Единственным рациональным решением северокорейской ядерной проблемы представляется компромиссное соглашение, по которому Северная Корея могла бы сохранить некоторое количество ядерных зарядов, но соглашалась бы на замораживание ядерной программы и, возможно, физическую ликвидацию части оборудования, которое играет в этой программе ключевую роль

Ядерная программа КНДР – одна из самых серьезных угроз для политической стабильности в Северо-Восточной Азии и, шире, Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сейчас не просматривается никаких реальных шансов решить эту проблему. В долгосрочном плане северокорейская ядерная программа может дестабилизировать ситуацию в регионе – привести либо к военному конфликту на Корейском полуострове, либо к гонке ядерных вооружений в АТР.

К истокам
Северная Корея стала проявлять интерес к ядерным технологиям еще в конце 1950-х годов, а с начала 1980-х годов северокорейская ядерная программа стала развиваться ускоренными темпами. Вызвано это было в первую очередь стратегическим положением Северной Кореи.

В отличие от других стран социалистического лагеря КНДР не поддерживала особо близких отношений с Советским Союзом. Вплоть до распада СССР существование социалистического лагеря в целом гарантировало безопасность страны, но уже в 1960-е годы северокорейское руководство стало стремиться к созданию своей собственной и не зависящей от внешних сил (в первую очередь от Москвы и Пекина) системы обеспечения военно-стратегической безопасности.

Учитывая слабость северокорейской экономики и ее нарастающее отставание от экономики главного стратегического противника – Республики Корея, – северокорейское руководство решило сделать ставку на разработку ядерного оружия.

Распад социалистического лагеря сделал северокорейскую ядерную программу важнейшим приоритетом северокорейского руководства. К началу 1990-х годов международному сообществу стало очевидно, что в Северной Корее идут интенсивные работы по созданию ядерного оружия. Это привело к внешнеполитическому кризису, который был урегулирован в 1994 году подписанием рамочного соглашения в Женеве.

В соответствии с этим соглашением КНДР обязалась приостановить свою ядерную программу и поставить под международный контроль свои основные ядерные объекты (в первую очередь – большой ядерный центр в Йонбене в окрестностях Пхеньяна). Взамен международный консорциум KEDO, где решающую роль играли США, Южная Корея и Япония, обязался построить в КНДР реакторы на легкой воде, непригодные для производства плутония, а также регулярно поставлять в КНДР сырую нефть до окончания строительства этих реакторов.

Рамочное соглашение работало до 2002 года. В целом оно исполнялось сторонами, хотя строительство реактора на легкой воде шло куда медленнее, чем изначально предполагалось. Во многом задержки происходили потому, что США и другие ключевые участники KEDO тогда надеялись, что режим семейства Ким рухнет в ближайшем будущем.

К 2002 году в распоряжении американской разведки появилась информация, что КНДР, заморозив работы по разработке плутониевых зарядов, продолжает вести работы над ядерным оружием, в котором бы использовался обогащенный уран. Северная Корея сначала отрицала эти обвинения, но в 2010 году северокорейские власти продемонстрировали американской делегации огромный центр по производству обогащенного урана, функционировавший к тому времени достаточно долго. Таким образом, Пхеньян фактически признал справедливость американских обвинений.

В любом случае в 2002 году выдвинутые США обвинения, связанные с урановой ядерной программой, привели к тому, что женевское рамочное соглашение прекратило свое существование. К тому времени экономическое положение Северной Кореи, в конце 1990-х годов пережившей катастрофический голод, стало улучшаться, так что потребность КНДР в экономической помощи сократилась. В результате КНДР не стала предпринимать усилий по возобновлению рамочного соглашения, а возобновила работы над своей военной ядерной программой.

Современное состояние
В октябре 2006 года Северная Корея провела первые успешные ядерные испытания. С тех пор в КНДР ядерные заряды испытывали шесть раз, причем в 2017 году был испытан термоядерный заряд.

Параллельно Северная Корея вела работы по созданию средств доставки ядерного оружия. В распоряжении северокорейских вооруженных сил еще с 1990-х годов находились ракеты "Нодон" с дальностью 1200–1500 км, а с конца 1990-х годов началась активная работа над межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР).

