вынуждена работать за пределами страны. В Латвии отток работоспособного населения еще больше, и 55% опрошенных считают, что страна не получила никакой выгоды от присоединения к Союзу. Настроения протеста нарастают и во многих других странах ЕС.

Раскол внутри ЕС по линии "Запад – Восток" между старой Европой и новой Европой очевиден. Несмотря на негласную договоренность исключить из отношений исторические обиды, они остаются. К примеру, Польша настойчиво возвращается к вопросу о репарациях и предъявляет ФРГ все новые требования, суммы которых неуклонно возрастают. Если в 2004 году польские власти официально заявили, что лишь столица страны понесла в результате гитлеровской оккупации ущерб на сумму 45 млрд США, то в 2018-м Польша потребовала от Германии 850 млрд долларов репараций за Вторую мировую войну.

Растущую оппозицию Брюсселю становится невозможно игнорировать – возникли группы стран, которые начали открыто противиться указаниям из Брюсселя и решениям, обязательным для исполнения. Противоречия уже неоднократно достигали такой остроты, что их рассматривал Европейский суд, а Еврокомиссия инициировала "дисциплинарный процесс". К примеру, руководство Польши было прямо обвинено в нарушении принципа разделения властей, а также в давлении на судебную систему и средства массовой информации. А в отношении Венгрии Европарламент принял беспрецедентное решение ввести санкции за "разрушение демократических институтов, нарушения принципов правового государства и фундаментальных европейских ценностей". Причиной такой резкой реакции послужил принятый в Венгрии закон (июнь 2018), который вводит уголовную ответственность за оказание содействия нелегальным мигрантам. Одновременно власти Венгрии приняли пакет законов по противодействию подрывной деятельности в стране структур Дж. Сороса.

Проблемы, порожденные миграционной политикой ЕС, действительно, стали камнем раздора и повлекли острые разногласия. И здесь не обошлось без попыток принуждения – Европейский суд обязал Венгрию и Словакию принимать беженцев. Однако страны "Вышеградской группы" (Венгрия, Польша, Словакия и Чехия) совместно выступили против миграционных квот, их поддержала Австрия. Самую жесткую борьбу с нелегальными мигрантами начали власти Италии, фактически закрыв для них свои порты. В Германии требования ужесточить миграционную политику уже вынудили федерального канцлера А. Меркель признать, что была допущена ошибка.

Политическим проблемам сопутствуют экономические, и здесь также ни о каком равноправии и единстве говорить не приходится. Объявленные цели ЕС – повышение уровня жизни, социальная защита и прочие блага – обернулись совсем иным и лишь увеличили пропасть между старой Европой и младоевропейцами. Для членов ЕС с сильной экономикой упразднение барьеров способствовало росту их экономической мощи, однако выигрыш одних непременно оборачивается проигрышем для других.

В свое время Грецию, Италию, Испанию и ряд других стран настойчиво побуждали отказаться от определенных видов бизнеса в обмен на дотации. Мотивировки были незатейливы: к примеру, рыболовство есть в северных странах, таких как Финляндия, Дания и Швеция, а потому южанам лучше сосредоточиться на туризме. Сумма, обещанная в качестве дотаций, была привлекательна. Однако идиллия продолжалась недолго и обернулась тяжелыми последствиями: Греция была признана банкротом, а еще несколько стран ЕС оказались от экономического коллапса в двух шагах. На спасение Греции было направлено более 320 млрд евро, но ощутимого эффекта это не дало – страну охватили коррупция, безработица превысила 20%, забастовки превратились в национальный вид спорта, а стагнация экономики сделалась постоянной. При этом в Афинах в знак признания "европейской идентичности" приняли закон о легализации однополых "браков", после чего стали шантажировать ЕС, и пример оказался заразителен. Показательно, что в январе 2018 г. глава Евросовета Дональд Туск признал, что для Польши "игра стоит свеч" лишь до тех пор, пока Варшава получает финансирование от Евросоюза. Заявление не на пустом месте: около половины польского общества сейчас выступает за то, чтобы страна отказалась от евро и приема беженцев даже под угрозой выхода из ЕС. К слову, евро как единую валюту отказались использовать девять из 28 стран Европейского союза.

Среди пяти базовых экономических критериев, известных как маастрихтские, дефицит государственного бюджета стран-членов ЕС не должен превышать 3% ВВП (затем этот показатель был снижен до 2%), а государственный долг – более 60% ВВП. Сегодня в ЕС средний госдолг составляет 86,7%, то есть угроза дефолта приобретает системный характер. Спасение Греции может оказаться легким испытанием в сравнении с Италией, где сложившаяся ситуация выглядит гораздо серьезнее – государственный долг этой страны достиг 131,8% ВВП, или более двух триллионов евро в денежном выражении. Правительство Италии отвергло требование Еврокомиссии о внесении поправок в проект чрезмерно дефицитного национального бюджета на 2019 год, поставив ЕС перед крайне трудным выбором: либо оказать Италии экстренную помощь, размер которой может превысить возможности ЕС, либо отказать, что чревато дефолтом страны, доля которой в экономике Союза превышает 10%.

Что касается блока военных проблем, то еще на слуху громкие заявления президента Франции Э. Макрона о намерении создать единые вооруженные силы ЕС. Между тем эта идея не нова: уже функционируют различные органы военного управления, к примеру военный штаб ЕС. Показательно, что в 2014 году тогдашний начальник разведуправления этого штаба финский контр-адмирал Георгий Алафузов побывал в двухмесячной командировке в Киеве. А 13 ноября 2017 года главы министерств обороны и иностранных дел 23 государств Евросоюза официально выдвинули план совместной системы обороны ЕС, подписав документ под названием "Уведомление о постоянном структурированном сотрудничестве". Среди тех, кто не стал подписывать, – Дания, Ирландия, Португалия, Мальта и по понятным причинам Великобритания.

Из входящих в ЕС 28 государств 22 одновременно являются членами НАТО, и генсек альянса Йенс Столтенберг еще в сентябре 2017 г. заявил, что НАТО хочет, чтобы страны ЕС больше тратили на оборону, но "Европейский союз ни в коем случае не сможет заменить НАТО в коллективной обороне или сдерживании". Учитывая, что лишь четыре страны альянса направляют в военный бюджет более 2% ВВП (показатель, закрепленный союзническими обязательствами), крайне маловероятно, что Евросоюз найдет ресурсы на свой военный блок.

Президент Д. Трамп посчитал оскорбительным заявление Э. Макрона о том, что единая армия необходима ЕС для защиты от России, Китая и США. Можно вспомнить реакцию американского президента на предложение Макрона сотрудничать в торговле, поскольку есть "общая проблема – Китай": Трамп ответил, что ЕС "хуже, чем Китай". А генерал Джордж Паттон, один из самых заслуженных американских военачальников времен Второй мировой говорил: "Я предпочел бы встретиться лицом к лицу с германской дивизией, чем иметь французскую за моей спиной". И вопрос о том, просуществует ли Европейский союз до 2025 года, отнюдь не праздный.