Заявление Трампа о разгроме ИГ оказалось под огнем критики

Провозглашенный Дональдом Трампом 19 декабря 2018 года и формально начавшийся 4 января 2019-го вывод американских подразделений из Сирии вызвал противоречивую реакцию в Вашингтоне, критику в Европе и в ведущих арабских странах. Напротив, в Анкаре, Москве, Тегеране и Дамаске это решение воспринято с одобрением. Предновогодний же визит главы Белого дома на американскую военную базу в Ираке завершился корректировкой не самого плана вывода группировки из Сирии, а его графика – этот процесс, пояснил Трамп, будет растянут по времени (вместо 30 дней он займет несколько месяцев).

Аналитики гадают: президент начинает сознавать тяжесть последствий своего решения для региона и безопасности США (в понимании генералитета) или это не более чем уступка оппонентам с целью смягчить разногласия для продавливания принятого решения? В первом случае нельзя исключать радикального пересмотра уже отданного приказа под благовидным предлогом. Во-втором – речь скорее всего может идти о политико-административных маневрах. Как бы то ни было, но приводимый Трампом главный аргумент – "разгром "Исламского государства" (ИГ, запрещено в России. – "НГ") – оказывается под огнем нарастающей критики.

Выводить нельзя оставаться

Пресловутая запятая, место которой должно быть определено в этой вербальной конструкции, стала символом водораздела, линией раскола по сирийской проблеме как в вашингтонском истеблишменте, так и в самой команде 45-го президента США. Прежде всего вопрос ребром был поставлен для самого Трампа после его телефонного общения с турецким лидером Реджепом Тайипом Эрдоганом 17 декабря. Дилемма для главы Белого дома выглядела так: либо весьма вероятное обострение отношений с Турцией, союзником по НАТО и одним из главных партнеров США по Сирии (плюс к этому весомость военно-стратегической составляющей вопроса – одобрение Госдепом поставок Анкаре ЗРК Patriot, призванных подвести турецкое руководство к отказу от российских С-400), либо выполнение Трампом обязательств перед партнерами международной коалиции в Сирии – курдами и Сирийскими демократическими силами (СДС). Трамп сделал выбор в пользу Турции, Эрдогана и Patriot.

Примечательно, что наиболее жесткой критике Трамп подвергся активистами его собственной Республиканской партии. Cреди шести подписантов обращения сенаторов к президенту с требованием пересмотреть его решение о выводе войск из Сирии значится только одна представительница Демократической партии – Джин Шахин. Критики Трампа называют его план "ошибкой в стиле Барака Обамы", напоминая тем самым о последствиях "поспешного вывода" американских войск из Ирака. Сенатор Линдси Грэм утверждает, что вывод американских подразделений станет "большой победой для ИГ, Ирана, Башара Асада и России". По его словам, это приведет к "разрушительным последствиям для США, региона и всего мира". Его однопартиец Марко Рубио полагает, что "игнорирование союзников" (европейцев, арабов-суннитов и курдов) станет пятном на репутации Америки на долгие годы. Основываясь на прогнозах военных, практически все критики данного решения Трампа считают вполне вероятным возрождение ИГ в масштабах, близких к прежним.

Но громче других резонировали в этой связи отставки министра обороны Джеймса Мэттиса 20 декабря, спецпредставителя по борьбе с ИГ Бретта Макгерка 22 декабря и главы аппарата Пентагона контрадмирала Кевина Суини 5 января 2019 года.

Если назначенный еще Бараком Обамой Макгерк объяснил свой уход "незавершенностью" борьбы с ИГ, чем мягко возразил президенту по поводу "решительной победы" над этой террористической группировкой, то Мэттис прямо заявил о "глобальных разногласиях" с Трампом по Сирии.

На этом фоне действия Трампа в отношении Сирии публично одобряются многими демократами. Так, конгрессмен от Калифорнии Ро Ханна подчеркивает, что американские силы находятся в Сирии не только без мандата Совбеза ООН, но и без резолюции Конгресса США. В Washington Post он пишет: "Трамп также заслуживает похвалы за то, что противостоит "ястребам" в своей собственной администрации, которые придумывают аргументы в пользу сохранения войск в Сирии. Среди них – необходимость противодействовать Ирану и положить конец режиму Башара Асада. Президент Сирии, конечно, жесткий диктатор, который должен предстать перед судом в Гааге за военные преступления. Но это не значит, что США должны свергать его военным путем".

В условиях явного разлома команды по Сирии Трамп делает ставку на чуть ли не единственного верного соратника – Джеймса Джеффри. В августе минувшего года тот стал спецпредставителем США по данной проблеме. Это назначение, заметим, символизировало появление новой на тот момент стратегии президента, которая сводилась к тому, что американские войска должны оставаться в этой арабской стране, чтобы оказывать поддержку партнерам (курдам и СДС) и одновременно создавать военное давление на правительство Башара Асада. Теперь Джеффри будет заниматься выполнением указа о выводе контингента из Сирии, который означает полный отказ администрации от августовской стратегии.