Первый частично успешный запуск северокорейского искусственного спутника Земли, для которого использовали близкий аналог МБР, состоялся в декабре 2012 года. А в 2017 году Северная Корея испытала два типа МБР, способных поражать цели на территории континентальных США – "Хвасон-14" и "Хвасон-15". Таким образом, Северная Корея вплотную приблизилась к тому, чтобы стать третьей после России и Китая страной, способной нанести удар по основной территории США.

Специалисты спорят о точных размерах и реальной боеготовности северокорейского ядерного арсенала. В целом считается, что в распоряжении КНДР имеется от 30 до 60 зарядов, часть из которых изготовлена на основе оружейного плутония, часть – обогащенного урана. В это число также входит некоторое количество термоядерных зарядов.

Большинство экспертов полагают, что КНДР не в полной мере овладела технологиями, необходимыми для создания полноценной МБР. Тем не менее работы в этом направлении идут весьма активно, и, скорее всего, создание полноценной МБР, равно как и необходимых боеголовок, является задачей, которую можно решить в ближайшие несколько лет.

Стратегические задачи программы
Северная Корея считает ядерное оружие единственной гарантией сохранения существующего режима. В Пхеньяне полагают, что гарантиям безопасности, которые им теоретически может дать правительство США, верить нельзя, потому что следующая администрация вполне может объявить, что эти гарантии "не соответствуют интересам США", и в одностороннем порядке отказаться от них. Односторонний отказ администрации Трампа от ядерного соглашения с Ираном еще больше укрепил опасения Пхеньяна.

Также руководство КНДР извлекло уроки из иракского и особенно ливийского опыта. В Пхеньяне хорошо помнят, что единственным авторитарным правителем современности, отказавшимся от ядерной программы в обмен на обещанные экономические льготы, был полковник Каддафи, ливийский диктатор. Как известно, в итоге Каддафи убили в ходе революционных выступлений, получивших поддержку со стороны Запада – тех самых стран, которые в свое время добились от Ливии согласия свернуть ядерную программу. Этот урок хорошо усвоен в Северной Корее.

В КНДР считают, что ядерное оружие гарантированно защищает режим как от прямого внешнего нападения, так и от иностранного вмешательства в возможный внутриполитический кризис (по ливийскому сценарию). Впрочем, нельзя исключать и того, что в перспективе северокорейская ядерная программа будет использоваться и в наступательных целях – для того чтобы обеспечить невмешательство США в возможный конфликт на Корейском полуострове, развязанный Пхеньяном.

Если США, опасаясь северокорейского ядерного удара, не решатся прийти на помощь Южной Корее, у КНДР появятся некоторые шансы победить в новой корейской войне. Впрочем, несмотря на некоторую вероятность такого поворота событий в будущем, в настоящий момент представляется, что северокорейское ядерное оружие является в первую очередь оборонительным.

Безусловно, само существование ядерной программы сильно затрудняет экономическое развитие Северной Кореи: требует серьезых расходов, приводит к международным санкциям. Но для северокорейской элиты, которая за последние полвека стала наследственной и состоит из представителей нескольких сотен семей, вопросы экономического развития важны, но не главные. Их главный приоритет – сохранить власть в очень непростых внутри- и внешнеполитических условиях. В Пхеньяне считают, что выживание важнее, чем обогащение, и что экономический рост имеет смысл только в том случае, если во главе страны останется та же самая элита.

Трамп и ядерный вопрос
Еще до избрания президентом Дональд Трамп сделал северокорейскую ядерную проблему одним из главных пунктов своей внешнеполитической программы. И с первых дней пребывания в Белом доме он постарался радикальным образом пересмотреть позицию предшествующих администраций. Позиция эта после 2007–2008 годов в целом сводилась к тому, чтобы игнорировать северокорейскую ядерную программу в сочетании с постоянным ужесточением международных санкций, которые утверждались через Совет Безопасности ООН.

На протяжении 2017 года Дональд Трамп не раз выступал с необычайно жесткими заявлениями по северокорейскому вопросу. Он неоднократно намекал, что США могут прибегнуть к военной силе, если им не удастся в приемлемые сроки добиться от Северной Кореи реальных уступок по ядерной проблеме.

Также администрации Трампа удалось добиться изменений в северокорейской политике Пекина. Традиционно политика КНР по северокорейскому ядерному вопросу носила двойственный характер. С одной стороны, Китай крайне негативно относится к северокорейским ядерным амбициям. Как одна из официально признанных ядерных держав, Китай ни в коем случае не одобряет распространение ядерного оружия, в котором видит долгосрочную угрозу своим стратегическим интересам.

С другой стороны, китайское руководство опасалось, что излишнее давление на Северную Корею может привести к экономическому и политическому кризису, а возможно, и к падению режима семьи Ким. Подобный поворот нежелателен с точки зрения китайских внешнеполитических интересов. Китай заинтересован в сохранении Северной Кореи в качестве буферной зоны и не склонен приветствовать объединение Корейского полуострова под гегемонией Сеула (а именно такое объединение может стать результатом политического кризиса и падения режима в КНДР).

Поэтому Китай, с одной стороны, поддерживал те международные санкции, которые всячески затрудняли развитие северокорейского ядерного потенциала и лишали Северную Корею доступа к технологиям, необходимым для развития ядерных и ракетных программ. Но одновременно Пекин воздерживался от активной поддержки тех санкций, которые с самого начала были направлены на то, чтобы нанести ущерб северокорейской экономике.

Однако вскоре после прихода к власти Трампа Китай на какое-то время изменил свою позицию. На протяжении 2017 года китайские представители поддерживали крайне жесткие резолюции, которые по американской инициативе вносились в Совет Безопасности ООН. Принятые в декабре 2017 года санкции были близки к полному эмбарго на внешнюю торговлю. Согласно этим резолюциям, Северная Корея лишилась права экспортировать те товары собственного производства, которые пользуются хотя бы минимальным спросом на внешнем рынке. Вдобавок китайские пограничные власти и таможенные службы стали проводить новые запреты в жизнь с беспрецедентной жесткостью.

В начале 2018 года правдоподобные угрозы военного вмешательства Вашингтона в сочетании с торговым эмбраго Пекина вынудили северокорейское руководство пойти на уступки – правда, в основном символические и обратимые. Весной 2018 года Северная Корея ввела односторонний мораторий на ядерные испытания, испытания МБР и ядерных зарядов.

Также северокорейское руководство заявило о своей принципиальной готовности отказаться со временем от ядерного оружия. Наконец, Пхеньян сообщил о взрыве туннелей на полигоне, использовавшемся для испытаний ядерных зарядов, хотя взрыв этот проводился в отсутствие иностранных наблюдателей, из-за чего реальное значение этого шага вызывает сомнения.

Впрочем, заявления КНДР о намерении отказаться от ядерного оружия не следует воспринимать слишком всерьез. Эти заявления делались в первую очередь для того, чтобы выиграть время и смягчить ту беспрецедентно сложную ситуацию, с которой Северная Корея столкнулась после появления фактически единого фронта США и Китая.

Начатая администрацией Трампа торговая война с Китаем привела к распаду этого единого фронта и резкому смягчению позиции Китая в отношении КНДР. С лета 2018 года китайские власти фактически вернулись к своей традиционной позиции и закрывают глаза на те торговые операции с КНДР, которые ведутся мелкими китайскими фирмами, равно как и контрабандистами.

После того как Китай смягчил давление, желание Северной Кореи идти на уступки резко снизилось. Впрочем, есть основания полагать, что даже если бы США и Китай продолжили координировать свои усилия на северокорейском направлении, Северная Корея все равно не пошла бы на полный отказ от ядерного оружия – сохранение ядерного потенциала считается в КНДР важнейшим условием сохранения нынешнего режима.

Долгосрочные угрозы
Северокорейский ядерный вопрос весьма заметно и, безусловно, негативно влияет на безопасность в Северо-Восточной Азии.

Во-первых, существует небольшая, но все же реальная вероятность того, что сам факт существования северокорейской ядерной программы спровоцирует вооруженный конфликт между США и Северной Кореей, который может перерасти в войну в Северо-Восточной Азии.

Несмотря на то что сам президент Дональд Трамп в настоящее время занимает по северокорейскому вопросу противоречивую и не всегда поддающуюся интерпретации позицию, в его администрации однозначно доминируют сторонники жесткой линии. Эти ястребы полагают, что северокорейская ядерная программа является прямой угрозой Соединенным Штатам и что для ее ликвидации необходимо идти на самые радикальные меры, в том числе и военные. Даже если руководство США не собирается идти на прямой конфликт, сама по себе "политика максимального давления", на проведении которой настаивают ястребы, может спровоцировать кризис, способный выйти из-под контроля.