Союзники США паникуют

В терминах, выражающих смятение и панику, описывают ведущие европейские издания первую реакцию политиков Старого Света на решение Трампа вывести американские подразделения из Сирии. Озабоченности и страхи европейцев пресса суммирует так: действия США могут привести к возрождению ИГ, массовым убийствам курдов, новым волнам беженцев в Европу и стратегическим преимуществам России.

Уже 20 декабря правительства Франции, Германии, Великобритании и Дании на уровне министров выразили свое несогласие с планом Трампа. Спустя несколько дней позицию Франции подтвердил и президент Эмманюэль Макрон: он выразил "глубокое сожаление в связи с противоречивым решением Дональда Трампа", напомнив, что союзники по определению должны пребывать в состоянии взаимозависимости. И заявил, что французский контингент остается в Сирии для оказания поддержки партнерам коалиции на земле – курдам и сирийским повстанцам. Макрон призвал не забывать решающей роли, которую сыграли подразделения курдов и сирийской оппозиции в освобождении северо-восточной части Сирии от террористов ИГ. А глава МИД Дании Андерс Самуэльсон призвал страны ЕС оказать скоординированное воздействие на Белый дом с тем, чтобы добиться изменения решения по Сирии.

Ведущие страны ЕС подтверждают неизменность своего подхода к борьбе с ИГ и сирийской проблеме в целом. Неудивительно, что на этом фоне руководство группировки СДС, объединяющей курдские и антиасадовские формирования, призывает именно Францию усилить свою роль в Сирии. Находясь в Париже 22 декабря, сопредседатель СДС Ильхам Ахмед пояснил в своем обращении к правительству Франции, что после вывода американских подразделений у СДС может не хватить сил не только для ведения боевых действий, но даже для удержания в плену тысяч боевиков ИГ. При этом курды вынуждены готовиться к отражению обещанного Эрдоганом наступления на Северный Курдистан (Рожава). На Америку, по его словам, надежды у курдов нет. Повлиять на турецкое руководство, полагает Ахмед, могут только его союзники по НАТО, в частности Франция.

Курды выбирают из двух зол

События, последовавшие за заявлением Трампа о выводе американского контингента из Сирии, подтвердили, что 2 тыс. GI там не играли значимой роли в военном плане (боевые операции проводились авиацией США и других стран коалиции), но стали фактором сдерживания, ограничивавшим действия Анкары, Дамаска, Тегерана и Москвы. Постепенное устранение этого фактора вряд ли может быть компенсировано немногочисленными подразделениями Франции, Великобритании и Германии на северо-востоке Сирии. В этих условиях неизбежно появляется и нарастает соблазн для Анкары, с одной стороны, а также Дамаска и его союзников, с другой, прибегнуть к силовым операциям для достижения своих целей: для Турции – обеспечить контроль над Северным Курдистаном; для Дамаска – восстановить территориальную целостность страны в прежних границах. При этом обещания турецкого руководства покончить только с "террористами" Курдской рабочей партии (КРП), а остальным курдам содействовать в нормализации жизни – вряд ли может быть воспринято на веру курдскими лидерами. Хотя бы потому, что в Анкаре начали причислять к "террористам" не только боевиков КРП, но и косвенно связанные с ними группировки.

Если для сдерживания Анкары курдские лидеры рассчитывают на содействие Европы (в меньшей степени США, доверие к которым оказывается подорванным), то для сдерживания Дамаска они обращаются за посредничеством к Москве. По сообщению газеты "Аш-Шарк аль-Аусат", в конце декабря курдская делегация во главе с лидером отрядов самообороны Сипаном Хемо посетила Дамаск и Москву, где представила план передачи территорий Рожава под контроль правительства Асада при сохранении за курдами местного самоуправления. Этот процесс уже начался: упреждая ввод турецкой армии, курдская администрация Манбиджа спешно пригласила войска сирийского правительства, что вызвало гнев Эрдогана. Именно асадовские военные, как считают курдские лидеры, должны будут контролировать границу Сирии с Турцией.

Что касается районов к востоку от Евфрата, богатых нефтью и газом, то потенциал сопротивления там у курдов и СДС войскам Асада, с одной стороны, и Турции, с другой, более внушительный. К тому же пока непонятно, до каких пределов могут распространяться претензии Анкары контролировать эти территории.

Ясно на данный момент, что миссия помощника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, посетившего в начале января Иерусалим и Анкару, призвана смягчить негативный эффект среди партнеров от решения Трампа вывести войска из Сирии. По данным прессы, Болтон пообещал премьеру Израиля Биньямину Нетаньяху, что вывод войск не завершится, прежде чем будет разгромлено ИГ, Турция подтвердит отсутствие намерений нанести военное поражение курдам, а Иран – не выведет свои войска из Сирии. Добиться этого в обозримой перспективе вряд ли возможно. Правда, нет гарантии, что пообещавший все это израильтянам Болтон не уйдет в отставку в скором времени. В знак протеста против очередного решения своего босса. Как это сделало почти все руководство Пентагона.

Об авторе: Александр Иванович Шумилин – главный научный сотрудник Института Европы РАН, доктор политических наук, востоковед.

13.01.19