Вторая угроза, связанная с северокорейской ядерной программой, – это угроза распространения ядерного оружия в Восточной Азии. Сейчас это скорее вопрос отдаленного будущего – главным образом он связан с внутриполитической ситуацией в Южной Корее и Японии, то есть в тех двух странах, которые с большой вероятностью могут создать собственные ядерные арсеналы, если Северная Корея станет ядерной державой.

В Японии идея обзавестись собственным ядерным оружием крайне непопулярна и среди населения, и у политического класса. В Южной Корее, как регулярно показывают опросы, идею создать ядерное оружие поддерживает большинство населения. Однако она все равно остается неприемлемой для политической элиты – причем как правой, так и левой.

Правые (консерваторы) считают, что основа южнокорейской политической стратегии – это сохранение военно-политического союза с США. Они понимают, что создание собственных средств ядерного сдерживания вызовет негативную реакцию в Вашингтоне и приведет к резкому ухудшению отношений между Южной Кореей и США. Такой поворот событий консерваторам представляется катастрофическим. В целом они возлагают надежды на союз с США и на американский ядерный зонтик.

Если говорить о южнокорейских левых (или, скорее, левых националистах), то они негативно относятся к ядерному оружию как таковому. Вдобавок на левом фланге южнокорейской политики распространены представления о том, что северокорейское ядерное оружие не представляет прямой угрозы для Южной Кореи, поскольку направлено исключительно против внешнего противника (то есть Соединенных Штатов) и никогда не будет использовано против "братьев-корейцев".

Тем не менее существует вероятность того, что в долгосрочной перспективе антиядерная позиция Южной Кореи может измениться – причем свое негативное отношение к ядерному оружию могут пересмотреть как левые, так и правые. Если это произойдет, существенно вырастет вероятность того, что собственную ядерную программу начнет разворачивать и Япония, а вслед за ней другие государства Юго-Восточной Азии.

Такое развитие событий крайне нежелательно для всех существующих ядерных держав. Особенно может пострадать Китай, потому что большинство стран, которые теоретически могут обзавестись собственным потенциалом ядерного сдерживания, будут развивать его именно для сдерживания Китая.

Пути решения
Несмотря на периодические заявления о том, что Пхеньян якобы готов отказаться от ядерного оружия, следует признать, что Северная Корея, скорее всего, останется ядерной державой в обозримом будущем. Никакие угрозы, равно как и никакие обещания экономических благ не заставят северокорейскую политическую элиту отказаться от ядерного оружия, которое они считают залогом собственного политического, а возможно, и физического выживания.

Единственным рациональным решением северокорейской ядерной проблемы представляется компромиссное соглашение, по которому Северная Корея могла бы сохранить некоторое количество ядерных зарядов, но соглашалась бы на замораживание ядерной программы и, возможно, физическую ликвидацию части оборудования, которое играет в этой программе ключевую роль (например, центрифуг, используемых для обогащения урана).

Подобное компромиссное соглашение, разумеется, станет ощутимым ударом по режиму ядерного нераспространения, но этот удар можно было бы смягчить с помощью соответствующей риторики – например, заверить, что признание за Северной Кореей статуса "малой ядерной державы" является лишь первым шагом на пути к ее полному ядерному разоружению, которое произойдет в некоем отдаленном будущем.

К сожалению, подобный компромисс сейчас не готовы принять в Вашингтоне, а без активного участия США никакие соглашения по ядерному вопросу в принципе невозможны. В политической элите США считают, что фактическое признание за Северной Кореей ядерного статуса поставит под угрозу всю сложившуюся систему ядерного нераспространения.

Вдобавок в США сохраняются надежды, что сочетание экономического давления, военных угроз и обещаний финансовой и иной помощи может заставить Северную Корею пойти на отказ от ядерного оружия. Как уже говорилось, подобные ожидания достаточно наивны, но они, безусловно, существуют и влияют на отношение к северокорейской проблеме в Вашингтоне.

Подводя итог, можно сделать вывод, что северокорейский ядерный вопрос едва ли будет решен в обозримом будущем. Скорее всего, он и дальше будет создавать проблемы для всего Тихоокеанско-Азиатского региона, приводя к регулярным кризисам.

Андрей Ланьков
23.11.18

Публикация подготовлена в рамках проекта "Стратегическая стабильность в XXI веке", реализуемого при финансовой поддержке Министерства иностранных дел и по делам Содружества (Великобритания)